Крым и Севастополь. Небольшое исследование большой глупости. Часть 1.
Крым и Севастополь. Небольшое исследование большой глупости.
что же это за сокровище такое, из-за чего большинство российского общества потеряло всякие остатки разума, радуясь «нашему Крыму»
Предисловие
Предлагаемый вашему вниманию материал по Крыму и Севастополю необычно большой, разбит на три статьи, по истории; по экономике и по впечатлениям от севастопольцев и крымчан. Зачем спрашивается, я ворошу палкой эту кучу не буду уточнять чего, ведь в ответ можно получить очень много вони, в том числе вредной для здоровья. Может, и смысла особого нет, потому что скорее всего, уже в ближайшее время мнения подобные моему будут в России не преследоваться, а требоваться. Не знаю, просто накипело, и лично для меня все дело заключается не в Крыме и Севастополе, а в моем Дальнем Востоке. Я не имперец, конечно, но я патриот. Мой патриотизм не распространяется на всю империю, он у меня местечковый. Я люблю такое местечко под названием российский Дальний Восток, небольшое совсем. Европа поместится, а вот США уже нет, в наш ДВ не влезут. Однако мое местечко достаточно большое для того, чтобы Крым с Севастополем на его карте просто затерялись, если их туда для прикидки закинуть.
[Spoiler (click to open)]Россия гибнет. Кому-то все равно, кто-то радуется, кому-то очень этой гибели не хочется. Мне, например, очень не хочется. Не потому, что я люблю империю, а потому, что я люблю Дальний Восток. Раньше я, как и многие на Дальнем Востоке, предполагал и даже мечтал о создании или восстановлении Дальневосточной Республики ДВР. В Сибири мечтают о независимой Сибири, на Урале о независимом Урале, и так далее. Разговорчики о сепаратизме ныне уголовно преследуются, однако и разговорчики эти, и мысли и идеи, от запретов не исчезли, скорее наоборот. Они ждут своего часа, и ждать осталось недолго.
Однако я давно уже перестал мечтать о независимой ДВР, потому что понял утопичность идеи. Или скорее, не утопичность, а трагичность. Нравится мне это или нет, но на ДВ нет населения, способного стать нацией, страной. Не то качество. Если на осколках российской империи образуется ДВР, она немедленно станет добычей чего-нибудь типа наздратенко-дарькина, ставленников бандитов всех мастей, от силовиков до криминала. И получится в результате даже не банановая республика, а нечто вроде Нигерии или Зимбабве. Будут грабить до упора, и по факту станут чьим-нибудь протекторатом или «автономией», скорее всего нашего большого друга и брата, если он сам к тому времени не развалится. Получится, в общем, нечто вроде новороссии. Главная причина такого возможного исхода событий - отсутствие на ДВ общества ответственных граждан, способных отстаивать свои права и контролировать власти. Население есть, общества нет, увы.
Российская империя не смогла колонизовать ДВ до стадии появления там ответственного общества, не смогла стать прогрессором. Возможно, во всем этом, в обреченности ДВ и грядущем поглощении его Китаем, и есть историческая справедливость. Главным виновником конечно, стала «революция» 17-го года, приход к власти большевиков, и преступная, совершенно лишенная какой-либо ответственности перед настоящим и будущим страны, политика СССР и коммунистического режима.
Единственный, на мой взгляд, шанс ДВ остаться российским (или европейским, если угодно), заключается в пребывании его в составе России, то есть в целостности России, за вычетом из нее некоторых территорий. У России с начала нулевых шансов сохранить целостность становилось все меньше, а с «возвращением» Крыма, стремительным падением стоимости нефти и углублением экономического и политического кризисов шансов и вовсе практически не осталось. Но всегда есть надежда на чудо.
Вот поэтому Крым меня и заинтересовал, что же это за сокровище такое, из-за чего большинство российского общества, в том числе и на ДВ, потеряло всякие остатки разума, радуясь «нашему Крыму». Мне хотелось найти ответ прежде всего для самого себя. Что в результате получилось, читайте ниже.
