(no subject)
Еду недавно с работы в трамвае, и на очередной остановке садятся две пожилые женщины. Вернее эту одну из них можно назвать пожилой, а вторая ей скорее в матери годится. Едут, и та, что постарше, чистенькая старушка с белоснежными волосами, собранными в хвостик и в опрятном коричневом костюме, несомненно являвшимся пиком моды где-то в далёких 70-х, начинает комментировать всё, что видит за окном, вот в таком приблизительно ключе: «А это когда-то был Крестьянский банк, а это Чёрный пруд, я сюда маленькая ходила гулять…» И всё это очень громким голосом, ну глуховата бабушка, что поделаешь. Причём воспоминания о детстве очень чёткие и подробные. Вот она ходила в какой-то кружок немецкого языка, где с ними занималась немка Фрида, а в группе были почти одни девочки и только два мальчика, а вот деда вспомнила, «большой и с бородой». Знакомая постоянно ей говорит ласково: «Муся, потише, Муся, потише!» Да куда там, как и всем глуховатым людям Мусе кажется, что она говорит тихо и в результате о немке Фриде и о дедушке осведомлён весь трамвай. «А вот церковь, а вот дом, а вот поликлиника, врач такой-то уже умер, и врач такой-то умер, все уже умерли…»
Выруливаем на Ильинку и вдруг на весь трамвай громко и с надрывом: «Я всегда буду помнить папин поцелуй!». -«Муся, тише…».
Помните у Джека Лондона рассказ «Тропою ложных солнц»? Кусочек жизни, картина без начала и конца. Так и с этой женщиной. Кто она? Как она жила? Какие поступки она совершала, над чем смеялась и от чего плакала, какие люди её окружали и почему она так помнит этот папин поцелуй?
Может быть когда-то и я буду ехать в трамвае того же 2-го маршрута и также глуховато закричу на весь вагон: «А вот там стоит бывший Дом Медработников, я туда ходила на музыку, на полу там был паркет, блестящий от лака, а директор этого ДК в новогодние праздники играл Деда Мороза, а вон там, в две тысячи пятом году, в новогоднюю ночь мы стояли на пересечении Свердловки и Лыковой Дамбы и пели песни под гитару и пили какой-то адский коктейль из зелёной пластиковой бутылки, а в кармане у меня были ужасно сладкие и холодные мендарины.....»
Я буду помнить самые незначительные детали из прошлого, но не вспомню, что мне было сказано минуту назад.
Она почти не видит настоящего, и дело не в плохом зрении - оно ей не нужно, противно, безразлично. Здесь и сейчас всё не так: дома строят не такие, люди одеваются не так и говорят не то. Не так, не то, не те… И, сколько бы ей не осталось, она уже не «здесь», она уже «там», в прошлом, где живы её родители, группа детского сада, и она уверенно назовёт вам всех одногруппников, расскажет вам про тот «её» Горький, а не про «этот» Нижний Новгород, война, институт или техникум, поликлиника с теми ещё врачами, которые когда-то лечили её от бронхита, и живые, да, ещё живые друзья и подруги…
Она помнит его отчаянно детально, кристально чётко. Прошлое ясно и близко, настоящее скрыто дымкой тумана. Прошлое всё ближе, настоящее всё дальше, будущего почти не осталось…
- Я всегда буду помнить папин поцелуй!
- Я всегда буду помнить…………………
- Я всегда………………………………….
Выруливаем на Ильинку и вдруг на весь трамвай громко и с надрывом: «Я всегда буду помнить папин поцелуй!». -«Муся, тише…».
Помните у Джека Лондона рассказ «Тропою ложных солнц»? Кусочек жизни, картина без начала и конца. Так и с этой женщиной. Кто она? Как она жила? Какие поступки она совершала, над чем смеялась и от чего плакала, какие люди её окружали и почему она так помнит этот папин поцелуй?
Может быть когда-то и я буду ехать в трамвае того же 2-го маршрута и также глуховато закричу на весь вагон: «А вот там стоит бывший Дом Медработников, я туда ходила на музыку, на полу там был паркет, блестящий от лака, а директор этого ДК в новогодние праздники играл Деда Мороза, а вон там, в две тысячи пятом году, в новогоднюю ночь мы стояли на пересечении Свердловки и Лыковой Дамбы и пели песни под гитару и пили какой-то адский коктейль из зелёной пластиковой бутылки, а в кармане у меня были ужасно сладкие и холодные мендарины.....»
Я буду помнить самые незначительные детали из прошлого, но не вспомню, что мне было сказано минуту назад.
Она почти не видит настоящего, и дело не в плохом зрении - оно ей не нужно, противно, безразлично. Здесь и сейчас всё не так: дома строят не такие, люди одеваются не так и говорят не то. Не так, не то, не те… И, сколько бы ей не осталось, она уже не «здесь», она уже «там», в прошлом, где живы её родители, группа детского сада, и она уверенно назовёт вам всех одногруппников, расскажет вам про тот «её» Горький, а не про «этот» Нижний Новгород, война, институт или техникум, поликлиника с теми ещё врачами, которые когда-то лечили её от бронхита, и живые, да, ещё живые друзья и подруги…
Она помнит его отчаянно детально, кристально чётко. Прошлое ясно и близко, настоящее скрыто дымкой тумана. Прошлое всё ближе, настоящее всё дальше, будущего почти не осталось…
- Я всегда буду помнить папин поцелуй!
- Я всегда буду помнить…………………
- Я всегда………………………………….