Алина Витухновская и другие
УМРИ, ЛИСА, УМРИ
ПРОМОЛЧУ КАК БЕЗЪЯЗЫКИЙ ЗВЕРЬ.
ЧТОБ УЗНАТЬ, ЧТО У МЕНЯ ВНУТРИ,
РАЗЛОЖИ МЕНЯ КАК ТРЯПОЧКУ В ТРАВЕ,
И СКАЖИ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ".
ПОКАТИЛИСЬ ПО ЛЕСУ ГЛАЗА,
ЧТОБЫ НА СЕБЯ НЕ ПОСМОТРЕТЬ.
ТЫ СКАЗАЛ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ, ЛИСА."
ЭТО ЗНАЧИТ НУЖНО УМЕРЕТЬ.
ПРОМОЛЧУ КАК РЫБА И МЕРТВЕЦ,
ЧТОБ ТЕБЕ СПОКОЙНО ГОВОРИТЬ,
РАЗЛОЖИВ МЕНЯ КАК ТРЯПОЧКУ В ТРАВЕ:
"МРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ".
РЖАВЫМ БУДУЩИМ ПО МНЕ ПРОШЛАСЬ КОСА.
ПОЛУМЕСЯЦ ВЫНУЛ ОСТРЫЙ НОЖ.
ВСЕ СКАЗАЛИ МНЕ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ, ЛИСА".
ВСЕ УБЬЮТ МЕНЯ И ТЫ УБЬЕШЬ.
Я УЖЕ НЕ СЛЫШУ ГОЛОСА.
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ВСЕ ЖЕ ПОВТОРИ:
"РИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА
САУМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ".
НЕ УЗНАЕШЬ СВОЕГО ЛИЦА,
ПОПАДАЯ ВНОВЬ ВСЕ В ТОТ ЖЕ РИТМ.
ТОЛЬКО НЕ УМРИЛИСАУМРИЛИСА,
А УМРИ И САМ УМРИ И САМ И САМ УМРИ.
ПОСМОТРИ В МОИ КРАСИВЫЕ ГЛАЗА,
Я ХОЧУ ТЕБЕ ИХ ПОДАРИТЬ.
ПОМОЛИСЬ: "УМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА"
ИЛИ САМ УМРИ И САМ УМРИ И САМ УМРИ .
Я ЗАТЕМ ДАЮ СЕБЯ УБИТЬ,
ЧТОБ В ШУБИЙСТВО КУТАЯСЬ В МОРОЗ,
ТЫ БЫ СМОГ РУКОЙ ПОШЕВЕЛИТЬ,
КАК КОГДА-ТО ШЕВЕЛИЛСЯ ХВОСТ.
ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ ТЫ РЫЖИЙ ШЕРСТЯНОЙ,
СЛОВНО ЗВЕРЬ С ЧУДОВИЩЕМ ВНУТРИ.
ТЫ ОДНАЖДЫ ОТРАЗИШЬСЯ МНОЙ.
Я СКАЖУ ТЕБЕ "УМРИ, ЛИСА, УМРИ".
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ
Как все мы, посмотри, зацепенели.
Накорчась скоростью бежания, стоим.
И, лопнутые нутрью, изумели.
В ушах оторванных без головы звеним.
Как основательны Скелет и Стрекоза.
Но и они роняются в компот.
И в узелки завязаны глаза.
И влеплен кляп, чтоб память вставить в рот.
КАК МЫ БРЕДЕМ ВЕЛИКИМИ БЛЯДЬМИ.
Я ПРОДАЮСЬ, ПОСКОЛЬКУ СУЩЕСТВУ...
УБИТЬ ДЕТЕЙ И ВЫТОПТАТЬ ТРАВУ.
И ОЗВЕРЕТЬ КАКИМИ-ТО ЛЮДЬМИ.
МАТЬ СОБЛАЗНИТЬ. УДАРИТЬ СИРОТУ.
МЫ РАССТАВАТЬСЯ ВСПЫШКАМИ ДОЛЖНЫ.
И СЫРА ДЫРКИ СДЕЛАЛИ ЛУНУ.
И ЧЕЛЮСТИ РАСТАЯЛИ ВО РТУ.
Приди ко мне, меня зацементи.
Живым я оставаться не привык.
И Шапочка Кровавая в пути
Была обменена на кукольный парик.
МЕРЦАЕТ ЛИЦ СЕРЕБРЯНЫЙ ЦЕМЕНТ.
КАК НЕМЕЦ, СТРОГ МОЙ СЕРЫЙ МОНУМЕНТ.
И ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ ТРЕБУЮ ВЗАМЕН
ТУПОЙ ТОЛПЫ НЕЛОВКИЙ КОМПЛИМЕНТ.