В самых общих чертах получилось очередное недоумение от действий России и имперцев, испоганивших слово «патриотизм» и его смысл. Недоумение простое. Как все везде говорят, в России две проблемы, одна большое количество дураков, вторая плохие дороги. В решении этих проблем Россия пошла, как обычно, своим самобытным путем. Вместо того, чтобы решать проблему дорог, и гигантские средства, бессмысленно и бесполезно похороненные в Крыму, направить на новые дороги и ремонт старых, Россия существенно усугубила проблему номер один, как будто ей своих дураков было мало.
Написал все это скорее больше для себя. Те, кто не приемлет того, что творится сейчас в России, и так все понимают. Те, кто впал в безумие, от моей писанины не придут в себя, их - далеко не всех - приведет в чувства только грядущее землетрясение, которое позже какой-нибудь последыш Путина назовет величайшей геополитической катастрофой. Чувство долга заставило написать, если угодно. И - накипело.
Приношу извинения всем тем крымчанам и севастопольцам, кто изначально не поддался общему безумию, и остался человеком. Мои рассуждения к вам не относятся.
Для удобства снабдил оглавление навигацией, можно сразу перейти к интересующей вас теме.
Оглавление
Крым и Севастополь: взгляд в историю.
Я не понимаю исключительности полуострова и более общо, помимо военного аспекта, не понимаю исторически и экономически. В чем, блин, эта исключительность заключается?
Крым и Севастополь: экономика убита, перспектив нет.
Вся русская сатирическая литература воплотилась в том, что ныне творится в Крыму.
Севастополь и Крым: облико морале.
У меня, если угодно, классовая неприязнь к патриотам севастопольского-крымского разлива и крепости.
Крым и Севастополь: взгляд в историю.
«Еще днем вереница людей тянулась к горе Гасфорта - новой Мекке патриотизма»
Из какого-то патриотического СМИ в связи с патриотическим шоу в районе горы
Я никогда не был в Крыму и Севастополе, и никогда не горел желанием, даже в краснознаменные годы советской власти. Как у многих дальневосточников, не лежала душа. Да и сомнительное удовольствие отдохнуть в Крыму было не дешевым тогда, и стало еще дороже сейчас, то есть для среднестатистического дальневосточника оно попросту недоступно.
В пионерские школьные годы я был отчаянным патриотом-имперцем, и до сих пор помню, как страстно хотелось «возвращения» Аляски, Гавайских островов и Калифорнии. Меня погубили страсть к чтению, привычка думать, сравнивать и анализировать, и неуместное для строителя коммунизма и имперца нездоровое любопытство. Если бы не эти мои пороки, так бы до сих пор и оставался на уровне пионера 5-7-х классов, верного империи и высоким идеалам - в смысле тем идеалам, которые актуальны на данный момент, и мудро назначены таковыми нашим богоданным, или следующим ленинским курсом, какая разница, начальством. И хорошо бы себе жил. И был бы в первых рядах борцов за святое дело построения атеистического коммунизма или наоборот, построения православной российской империи - по факту все равно одно и то же получается, с одним и тем же финалом. Но первые ряды борцов хорошо оплачиваются. Скоро, правда, все это рухнет, и недоделанная или недоломанная империя отправится наконец, на свалку, но погулять напоследок можно было на славу, как гуляют многие нынешние строители коммунистического православного величия, и всяких расцветок рыбки-прилипалы, угождающие и нашим, и вашим.
Но однако, даже в звонкие горнистые и барабанистые пионерские годы в отношении Севастополя мои чувства были смятенными и противоречивыми. Одно чувство вообще определению не поддавалось, и не имело видимой причины. Что-то отталкивало в этом водопаде героизма и мужества. Больно их было много, героизма с мужеством. До приторности много. Я любил и люблю сладкое, в том числе зефир. Знаете, вот есть удачный зефир, в меру сладкий и в меру ароматизированный. А есть неудачный, приторный до такой степени, что невозможно его жрать. А есть еще естественное недоверие к скажем, человеку, который только и делает, что рассказывает всем вокруг о своем мужестве, о мужестве своих предков, и о святости своих квартиры, дачи и гаража.
