Ретрофотографии знаменитых русских эмигрантов
Считается, что русский человек в эмиграции счастлив быть не может. Портреты наших знаменитых соотечественников и правда вызывают прилив грусти, но зачастую печалятся и ностальгируют не герои этих снимков, а мы сами - глядя на них.
1. Федор Шаляпин
Царь-бас запечатлен в своей фирменной позе, но какая пропасть между этим фото, сделанным в 1930-е, и вальяжными портретами Кустодиева и Коровина! Вместо соболей твид, вместо фоновой широкой Масленицы ротанг и вазоны палубного ресторана. Хотя соболя тут и правда ни к чему - артист снова собрался в путь. “Где хорошо, там и родина”, - любил повторять он в молодости. Так его домом и стал всякий уголок мира, где имелась возможность делать то, что он любил больше всего - выступать.
2. Мстислав Ростропович и Галина Вишневская
Май 1991 года. Славное семейство советских эмигрантов вот-вот породнится с не менее славным французским - дочь Ростроповича и Вишневской виолончелистка Ольга выходит замуж за наследника фэшн-фамилии Олафа Геррана-Эрмеса. По всем традициям России, которую Ростроповичи никогда не теряли: православное венчание, лики святых и белогвардейцев, невеста в кокошнике, среди гостей, как положено, городничий - мэр Парижа Жак Ширак. Через три месяца, в дни путча, идеалист Ростропович сорвется “воевать” у Белого дома, но страна кокошников и имеющих честь офицеров не вернется даже усилиями виолончелиста, сменившего смычок на автомат Калашникова.
3. Владимир Набоков
Пока перо отдыхает, работает пинцет. Осев в Америке, писатель предался второй главной страсти всей жизни - препарированию бабочек. На портрете 1947 года он в своем кабинете в музее сравнительной зоологии Гарвардского университета. Знаменитая “Лолита” появится только через десять лет. А пока он отвлекается лишь на подготовку очередной главы мемуаров. Стоит ли говорить, как он ее назовет? Конечно, “Бабочки”.
4. Михаил Барышников
На этом портрете 1990 года Барышников - бог танца на отдыхе, настоящий all-American man: толстовка, олдтаймер, верный пес... Хотя на плантации “Белый дуб” любителя животных и балета Говарда Гилмана во Флориде он по делу. Бок о бок с заповедником Гилман построил танцевальные классы, и русский невозвращенец использует их для репетиций своей гастрольной труппы White Oak Dance Project.
5. Андрей Тарковский
Если не знать, кто на этой фотографии 1979 года, ее вполне можно было бы принять за иллюстрацию из журнала “Советский экран”. Но Тарковского не жаловали в Госкино, да и предметы, окружающие его, полны грустных смыслов. Афиша - единственное, что осталось от “Гамлета”, которого Тарковский поставил в Ленкоме, а четки на черепе - словно предвестники скорой поездки в Италию на съемки “Ностальгии”, она приведет к эмиграции, из которой он уже не вернется.
6. Максим Горький
На итальянском острове Капри писатель свой уже четыре года. Поправляет здоровье на вилле “Спинола” и одевается как курортник. Но о далекой родине не забывает - это фото было сделано, когда на Капри уже во второй раз пожаловал Ленин. За две недели визита вождь вернул Горького в идеологически верное русло. Результатом того холодного лета 1910-го стала пьеса “Васса Железнова”, must have больших и малых театров Советского Союза.
7. Марк Шагал
“Умрет Матисс, и Шагал останется единственным художником, который понимает, что такое цвет”, - говорил Пабло Пикассо. В 1955 году, когда фотограф журнала Life снял Шагала в его мастерской, Матисса уже не было в живых. А Шагал расписывал церкви швейцарского городка Ванса и, подтверждая правоту Пикассо, писал пышноцветные местные пионы.
8. Анна Павлова
Начало 1920-х годов. Триумфы “Русских сезонов” в прошлом, Россия тоже далекое воспоминание. Теперь самая известная балерина своей эпохи - хозяйка “Ивового дома” в лондонском Голдерс-Грин. Где-то за окном - пруд с лебедями. Их Павлова созерцает на пару с любимым котом. Жизнь после сцены она заполнила животными, цветами, ученицами и гастролями. Но не семьей.
9. Сергей Рахманинов
Автор Второго концерта и “Алеко” склонился над партитурой в своем нью-йоркском доме. Не для того, чтобы расставить последние диезы и бемоли - в пальцах зажат всего лишь мундштук с сигаретой. Композитор в эмиграции уже десять лет и столько же в творческом кризисе. Но нет худа без добра: Рахманинов увлеченно концертирует. Сейчас крышка “Стейнвея” раскрыта для очередной репетиции, а уже в конце 1920-х раскроется для того, чтобы на нем сыграли первые аккорды нового, Четвертого концерта.
10. Александр Солженицын
1974-й. Нобелевский лауреат прячется от папарацци, как иная кинозвезда. Он только что перебрался в Цюрих, куда к нему приехали жена с сыновьями и сразу вывесили на воротах табличку “Тишина для Солженицына”. Скоро писатель начнет критиковать еще и Запад, а потом на двадцать лет станет “вермонтским затворником” - очевидно, можно убрать человека из-за железного занавеса, но нельзя убрать занавес из человека.