Как цементею я под жиденький хлопок.
Хлебают Зрелища живые, как Бульон.
А я стою стремглав и наутек,
И опоздав на ноль и миллион.
Я КАМЕННЫЙ, А ПРОЧИЕ - ИСПУГ
ЖИЗНЬ - ДЕРГАНЬЕ, ИКОТА, КАШЕЛЬ, ДРОЖЬ.
ЖИЗНЬ - ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВАЛИТСЯ ИЗ РУК.
ВСЕ ВАЛИТСЯ, А СМЕРТЬ НЕ ОТОРВЕШЬ.
МЫ СОКИ ПЬЕМ ИЗ ВОСКОВЫХ ФИГУР.
СЛОВА УШЛИ. НИКТО НЕ ЗНАМЕНИТ.
СЛОВ БОЛЬШЕ НЕТ. ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО ГУЛ.
И УХО БЕЗ ЛИЦА. И В НЕМ ЗВЕНИТ.
И Гамлет вместо "Быть?" спросил "В каком?"
Но прав. и лев. никто не различал.
И клоун рассмеялся животом,
И ртом оповестил: "Не угадал."
Виновен размышлявший о вине.
Часы стоят на циферке расплат.
Нам остается только цепенеть.
У мертвецов часы живых стоят.
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ,
ХОТЯ ЕЩЕ ЖИВЫЕ, КАК ЗВЕРЬКИ.
И МЯТНЫЕ, ШЕВЕЛИМСЯ В ПОСТЕЛИ,
И КРЕПКО ПРИШИВАЕМ ЛОСКУТКИ.
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ.
Я ПЕРВЫЙ СРЕДИ ВАС ЗАЦЕМЕНТЕЛ.
И ВЫ МЕНЯ СВОИМ ПРИЗНАТЪ НЕ СМЕЛИ.
И Я ВАС ПОТРЕВОЖИТЬ НЕ ПОСМЕЛ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
КОДОРЫВ / ВЫРОДОК
Он вынес меня из горла,
рогами пиная вдаль.
Скучающие поодаль
просили его: "ударь".
Удар удалой подарок.
Я его не виню.
Похаркивая под аркой
смотрел я в зубы коню.
Когда он меня задумал,
тогда он сходил с ума.
Я небылью был.
Он - суммой отнятого у меня.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Они. // Я называю это…
Со мной опять здороваются стены.
С них сползает краска и идет за мной.
Они называют это тенью,
Я называю это тоской.
Не могу приспособиться к этому городу,
Не могу поселиться в чужие горы.
Они называют это глупой гордостью,
Я называю это горем.
У меня нет права на слово «вечность».
У меня нет денег на право забыть.
Они говорят, что это бедность,
Я говорю, что страшно жить.
Опять в тишине я слышу пение
Великолепно-жестокое, как пожар.
Они говорят, что это терпение,
Я говорю, что это дар.
За мной опять ходят бродяги.
Я держу кусок неба, в нем вбиты гвозди.
Они называют это флагом,
Я называю это «звезды».
На улицах столько пустого места.
Я пою, но это ничего не значит.
Ведь они называют это песней,
Я называю это плачем.
Я сжимаю в руках солнечный сгусток,
Остатки неба, синего с солью.
Они называют это искусством,
Я называю это болью.
Кто-то рисует пустые дороги,
Кто-то пишет мысли на снегу рукой.
Они называют это богом,
Я называю это собой.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Что же сделают с тобою?
Ничего уже не жди.
Вроде молод, вроде мальчик.
Время есть, но в нем Ничто.
Твой писатель, твой обманщик,
шмель ласкающих пустот.
Повторяешь: “Все в порядке”
день за днем, за ночью ночь.
Ты лежишь в своей кроватке.
Кто я, чтоб тебе помочь?
Я никто, опасный чертик,
твой отвергнутый дружок.
Что б я мог тебе испортить?
Все исчезло, что бы смог.
Что осталось в жизни мальчик?
Мама, книжки и вино.
Как же так? Что это значит?
Значит то, что все равно.
Одеяло. Книжка. Кошка.
Твой писатель, твой герой.
Что же он не смог немножко
дольше, дальше быть с тобой?
Он уехал за границу,
в санаторий или в ад.
Он уже не возвратится,
красной армии солдат,
Кандидат в ады, диктатор,
ленинградский почтальон.
Кто же будет виноватым
в одиночестве твоем?
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Я один хотел с тобою,
Ты ответил мне: “уйди”.
Я ушел, я укатился,
твой послушный, скучный мяч.
Рядом люди или числа.
Тише, Танечка, не плачь.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Бог, для меня, мелок, как моль и молюск.
Искренне жалкой кажется его власть.