Вот отрывок из книги одного из многочисленных воспевателей Севастополя:
Я не знаю еще ни одного человека, который, побывав хоть один раз в Севастополе, не сохранил бы о нем самые яркие воспоминания. И дело здесь вовсе не в том, что город расположен на берегу теплого моря, ведь курортных мест у нас не счесть! Отношение же к Севастополю совершенно иное, оно возвышенное и восторженное. Сколько себя помню, но всегда, подъезжая к Севастополю, испытывал какое-то особое, ни с чем не сравнимое чувство, у меня начинало учащенно биться сердце, а в горле стоял ком от предчувствия скорой встречи с этим городом. И это неслучайно. Севастополь обладает особой аурой. Загадками окружена и вся история Священного города.
Все советское время нас силком заставляли испытывать возвышенное и восторженное. Чтобы сердце билось, как после забега с барьерами, а в горле стоял комок, как после перепоя. Волгоград - комок в горле. Ленинград - учащенное сердцебиение. Москва - судороги и пена. Брест, Севастополь, Смоленск, Курск, Малая Земля, Новороссийск - ну какое сердце бы это выдержало? В конце-концов, везде, по всем городам и весям, понастроили вечных огней и приказали испытывать комок в горле у бетонных чудищ, памятников, где бы они не стояли.
При всем избытке восторгов и преклонений, Ленинград отличала суровая немногословность, трагедия блокады забивала неуместную, оскорбительную театральность совдеповского патриотизма. Москва тоже знала меру, но в силу своего столичного статуса принимала излишки славославий, как должное. Не особо выпячивались и прочие. И только Севастополь выделялся неумеренными восхвалениями и зашкаливающим пафосом.
Есть физиология человека, нечто, данное природой. Есть его психофизическое состояние, не поддающееся приказам. Экзальтацию и возвышенные чувства я испытывал довольно часто, когда бегал на первые свидания с любимыми девушками. Последующие свидания были уже не столь возвышенными и волнующими, вплоть до полного исчезновения восторгов и нетерпения. Так уж человек устроен. Не может он постоянно находиться в возвышенном состоянии, если он не дебил со слюною изо рта. Это несвойственно его природе. Однако родина, партия и правительство требовали от нас именного этого. И получили закономерный результат - полное отторжение. После развала совдепии казалось, что с этим псевдо патриотизмом покончено. Но не тут-то было. Ура, мы снова здесь, в краю непуганого героизма. Опять требуются сердечные приступы и позывы к рвоте от этих «комков в горле». Опять все делают вид, что они пребывают в возвышенном состоянии, как только они попадают в назначенное быть священным место, или по священным дням, или просто когда начальство прикажет.
Не знаю насчет наркотиков, не мое, но судя по рассказам, возвышенного состояния можно достичь, если от души ими нашпиговаться. Можно из экстаза не выходить вовсе, был бы достаточный запас дури. Можно возвышаться и с помощью водки, до слез и полной отключки. И тоже постоянно, было бы пойло. Но нормальный, трезвый и здоровый человек способен к экзальтации крайне редко, а если же он впадает в экзальтацию направо и налево, по каждому щелчку чьи-то пальцев, то вряд ли он нормален и психически здоров. И если государство требует от человека постоянных глубоких, возвышенных и священных чувств, то значит, что-то сильно неладно с государством. Нельзя требовать от человека невозможного, чего-то, что противоречит его природе, его устройству.
