Восприятие, стремящееся ожить.
Настя Кутушева. Сад воздушных камней.
Если про предыдущую выставку (Паша Степанов) можно было сказать: «Это - ряд наблюдений», то выставка Насти является, скорее всего, ее антиподом. Это никак не ряд. И никак не наблюдений - в том смысле, что той реальности, за которой велось бы наблюдение, - нет. Есть конструктор, сборка, или, скорее, попытка сборки. Это не относится к области «внешнего мира», это о внутреннем. Сопоставление частей, фактур, форм. Такой подход к экспозиции является более близким «Живому пространству», в котором только и существует, что эксперимент: жизнь по-прежнему не собрана; и чем дальше, тем становится понятнее, - уже не соберется. Потому что куски противоречат друг другу. Но можно заниматься тем, что делает Настя, - обозначать карту местности, обозначать те лоскуты, из которых состоит восприятие. В каком-то смысле, такую выставку можно назвать слепым пятном: подвижность, сдвинутость образов, которая есть ничто иное, как эффект восприятия по эту сторону мостика. По ту сторону - никогда не собираемая реальность. Паша Степанов имеет смелость констатировать: «Это - ряд наблюдений». У Насти же хватает дерзости предъявить чуть ли ни сырой материал в виде фотографии (первый полюс творчества Насти - отсутствие обработки фотографий, или нарочное их «ухудшение» - до тех пор, пока не проявится фактура самого материала, на котором запечатлен образ; и материал этот является прототипом съёжившейся корочки головного мозга, пытающегося почувствовать самого себя), соединив его с изобразительными работами (предъявляющими другой полюс творчества Насти - отрефлексированные, отраженные впечатления). Если фотография говорит: «это там действительно было», то рисунок нужно было создать из ничего, породить. Два этих изобразительных начала: псевдореальность, изъеденная складками запечатлевающего материала, и рукотворное, созданное из ничего, - наряду со своими литературными заметками, - Настя представит в «Саду воздушных камней». Не равнодушие освобождает образ от своей тяжести, а только любовь - высшая степень любви. Эта мысль Ролана Барта имеет особый прицел к предлагаемой экспозиции - надо рискнуть настолько утяжелить образ (и в первую очередь - образ самого носителя изображения), чтобы высвободить, сделав его воздушным, смогла только эта «любовь, высшая степень любви».
Кайрон.