Господи, не от гордыни я тебе не молюсь,
А от той бессмысленности, что, единственная
тебе удалась.
...Как суметь отомстить, и какие купить пистолеты?
Как стрелять в пустоту, и суметь пустоту расстрелять?
Как привыкнуть к страданию, которого, может быть нету?
Так убьют меня? Споют ли мне "баю-баю"?
Или выбьют зубы, мозг и неласковые глаза?
Узнаю тебя жизнь. Узнаю тебя, жизнь, принимаю.
Но постой, паровоз, и кондуктор на тормоза.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++==
Алина Витухновская
* * * (Я растянусь на мостовой…) (Детское)
Я растянусь на мостовой,
Где едут черные машины,
И улиц хищные морщины
Ползут как ящеры за мной.
И чей-то красный револьвер
Подарит боли торопливой.
Так дарит даме некрасивой
Цветок поспешный кавалер.
А из дырявой головы
Текли кудрявые закаты
И скорой яви полуады
Усладой стали для живых.
Отвергну все из ничего,
ведь все возможное - возможно.
И улыбается прохожий
Убийству тела моего.
Как скоростной аттракцион
Шоссе моих хрящей и нервов.
существ старательные черви
Следят за мной со всех сторон.
Но тронь меня, я убегу
ногами молодого бога.
И зря за мною по дороге
Устроят громкую пальбу.
Я душу голую скребу,
Целуя в губы злую бабу.
Я стану болью в кубе, дабы
Разбить на кубики судьбу…
1993
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Д.Л. Отрывок.
Англичанина Холмса.
В кокаиновый холм
Воткни утонченным носом
Стодолларовый кокОн.
Как пух в Аду Одуванчик,
Хаос превращу в пыльцу.
Я просто твой мертвый мальчик.
Ты знаешь, мне смерть к лицу.
Тебя ласкают живые,
В масках, в перчатках кож.
Живые всегда чужие.
А ад на тебя похож.
В своих мазохищничеств Хаос
Мою беззащитную жизнь
Утаскиваешь, насыщая
Свой эк-зи-стен-ци-фашизм.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Л.Б. Отрывок
"Такова мистерия Поэта Миссии!
Поймите, Лиза, вы же не Лиля Брик!
Поэзия - есть деконструкция жизни.
Она Поэту вырывает язык!
Таким не помогут ни Галла, ни Галатея,
Когда, в агонии, даже мёртвая голова,
Агитирует погибнуть в огне Прометея,
В катарсисе языческого волшебства.
..............................................................
Вдохновение продаётся в борделя царстве,
Вам любая шлюха предложит купить его.
И аптекарь взвешивает, как лекарство
Возбуждающее вещество.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ОДА ВЕРБЛЮДУ (Детское)
С миллионного года до нашей эры,
Когда я не была и не буду,
Ты поешь человекоподобную Песню Зверю,
Проще - Оду Верблюду.
Может, где-то и впрямь параллельно бредет верблюд,
Соблюдая дистанцию между-и-между.
Но его по слову также не узнают,
Как чужую смерть по своей одежде.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ОТРЫВОК
Есть человечая природа,
А есть божественная блажь.
И даже мёртвый "бог", как страж,
Стоит у тайн сакральных входов.
Томленье по веленью "бога",
Что щучит, мучит мощью тьмы.
И щупальцами Колымы
Клыкастым демоном хохочет.
Он насекомый рот как ров,
Как смрадный котлован разинет.
И смысл сакральный тайных слов
Однажды там навеки сгинет,
Оставив азбуки кошмар,
Ничто, что нечленораздельно.
Как варево из букв, букварь,
Его кровавое варенье.
Из волчьих ягод - волчий вой,
Останки человечьей речи
Сглотнёт гниющим ртом-дырой,
Оторванным от тела, нечисть.
И летаргического сна,
Безмолвного его кошмара
Сожрет усталая страна,
И безъязыкую с ней ярость.
И коромыслом хохломским
Как радуга петля повиснет.
И бремя бесполезных истин
Затянет узелком морским.
И обезумевши, космато,
Раскатным громом прокатясь,
"Бог" в Космос выкричит проклятье,
Свою вернуть желая власть.
"Бог" - гоблин мглы, микробный Гойя.
Он истерический каприз.
Он лживых истин Василиск,
Задумавший отмстить Герою.
Герой в аду жестоких оргий,
Терпи садистскую игру.
Армстронг, трубящий в трубы морга,
Погромом Будущего груб.
Оргазмом джазовых прозрений
Он выдул из трубы навзрыд
Труп "бога". Ницшеанский гений
Ту смерть однажды возвестит.
Крепись кащеевским бессмертьем
Во тьме колымских лагерей!
Демиургические мести
Стерпеть стоически сумей!