Помимо излишков героизма, Севастополь отличала еще одна особенность, удивлявшая меня в пионерские годы. Севастополь не выстоял ни в одной известной истории осаде. Начиная с древних времен и вплоть до 20-го века его захватывали все, кто попадал в Крым, начиная с гуннов. Сначала это был Херсонес, потом его славные традиции унаследовал и умножил Севастополь. Известна только одна осада, которую он выдержал, устоял и не сдался. Это осада известных событий начала 2014-го года, когда город-крепость, он же город-герой, осадили несметные полчища духов и привидений, от бендеровцев с бандеровцами и правосеками до восставших из могил легионов СС и УПА. Они - никто, ни даже в единственном экземпляре - так и не материализовались, что конечно, никак не может умалить очередной подвиг. Скорее наоборот. Севастополь является наверное, единственным городом в истории человечества, который победил призраков. Никто другой этим похвастаться не может.
Мне, когда-то пионеру, помнится, было обидно и непонятно. Как же так, такой весь героический, и что ни война, то сдача. На моем Дальнем Востоке есть такой город, называется Петропавловск-Камчатский. Его тоже осадили, те же англо-французы, которые осадили Севастополь, и в то же время, в 1854 году. Петропавловск отбился. Ну да, конечно, масштабы нападавших было не сравнить, но масштабы оборонявшихся как-то это все уравнивали и делали сопоставимым. Впритык к Севастополю была вся главная Россия, а за спиной петропавловцев были только камчатские медведи. Петропавловск был на другой планете, с учетом возможностей и техники того времени. Но выстоял. И два единственных российских военных корабля на Камчатке почему-то не потопились, а приняли участие в обороне, и ее пережили.
Дело тут не в количестве героизма на душу населения, дело в том, что Петропавловск не объявляет себя генератором мужества и сакральнейшим местом из всех сакральных, и не предлагает возить к себе молодежь со всей страны, чтобы учить их, щенков, патриотизму. Петропавловск несет свою славу скромно и с достоинством, а ведь для англичан и французов камчатское поражение было изрядным конфузом. Захват Севастополя и уничтожение черноморского военного флота России конфузом не были, война в целом признана англо-французской викторией.
Я пытался понять, зачем Россия вообще развязала эту Крымскую войну, и что, кроме позора поражения и унизительного мира она из войны вынесла. Понял, что Николай Первый и православие хотели что-то там отстоять в Палестине, какие-то ключи у кого-то отобрать, ради вящей духовности. Хотели помочь страдающим под игом басурман, турок то есть, братьям-славянам. Братья-славяне при этом, обещая всяческую России помощь, почему-то так ее и не оказали, сильно расстроив царя. Ну и конечно, очень хотелось все того же, вековечной мечты - захвата Стамбула и проливов, Босфора и Дарданелл. Все российские имперцы-патриоты буквально зациклены на Константинополе и проливах. Многие имперские историки полагают и доказывают, что и в Первой Мировой главной целью России были именно они, и Сталин туда же целил. Почему в них заключаются счастье России, ее мечта и ее предназначение, я не знаю. Чем они способны обогатить державу, не могу догадаться.
На самом деле, Россия от Крымской войны своим поражением только выиграла. Отменили крепостное право, начали наконец, модернизироваться и подготовили почву для мощнейшего рывка страны в конце 19-го - начале 20-го веков. Но если верить тому, что утверждают имперцы, и что главной целью России в Первой Мировой был захват проливов и Стамбула, то получается, что как раз это стремление и стало для империи смертельным. Первая Мировая принесла в страну большевиков и всё последующее. И за каким спрашивается, чертом эти проливы сдались, если от них столько неприятностей?
Хватало неприятностей и без проливов, с одним Крымом, который неустанно превозносится и преподносится патриотами как «ключи к Черному морю». Кто значит, владеет Крымом, тот само собой, владеет Черным морем. Поразительное несоответствие этой якобы, аксиомы, фактам и истории.
Начиная с Крымской войны 1853-56 гг. и далее, в ходе всех крупных войн в регионе, владение Крымом ни в одной из них не приводило к «владению» Черным морем, и мало того, Крым и сам, вместе с доблестным Севастополем, неизменно попадал в руки противников России и СССР, за исключением Первой Мировой (до начала Гражданской войны, в ходе которой Крым с Севастополем пошли по рукам и методично, никого не пропуская, занимались всеми участниками этой войны, до них разве что Колчак не добрался). Если связывать владение Крымом и владение Черным морем, то уж скорее, можно сделать вывод, что в военное время владение полуостровом приводит не только к потере владения моря, но и к потере самого полуострова, вместе с героической военно-морской базой.
