А все, что было до...
...Это цветочки-пустячки.
Это незабываемый месяц, переломавший мне все кости, все позвонки и вырвавший сердце к черту. Вот так у меня сложился май. Точнее, разрушил мое мирное существование подчистую.
Выкинул все, что было до. За какую-то неделю.
Пожалуй, начать стоило с начала, с самого-самого.
Привет, меня зовут Лида Ю-а и вот я на похоронах своей бабушки. Мне три года, кто-то треплет меня по голове, а сзади, с посеревшим от горя лицом, моя мама. Или та, которая ей была. Когда-то очень-очень давно.
1-ый класс. Теперь, я официально Лидия М-о и все спрашивают, а не дедушкой мне приходиться Ф.Н.М. И крайне удивляются, что этот известный фотограф в возрасте - мой отец.
Мне 11-ть. На моих руках умирает мой первый настоящий четвероногий друг. Спасибо соседям, надеюсь, в аду им будет комфортно гореть.
14-ть, 15-ть, 16-ть, 17-ть... Не могу сказать, что напрочь ничего не помню, отнюдь.
Новый член семьи, приехавший на поезде из Иркутска сейчас для меня - основная причина возвращаться домой.
Множество людей, побывавших (и даже единицами оставшихся) в моей жизни.
Первая камера, Творцы Победы, СГФ, Томск, еще какие-то выставки, дипломы и победы.
Рейвы, Люмен и Иркутск - то, что неразрывно со мной теперь.
Наконец-то появился человек, которого я с радостью зову братом и считаю его самым близким человеком в семье. Он действительно мне брат. Троюродный. Но самый-самый.
Ножи в спину, обиды, удивительные люди с других планет - появление этого ЖЖ, благодаря им же.
Несправедливости, желание поджечь свою "элитную" гимназию вместе с теми, кто тихой сапой натравливал окружающих на меня.
Каждый раз, каждый момент, когда я думала, что хуже уже быть не может - я глубоко заблуждалась. А выяснилось это 19-ого мая, когда я, вся взбудораженная и простывшая до мозга костей, через неделю вернулась домой. В абсолютно пустой дом. С зашуганной собакой, беспрерывно и нервно курящим папой, чей нездоровый цвет лица вызвал еще на вокзале опасения, и той, кто выбросила всю мою жизнь на помойку. Все 19-ть лет. Истерика, ненависть и желание причинять ей боль. Вот что от меня осталось.
Я знала и знаю до сих пор, что я испортила всем жизнь - мне это говорят с тех самых похорон.
А потом, все как в среднестатистической американской трагедии - все эти врачи, метания, смеющиеся соседи.
И вот ты уже закрываешь за ними дверь и остаешься наедине с зияющей дырой.
Она тебя поглощает.
Она начинается где-то в груди и растет, с каждым выдохом растет. Ты сидишь, свесив ноги, на окне третьего этажа. Внизу - уже потемневший двор. Первый час ночи, от холода голые ноги коченеют. Позади тебя начинает скулить собака - та, ради которой ты возвращаешься вновь и вновь. Ищешь приличную квартиру здесь, дабы на следующий учебный год уехать из этих ебеней вместе с ней - любить, кормить и заботиться о ней. Что бы тебя кто-то ждал дома. Любил, тыкал в ладонь мокрым носом и просил "сухариков" за хорошее поведение на прогулке.
Приходишь в себя. Босиком, по мокрому полу через груды разорванных мусорных мешков с твоими вещами.
Миновав зал останавливаешься напротив зеркала. Оно закрыто. Открывая, видишь себя с опухшей, покрасневшей физиономией и сосульками вместо волос - на них два часа назад вылили с литр ледяной воды, еще бы.
Стоишь и понимаешь, что падаешь. Сползаешь по стенам.
Хочется кричать, звать на помощь. Но никто не придет. Лучших друзей уже давно нет в этом городе, да и не побежали бы они тебя спасать. Во втором часу ночи. Замученную, замерзшую, разбитую.
Одни тактично рекомендовали тебе вконтактике заварить чай, даже не осознавая, что чай, как и заварник с кружками выкинуты в помойку. Другие выразили свое сочувствие. Мол, бедная-несчастная.А ты сидишь и начинаешь ненавидеть всех этих людей. За их грошовую жалость, которая как-то некстати.
Следующий день - магазины, больница за городом - энное количество км по федералке, проклятия в наш адрес, трясущиеся руки папы, уже после. Врачи, бумаги, пропавшие документы и обручальные.
А я стою, с кукольным выражением, смотрю на нее, в казенном драном халате, проклинающую меня и орущую про секты, и осознаю, насколько этот человек стал мне чужд.
"Я её не знаю, папа" - единственное, что я смогла выдавить на выходе из больницы.
Знаете, я очень сильная девочка. Я не плачу по мальчикам, по проблемам учебным и бытовым. Вышибаю клин клином и периодически творю безумства.
Я даже каждый день смеюсь. Мне кажется, в нашем мире смех становиться роскошью.
Но этот май обильно полит моими слезами.
Он меня переломал. Взгляды на жизнь, на людей, на семью. На многое. даже на себя, дрянь такую.
Переломал, но не сломал.
Я ведь сильная девочка.
Своя сильная девочка.
Иркутск захлестывает ливень, а меня - уже отступающая боль.