Распадной очумевшей плоти
Владеть собою не позволь!
Ты будешь сам себе угоден,
Покуда терпишь эту боль.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Д.Л. ПОЭМА. ОТРЫВОК
Какие глубины Аида,
Какие обители зла
Тебя породили, о Лида?
Зачем ты пришла и ушла?
Я сущность твоих нежеланий,
Униженный женщиной паж,
Щенок, не подобранный Вами,
Не Вами, не Вами, не Ваш...
Я жить не хотел, но упрямо
Телесное длилось во мне.
Я в Бездну вгляделся, в ту саму-
ю Бездну. Но виделось мне
Не хохот клыкастый Аида,
А то Возвращенье назад.
Холодная девочка Лида -
И в Бездне, и рядом, и над.
Меж нами и нить Артемиды
Сжимается в кокон петли.
Нули меня, дикая Лида,
Не дли меня, Лида, не дли!
Декабрь, холодный как бритва,
На ясность меня обрекал.
Ту би, нот ту би. Эту битву
С любовью своей проиграл.
Судьбы моей, пошлой как "Битлз",
Сверкнул белозубый оскал.
Я грезил о самоубийстве.
И в ванной горячей лежал.
Качались в аду эдельвейсы.
И шла девальвация LOVЕ.
И Дьявол, с повадками Элвиса Пресли,
Встречал меня, чокаясь кров-
кой. Кроваво-умерен
Был этот вечерний приём.
Мы пили Кровавую Мэри,
И виски, и бренди, и ром.
На лапе мохнатой и черной
Мерцал изощренный узор.
И Ворон, классический Ворон
Прокаркал свое - "NEVERMORE."
Рунических знаков читалась
Знакомая вязь - "Никогда."
А так же - "Надежд не осталось
У всяких, входящих сюда."
Был Дьявол гламурно-приятен,
Но парой язвительных слов
Он дал мне понять, что некстати
Я выбрал причиной любовь.
Всё или Ничто - как Причина,
Мисимою меряя смысл,
Он впился как нож перочинный
В березы обрезанный визг.
Как анти-фаллический Фауст,
Антично -
Ввели
Чест
Вен-но,
Он с точностью ставил диагноз.
Я падал на самое дно.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Жан Жене
Дитя, что я искал в ребячьих стаях,
В своей постели, как король, умрет.
Подступит милость, в изголовье встанет,
Лоб поцелует, полог подоткнет.
Единственный, ты вынес эту муку
Без слез и стонов. Но в конце концов
По шрамам я узнаю эту руку,
Обкрадывающую мертвецов.
И мародерам, право, не угнаться
За тем, кто в ад спускается легко.
Но эту душу, словно торс гимнаста,
Обтягивает черное трико.
Ты, унесенный пламенем недужным,
Идешь в толпе с безумием в глазах,
В венце железном и слюне жемчужной,
С руками, вывернутыми назад.
Неся, как нимб, свой полудетский облик,
Едва заметный оставляя след,
Ты проскользнешь, как призрак или отблеск
В мои стихи. Из них возврата нет.
Так что за ангел это все подстроил?
День указал, освободил от пут…
Летит спираль, толкая астероид,
Чертя и тотчас же стирая путь.
Мы были опечалены безмерно
Мгновенным бегством, смертью наповал.
Но нежная рука, твоя, наверно,
Прошлась по нашим бритым головам.
Мой милый, ты ушел от нас навеки,
Но я тебя, как проклятый, ищу,
Я бьюсь в кустах колючей ежевики,
Поранился до крови и кричу.
Расставивши капканы и препоны,
Прекрасная с небес взирает Смерть:
Ей с высоты невидимого трона
Так сладко на агонию смотреть.
Ты, размотавший все лучи, как нити,
Ты путь пчелы прошел за взмахом взмах,
Чтоб, наконец, как роза в чудном нимбе
Явился детский профиль в зеркалах.
Жестокая игра. Но я не смею
Роптать на этот страх или озноб.
Ослепший, от отчаянья немею,
Как колыбель, баюкая твой гроб.
И ты, в ловушку загнанный богами,
Затравленный и брошенный во тьму,
Ты умер, их задушенный шелками,
Не ведая, за что и почему.
Ты торжествуешь надо мной, мальчишка,
И все-таки, терзаясь и любя,
Я, на доске передвигая фишки,
Осмеливаюсь одолеть тебя.
Тебе с железной не привстать постели,
Не соблазнить охранников-солдат.
Спеленат в кандалы, из колыбели
Ты выпадешь. И возвратишься в ад.
ПРОМОЛЧУ КАК БЕЗЪЯЗЫКИЙ ЗВЕРЬ.