1. Федор Шаляпин
Царь-бас запечатлен в своей фирменной позе, но какая пропасть между этим фото, сделанным в 1930-е, и вальяжными портретами Кустодиева и Коровина! Вместо соболей твид, вместо фоновой широкой Масленицы ротанг и вазоны палубного ресторана. Хотя соболя тут и правда ни к чему - артист снова собрался в путь. “Где хорошо, там и родина”, - любил повторять он в молодости. Так его домом и стал всякий уголок мира, где имелась возможность делать то, что он любил больше всего - выступать.
2. Мстислав Ростропович и Галина Вишневская
Май 1991 года. Славное семейство советских эмигрантов вот-вот породнится с не менее славным французским - дочь Ростроповича и Вишневской виолончелистка Ольга выходит замуж за наследника фэшн-фамилии Олафа Геррана-Эрмеса. По всем традициям России, которую Ростроповичи никогда не теряли: православное венчание, лики святых и белогвардейцев, невеста в кокошнике, среди гостей, как положено, городничий - мэр Парижа Жак Ширак. Через три месяца, в дни путча, идеалист Ростропович сорвется “воевать” у Белого дома, но страна кокошников и имеющих честь офицеров не вернется даже усилиями виолончелиста, сменившего смычок на автомат Калашникова.
3. Владимир Набоков
Пока перо отдыхает, работает пинцет. Осев в Америке, писатель предался второй главной страсти всей жизни - препарированию бабочек. На портрете 1947 года он в своем кабинете в музее сравнительной зоологии Гарвардского университета. Знаменитая “Лолита” появится только через десять лет. А пока он отвлекается лишь на подготовку очередной главы мемуаров. Стоит ли говорить, как он ее назовет? Конечно, “Бабочки”.
4. Михаил Барышников
На этом портрете 1990 года Барышников - бог танца на отдыхе, настоящий all-American man: толстовка, олдтаймер, верный пес... Хотя на плантации “Белый дуб” любителя животных и балета Говарда Гилмана во Флориде он по делу. Бок о бок с заповедником Гилман построил танцевальные классы, и русский невозвращенец использует их для репетиций своей гастрольной труппы White Oak Dance Project.
5. Андрей Тарковский
Если не знать, кто на этой фотографии 1979 года, ее вполне можно было бы принять за иллюстрацию из журнала “Советский экран”. Но Тарковского не жаловали в Госкино, да и предметы, окружающие его, полны грустных смыслов. Афиша - единственное, что осталось от “Гамлета”, которого Тарковский поставил в Ленкоме, а четки на черепе - словно предвестники скорой поездки в Италию на съемки “Ностальгии”, она приведет к эмиграции, из которой он уже не вернется.
6. Максим Горький
На итальянском острове Капри писатель свой уже четыре года. Поправляет здоровье на вилле “Спинола” и одевается как курортник. Но о далекой родине не забывает - это фото было сделано, когда на Капри уже во второй раз пожаловал Ленин. За две недели визита вождь вернул Горького в идеологически верное русло. Результатом того холодного лета 1910-го стала пьеса “Васса Железнова”, must have больших и малых театров Советского Союза.
7. Марк Шагал
“Умрет Матисс, и Шагал останется единственным художником, который понимает, что такое цвет”, - говорил Пабло Пикассо. В 1955 году, когда фотограф журнала Life снял Шагала в его мастерской, Матисса уже не было в живых. А Шагал расписывал церкви швейцарского городка Ванса и, подтверждая правоту Пикассо, писал пышноцветные местные пионы.
8. Анна Павлова
Начало 1920-х годов. Триумфы “Русских сезонов” в прошлом, Россия тоже далекое воспоминание. Теперь самая известная балерина своей эпохи - хозяйка “Ивового дома” в лондонском Голдерс-Грин. Где-то за окном - пруд с лебедями. Их Павлова созерцает на пару с любимым котом. Жизнь после сцены она заполнила животными, цветами, ученицами и гастролями. Но не семьей.
9. Сергей Рахманинов
Автор Второго концерта и “Алеко” склонился над партитурой в своем нью-йоркском доме. Не для того, чтобы расставить последние диезы и бемоли - в пальцах зажат всего лишь мундштук с сигаретой. Композитор в эмиграции уже десять лет и столько же в творческом кризисе. Но нет худа без добра: Рахманинов увлеченно концертирует. Сейчас крышка “Стейнвея” раскрыта для очередной репетиции, а уже в конце 1920-х раскроется для того, чтобы на нем сыграли первые аккорды нового, Четвертого концерта.
10. Александр Солженицын
1974-й. Нобелевский лауреат прячется от папарацци, как иная кинозвезда. Он только что перебрался в Цюрих, куда к нему приехали жена с сыновьями и сразу вывесили на воротах табличку “Тишина для Солженицына”. Скоро писатель начнет критиковать еще и Запад, а потом на двадцать лет станет “вермонтским затворником” - очевидно, можно убрать человека из-за железного занавеса, но нельзя убрать занавес из человека.