P.S. Жалость и сочувствие неуместны.
Это незабываемый месяц, переломавший мне все кости, все позвонки и вырвавший сердце к черту. Вот так у меня сложился май. Точнее, разрушил мое мирное существование подчистую.
Выкинул все, что было до. За какую-то неделю.
Пожалуй, начать стоило с начала, с самого-самого.
Привет, меня зовут Лида Ю-а и вот я на похоронах своей бабушки. Мне три года, кто-то треплет меня по голове, а сзади, с посеревшим от горя лицом, моя мама. Или та, которая ей была. Когда-то очень-очень давно.
1-ый класс. Теперь, я официально Лидия М-о и все спрашивают, а не дедушкой мне приходиться Ф.Н.М. И крайне удивляются, что этот известный фотограф в возрасте - мой отец.
Мне 11-ть. На моих руках умирает мой первый настоящий четвероногий друг. Спасибо соседям, надеюсь, в аду им будет комфортно гореть.
14-ть, 15-ть, 16-ть, 17-ть... Не могу сказать, что напрочь ничего не помню, отнюдь.
Новый член семьи, приехавший на поезде из Иркутска сейчас для меня - основная причина возвращаться домой.
Множество людей, побывавших (и даже единицами оставшихся) в моей жизни.
Первая камера, Творцы Победы, СГФ, Томск, еще какие-то выставки, дипломы и победы.
Рейвы, Люмен и Иркутск - то, что неразрывно со мной теперь.
Наконец-то появился человек, которого я с радостью зову братом и считаю его самым близким человеком в семье. Он действительно мне брат. Троюродный. Но самый-самый.
Ножи в спину, обиды, удивительные люди с других планет - появление этого ЖЖ, благодаря им же.
Несправедливости, желание поджечь свою "элитную" гимназию вместе с теми, кто тихой сапой натравливал окружающих на меня.
Каждый раз, каждый момент, когда я думала, что хуже уже быть не может - я глубоко заблуждалась. А выяснилось это 19-ого мая, когда я, вся взбудораженная и простывшая до мозга костей, через неделю вернулась домой. В абсолютно пустой дом. С зашуганной собакой, беспрерывно и нервно курящим папой, чей нездоровый цвет лица вызвал еще на вокзале опасения, и той, кто выбросила всю мою жизнь на помойку. Все 19-ть лет. Истерика, ненависть и желание причинять ей боль. Вот что от меня осталось.
Я знала и знаю до сих пор, что я испортила всем жизнь - мне это говорят с тех самых похорон.
А потом, все как в среднестатистической американской трагедии - все эти врачи, метания, смеющиеся соседи.
И вот ты уже закрываешь за ними дверь и остаешься наедине с зияющей дырой.
Она тебя поглощает.
Она начинается где-то в груди и растет, с каждым выдохом растет. Ты сидишь, свесив ноги, на окне третьего этажа. Внизу - уже потемневший двор. Первый час ночи, от холода голые ноги коченеют. Позади тебя начинает скулить собака - та, ради которой ты возвращаешься вновь и вновь. Ищешь приличную квартиру здесь, дабы на следующий учебный год уехать из этих ебеней вместе с ней - любить, кормить и заботиться о ней. Что бы тебя кто-то ждал дома. Любил, тыкал в ладонь мокрым носом и просил "сухариков" за хорошее поведение на прогулке.
Приходишь в себя. Босиком, по мокрому полу через груды разорванных мусорных мешков с твоими вещами.
Миновав зал останавливаешься напротив зеркала. Оно закрыто. Открывая, видишь себя с опухшей, покрасневшей физиономией и сосульками вместо волос - на них два часа назад вылили с литр ледяной воды, еще бы.
Стоишь и понимаешь, что падаешь. Сползаешь по стенам.
Хочется кричать, звать на помощь. Но никто не придет. Лучших друзей уже давно нет в этом городе, да и не побежали бы они тебя спасать. Во втором часу ночи. Замученную, замерзшую, разбитую.
Одни тактично рекомендовали тебе вконтактике заварить чай, даже не осознавая, что чай, как и заварник с кружками выкинуты в помойку. Другие выразили свое сочувствие. Мол, бедная-несчастная.А ты сидишь и начинаешь ненавидеть всех этих людей. За их грошовую жалость, которая как-то некстати.
Следующий день - магазины, больница за городом - энное количество км по федералке, проклятия в наш адрес, трясущиеся руки папы, уже после. Врачи, бумаги, пропавшие документы и обручальные.
А я стою, с кукольным выражением, смотрю на нее, в казенном драном халате, проклинающую меня и орущую про секты, и осознаю, насколько этот человек стал мне чужд.
"Я её не знаю, папа" - единственное, что я смогла выдавить на выходе из больницы.
Знаете, я очень сильная девочка. Я не плачу по мальчикам, по проблемам учебным и бытовым. Вышибаю клин клином и периодически творю безумства.
Я даже каждый день смеюсь. Мне кажется, в нашем мире смех становиться роскошью.
Но этот май обильно полит моими слезами.
Он меня переломал. Взгляды на жизнь, на людей, на семью. На многое. даже на себя, дрянь такую.
Переломал, но не сломал.
Я ведь сильная девочка.
Своя сильная девочка.
Иркутск захлестывает ливень, а меня - уже отступающая боль.
P.S. Жалость и сочувствие неуместны.