ЧТОБ УЗНАТЬ, ЧТО У МЕНЯ ВНУТРИ,
РАЗЛОЖИ МЕНЯ КАК ТРЯПОЧКУ В ТРАВЕ,
И СКАЖИ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ".
ПОКАТИЛИСЬ ПО ЛЕСУ ГЛАЗА,
ЧТОБЫ НА СЕБЯ НЕ ПОСМОТРЕТЬ.
ТЫ СКАЗАЛ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ, ЛИСА."
ЭТО ЗНАЧИТ НУЖНО УМЕРЕТЬ.
ПРОМОЛЧУ КАК РЫБА И МЕРТВЕЦ,
ЧТОБ ТЕБЕ СПОКОЙНО ГОВОРИТЬ,
РАЗЛОЖИВ МЕНЯ КАК ТРЯПОЧКУ В ТРАВЕ:
"МРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ".
РЖАВЫМ БУДУЩИМ ПО МНЕ ПРОШЛАСЬ КОСА.
ПОЛУМЕСЯЦ ВЫНУЛ ОСТРЫЙ НОЖ.
ВСЕ СКАЗАЛИ МНЕ: "УМРИ, ЛИСА, УМРИ, ЛИСА".
ВСЕ УБЬЮТ МЕНЯ И ТЫ УБЬЕШЬ.
Я УЖЕ НЕ СЛЫШУ ГОЛОСА.
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, ВСЕ ЖЕ ПОВТОРИ:
"РИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА
САУМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИ".
НЕ УЗНАЕШЬ СВОЕГО ЛИЦА,
ПОПАДАЯ ВНОВЬ ВСЕ В ТОТ ЖЕ РИТМ.
ТОЛЬКО НЕ УМРИЛИСАУМРИЛИСА,
А УМРИ И САМ УМРИ И САМ И САМ УМРИ.
ПОСМОТРИ В МОИ КРАСИВЫЕ ГЛАЗА,
Я ХОЧУ ТЕБЕ ИХ ПОДАРИТЬ.
ПОМОЛИСЬ: "УМРИЛИСАУМРИЛИСАУМРИЛИСА"
ИЛИ САМ УМРИ И САМ УМРИ И САМ УМРИ .
Я ЗАТЕМ ДАЮ СЕБЯ УБИТЬ,
ЧТОБ В ШУБИЙСТВО КУТАЯСЬ В МОРОЗ,
ТЫ БЫ СМОГ РУКОЙ ПОШЕВЕЛИТЬ,
КАК КОГДА-ТО ШЕВЕЛИЛСЯ ХВОСТ.
ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ ТЫ РЫЖИЙ ШЕРСТЯНОЙ,
СЛОВНО ЗВЕРЬ С ЧУДОВИЩЕМ ВНУТРИ.
ТЫ ОДНАЖДЫ ОТРАЗИШЬСЯ МНОЙ.
Я СКАЖУ ТЕБЕ "УМРИ, ЛИСА, УМРИ".
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ
Как все мы, посмотри, зацепенели.
Накорчась скоростью бежания, стоим.
И, лопнутые нутрью, изумели.
В ушах оторванных без головы звеним.
Как основательны Скелет и Стрекоза.
Но и они роняются в компот.
И в узелки завязаны глаза.
И влеплен кляп, чтоб память вставить в рот.
КАК МЫ БРЕДЕМ ВЕЛИКИМИ БЛЯДЬМИ.
Я ПРОДАЮСЬ, ПОСКОЛЬКУ СУЩЕСТВУ...
УБИТЬ ДЕТЕЙ И ВЫТОПТАТЬ ТРАВУ.
И ОЗВЕРЕТЬ КАКИМИ-ТО ЛЮДЬМИ.
МАТЬ СОБЛАЗНИТЬ. УДАРИТЬ СИРОТУ.
МЫ РАССТАВАТЬСЯ ВСПЫШКАМИ ДОЛЖНЫ.
И СЫРА ДЫРКИ СДЕЛАЛИ ЛУНУ.
И ЧЕЛЮСТИ РАСТАЯЛИ ВО РТУ.
Приди ко мне, меня зацементи.
Живым я оставаться не привык.
И Шапочка Кровавая в пути
Была обменена на кукольный парик.
МЕРЦАЕТ ЛИЦ СЕРЕБРЯНЫЙ ЦЕМЕНТ.
КАК НЕМЕЦ, СТРОГ МОЙ СЕРЫЙ МОНУМЕНТ.
И ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ ТРЕБУЮ ВЗАМЕН
ТУПОЙ ТОЛПЫ НЕЛОВКИЙ КОМПЛИМЕНТ.
Как цементею я под жиденький хлопок.
Хлебают Зрелища живые, как Бульон.
А я стою стремглав и наутек,
И опоздав на ноль и миллион.
Я КАМЕННЫЙ, А ПРОЧИЕ - ИСПУГ
ЖИЗНЬ - ДЕРГАНЬЕ, ИКОТА, КАШЕЛЬ, ДРОЖЬ.
ЖИЗНЬ - ТОЛЬКО ТО, ЧТО ВАЛИТСЯ ИЗ РУК.
ВСЕ ВАЛИТСЯ, А СМЕРТЬ НЕ ОТОРВЕШЬ.
МЫ СОКИ ПЬЕМ ИЗ ВОСКОВЫХ ФИГУР.
СЛОВА УШЛИ. НИКТО НЕ ЗНАМЕНИТ.
СЛОВ БОЛЬШЕ НЕТ. ОСТАЛСЯ ТОЛЬКО ГУЛ.
И УХО БЕЗ ЛИЦА. И В НЕМ ЗВЕНИТ.
И Гамлет вместо "Быть?" спросил "В каком?"
Но прав. и лев. никто не различал.
И клоун рассмеялся животом,
И ртом оповестил: "Не угадал."
Виновен размышлявший о вине.
Часы стоят на циферке расплат.
Нам остается только цепенеть.
У мертвецов часы живых стоят.
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ,
ХОТЯ ЕЩЕ ЖИВЫЕ, КАК ЗВЕРЬКИ.
И МЯТНЫЕ, ШЕВЕЛИМСЯ В ПОСТЕЛИ,
И КРЕПКО ПРИШИВАЕМ ЛОСКУТКИ.
КАК ВСЕ МЫ, ПОСМОТРИ, ЗАЦЕПЕНЕЛИ.
Я ПЕРВЫЙ СРЕДИ ВАС ЗАЦЕМЕНТЕЛ.
И ВЫ МЕНЯ СВОИМ ПРИЗНАТЪ НЕ СМЕЛИ.
И Я ВАС ПОТРЕВОЖИТЬ НЕ ПОСМЕЛ.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
КОДОРЫВ / ВЫРОДОК
Он вынес меня из горла,
рогами пиная вдаль.
Скучающие поодаль
просили его: "ударь".
Удар удалой подарок.
Я его не виню.
Похаркивая под аркой
смотрел я в зубы коню.
Когда он меня задумал,
тогда он сходил с ума.
Я небылью был.
Он - суммой отнятого у меня.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Они. // Я называю это…
Со мной опять здороваются стены.
С них сползает краска и идет за мной.
Они называют это тенью,
Я называю это тоской.
Не могу приспособиться к этому городу,
Не могу поселиться в чужие горы.
Они называют это глупой гордостью,
Я называю это горем.
У меня нет права на слово «вечность».
У меня нет денег на право забыть.
Они говорят, что это бедность,
Я говорю, что страшно жить.
Опять в тишине я слышу пение
Великолепно-жестокое, как пожар.
Они говорят, что это терпение,
Я говорю, что это дар.
За мной опять ходят бродяги.
Я держу кусок неба, в нем вбиты гвозди.
Они называют это флагом,
Я называю это «звезды».
На улицах столько пустого места.
Я пою, но это ничего не значит.
Ведь они называют это песней,
Я называю это плачем.
Я сжимаю в руках солнечный сгусток,
Остатки неба, синего с солью.
Они называют это искусством,
Я называю это болью.
Кто-то рисует пустые дороги,
Кто-то пишет мысли на снегу рукой.
Они называют это богом,
Я называю это собой.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Что же сделают с тобою?
Ничего уже не жди.
Вроде молод, вроде мальчик.
Время есть, но в нем Ничто.
Твой писатель, твой обманщик,
шмель ласкающих пустот.
Повторяешь: “Все в порядке”
день за днем, за ночью ночь.
Ты лежишь в своей кроватке.
Кто я, чтоб тебе помочь?
Я никто, опасный чертик,
твой отвергнутый дружок.
Что б я мог тебе испортить?
Все исчезло, что бы смог.
Что осталось в жизни мальчик?
Мама, книжки и вино.
Как же так? Что это значит?
Значит то, что все равно.
Одеяло. Книжка. Кошка.
Твой писатель, твой герой.
Что же он не смог немножко
дольше, дальше быть с тобой?
Он уехал за границу,
в санаторий или в ад.
Он уже не возвратится,
красной армии солдат,
Кандидат в ады, диктатор,
ленинградский почтальон.
Кто же будет виноватым
в одиночестве твоем?
Ты завидуешь Герою.
Морги рыщут впереди.
Я один хотел с тобою,
Ты ответил мне: “уйди”.
Я ушел, я укатился,
твой послушный, скучный мяч.
Рядом люди или числа.
Тише, Танечка, не плачь.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Бог, для меня, мелок, как моль и молюск.
Искренне жалкой кажется его власть.
Господи, не от гордыни я тебе не молюсь,
А от той бессмысленности, что, единственная
тебе удалась.
...Как суметь отомстить, и какие купить пистолеты?
Как стрелять в пустоту, и суметь пустоту расстрелять?
Как привыкнуть к страданию, которого, может быть нету?
Так убьют меня? Споют ли мне "баю-баю"?
Или выбьют зубы, мозг и неласковые глаза?
Узнаю тебя жизнь. Узнаю тебя, жизнь, принимаю.
Но постой, паровоз, и кондуктор на тормоза.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++==
Алина Витухновская
* * * (Я растянусь на мостовой…) (Детское)
Я растянусь на мостовой,
Где едут черные машины,
И улиц хищные морщины
Ползут как ящеры за мной.
И чей-то красный револьвер
Подарит боли торопливой.
Так дарит даме некрасивой
Цветок поспешный кавалер.
А из дырявой головы
Текли кудрявые закаты
И скорой яви полуады
Усладой стали для живых.
Отвергну все из ничего,
ведь все возможное - возможно.
И улыбается прохожий
Убийству тела моего.
Как скоростной аттракцион
Шоссе моих хрящей и нервов.
существ старательные черви
Следят за мной со всех сторон.
Но тронь меня, я убегу
ногами молодого бога.
И зря за мною по дороге
Устроят громкую пальбу.
Я душу голую скребу,
Целуя в губы злую бабу.
Я стану болью в кубе, дабы
Разбить на кубики судьбу…
1993
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Д.Л. Отрывок.
Англичанина Холмса.
В кокаиновый холм
Воткни утонченным носом
Стодолларовый кокОн.
Как пух в Аду Одуванчик,
Хаос превращу в пыльцу.
Я просто твой мертвый мальчик.
Ты знаешь, мне смерть к лицу.
Тебя ласкают живые,
В масках, в перчатках кож.
Живые всегда чужие.
А ад на тебя похож.
В своих мазохищничеств Хаос
Мою беззащитную жизнь
Утаскиваешь, насыщая
Свой эк-зи-стен-ци-фашизм.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Л.Б. Отрывок
"Такова мистерия Поэта Миссии!
Поймите, Лиза, вы же не Лиля Брик!
Поэзия - есть деконструкция жизни.
Она Поэту вырывает язык!
Таким не помогут ни Галла, ни Галатея,
Когда, в агонии, даже мёртвая голова,
Агитирует погибнуть в огне Прометея,
В катарсисе языческого волшебства.
..............................................................
Вдохновение продаётся в борделя царстве,
Вам любая шлюха предложит купить его.
И аптекарь взвешивает, как лекарство
Возбуждающее вещество.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ОДА ВЕРБЛЮДУ (Детское)
С миллионного года до нашей эры,
Когда я не была и не буду,
Ты поешь человекоподобную Песню Зверю,
Проще - Оду Верблюду.
Может, где-то и впрямь параллельно бредет верблюд,
Соблюдая дистанцию между-и-между.
Но его по слову также не узнают,
Как чужую смерть по своей одежде.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
ОТРЫВОК
Есть человечая природа,
А есть божественная блажь.
И даже мёртвый "бог", как страж,
Стоит у тайн сакральных входов.
Томленье по веленью "бога",
Что щучит, мучит мощью тьмы.
И щупальцами Колымы
Клыкастым демоном хохочет.
Он насекомый рот как ров,
Как смрадный котлован разинет.
И смысл сакральный тайных слов
Однажды там навеки сгинет,
Оставив азбуки кошмар,
Ничто, что нечленораздельно.
Как варево из букв, букварь,
Его кровавое варенье.
Из волчьих ягод - волчий вой,
Останки человечьей речи
Сглотнёт гниющим ртом-дырой,
Оторванным от тела, нечисть.
И летаргического сна,
Безмолвного его кошмара
Сожрет усталая страна,
И безъязыкую с ней ярость.
И коромыслом хохломским
Как радуга петля повиснет.
И бремя бесполезных истин
Затянет узелком морским.
И обезумевши, космато,
Раскатным громом прокатясь,
"Бог" в Космос выкричит проклятье,
Свою вернуть желая власть.
"Бог" - гоблин мглы, микробный Гойя.
Он истерический каприз.
Он лживых истин Василиск,
Задумавший отмстить Герою.
Герой в аду жестоких оргий,
Терпи садистскую игру.
Армстронг, трубящий в трубы морга,
Погромом Будущего груб.
Оргазмом джазовых прозрений
Он выдул из трубы навзрыд
Труп "бога". Ницшеанский гений
Ту смерть однажды возвестит.
Крепись кащеевским бессмертьем
Во тьме колымских лагерей!
Демиургические мести
Стерпеть стоически сумей!
Распадной очумевшей плоти
Владеть собою не позволь!
Ты будешь сам себе угоден,
Покуда терпишь эту боль.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Д.Л. ПОЭМА. ОТРЫВОК
Какие глубины Аида,
Какие обители зла
Тебя породили, о Лида?
Зачем ты пришла и ушла?
Я сущность твоих нежеланий,
Униженный женщиной паж,
Щенок, не подобранный Вами,
Не Вами, не Вами, не Ваш...
Я жить не хотел, но упрямо
Телесное длилось во мне.
Я в Бездну вгляделся, в ту саму-
ю Бездну. Но виделось мне
Не хохот клыкастый Аида,
А то Возвращенье назад.
Холодная девочка Лида -
И в Бездне, и рядом, и над.
Меж нами и нить Артемиды
Сжимается в кокон петли.
Нули меня, дикая Лида,
Не дли меня, Лида, не дли!
Декабрь, холодный как бритва,
На ясность меня обрекал.
Ту би, нот ту би. Эту битву
С любовью своей проиграл.
Судьбы моей, пошлой как "Битлз",
Сверкнул белозубый оскал.
Я грезил о самоубийстве.
И в ванной горячей лежал.
Качались в аду эдельвейсы.
И шла девальвация LOVЕ.
И Дьявол, с повадками Элвиса Пресли,
Встречал меня, чокаясь кров-
кой. Кроваво-умерен
Был этот вечерний приём.
Мы пили Кровавую Мэри,
И виски, и бренди, и ром.
На лапе мохнатой и черной
Мерцал изощренный узор.
И Ворон, классический Ворон
Прокаркал свое - "NEVERMORE."
Рунических знаков читалась
Знакомая вязь - "Никогда."
А так же - "Надежд не осталось
У всяких, входящих сюда."
Был Дьявол гламурно-приятен,
Но парой язвительных слов
Он дал мне понять, что некстати
Я выбрал причиной любовь.
Всё или Ничто - как Причина,
Мисимою меряя смысл,
Он впился как нож перочинный
В березы обрезанный визг.
Как анти-фаллический Фауст,
Антично -
Ввели
Чест
Вен-но,
Он с точностью ставил диагноз.
Я падал на самое дно.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Жан Жене
Дитя, что я искал в ребячьих стаях,
В своей постели, как король, умрет.
Подступит милость, в изголовье встанет,
Лоб поцелует, полог подоткнет.
Единственный, ты вынес эту муку
Без слез и стонов. Но в конце концов
По шрамам я узнаю эту руку,
Обкрадывающую мертвецов.
И мародерам, право, не угнаться
За тем, кто в ад спускается легко.
Но эту душу, словно торс гимнаста,
Обтягивает черное трико.
Ты, унесенный пламенем недужным,
Идешь в толпе с безумием в глазах,
В венце железном и слюне жемчужной,
С руками, вывернутыми назад.
Неся, как нимб, свой полудетский облик,
Едва заметный оставляя след,
Ты проскользнешь, как призрак или отблеск
В мои стихи. Из них возврата нет.
Так что за ангел это все подстроил?
День указал, освободил от пут…
Летит спираль, толкая астероид,
Чертя и тотчас же стирая путь.
Мы были опечалены безмерно
Мгновенным бегством, смертью наповал.
Но нежная рука, твоя, наверно,
Прошлась по нашим бритым головам.
Мой милый, ты ушел от нас навеки,
Но я тебя, как проклятый, ищу,
Я бьюсь в кустах колючей ежевики,
Поранился до крови и кричу.
Расставивши капканы и препоны,
Прекрасная с небес взирает Смерть:
Ей с высоты невидимого трона
Так сладко на агонию смотреть.
Ты, размотавший все лучи, как нити,
Ты путь пчелы прошел за взмахом взмах,
Чтоб, наконец, как роза в чудном нимбе
Явился детский профиль в зеркалах.
Жестокая игра. Но я не смею
Роптать на этот страх или озноб.
Ослепший, от отчаянья немею,
Как колыбель, баюкая твой гроб.
И ты, в ловушку загнанный богами,
Затравленный и брошенный во тьму,
Ты умер, их задушенный шелками,
Не ведая, за что и почему.
Ты торжествуешь надо мной, мальчишка,
И все-таки, терзаясь и любя,
Я, на доске передвигая фишки,
Осмеливаюсь одолеть тебя.
Тебе с железной не привстать постели,
Не соблазнить охранников-солдат.
Спеленат в кандалы, из колыбели
Ты выпадешь. И возвратишься в ад.