Потопление русского черноморского флота в ходе крымской войны до сих пор остается спорным. До сих пор там много загадок. Пишет патриотический писатель:
В ночь с 10 на 11 сентября 1854 года по распоряжению А. С. Меншикова и согласно приказу В. А. Корнилова на Севастопольском рейде были затоплены 5 линейных кораблей и 2 фрегата со всей оснасткой, артиллерией и находящимися на них практически всеми запасами. У вице-адмирала Корнилова, чувствовавшего себя тоже ответственным за судьбу Севастополя и Черноморского флота, сложился свой план спасения города, изложенный им на совете: выйти в море и дать бой. Корнилов считал, что при любом исходе сражения обескровленный флот неприятеля не решится на прорыв в бухту, а без его поддержки сухопутная армия не пойдет на штурм Севастополя. И укрепившись в городе, армия Меншикова могла бы защищаться до прибытия подкрепления из России. Как показал ход обороны Севастополя, правильным оказался план князя Меншикова. Всего в Севастопольской бухте было затоплено 75 основных военных судов и 16 вспомогательных, включая шхуны.
Мне интересно, каким таким образом ход обороны Севастополя, закончившейся сдачей города, показал правильность плана князя? Что было бы, если бы флот дал решающее сражение (а там были разные варианты этого сражения, и отнюдь не самоубийственные)? Ну в худшем случае сдали бы Севастополь. Потеряли бы флот. Так город и так сдали, а флот потеряли. Зато на века оставили сомнительность потопления отнюдь не малой эскадры, без боя, и даже без снятия многих орудий и припасов. С другой стороны, нет такого деяния, которое наши историки и наши пропаганда не смогли бы превратить в героическое. Топили со слезами на глазах, переодевшись в чистое - в общем, как всегда, мы всех переиграли, никто таким мужеством похвастаться не может, куда им, развращенным гейропцам. Потопили даже пароходофрегаты, хотя может быть, имело смысл хотя бы их оставить, уведя куда-нибудь в другое место? Пусть бы они стали рейдерами, с главной задачей препятствовать снабжению союзной армии, а?
Наверное, русских флотоводцев и командующих можно понять. Мне неизвестно ни одно боестолкновение российского парусного флота с английским (если не считать Петропавловска), и вряд ли это случайно. Не рисковали, и правильно делали. Иначе пришлось бы опять удовлетвориться невиданным героизмом, оправдывая поражение коварством врага, численно само собой, многократно нас превосходившего (или если с числом никак, то качеством орудий или парусины, или внезапностью подлой атаки), благо патриоты-имперцы охотно верят любой фантастике, когда речь идет об объяснении поражений (или восхвалении побед).
Пожалуй, самым чистым и наглядным примером того, что владение Крымом отнюдь не означает владения Черным морем, является Первая Мировая война. В ходе этой войны Крым и Севастополь не подвергались осаде и не были захвачены. Южный путь связи с союзниками, через турецкие проливы, имел для российской империи огромное значение, а многие историки утверждают, что жизненно важное. Однако на беду России, в начале войны немецкие тяжелый крейсер Гебен и легкий крейсер Бреслау совершили свой легендарный прорыв в Стамбул, и, как пишут многие историки, сыграли в ходе всей войны совершенно исключительную роль. Мало того, что благодаря этому прорыву и энергии адмирала Сушона Турция вступила в войну на стороне Германии. Немцы сумели в кратчайшие сроки сделать из турецкой армии и турецкого, никем всерьез не воспринимавшегося, флота, серьезную силу. Они не пустили союзников в Дарданеллы и Мраморное море, одновременно не позволив российскому флоту не то, чтобы прорваться в Мраморное море, но даже закупорить Босфор и пресечь турецкое судоходство (а затем болгарское и румынское) в Черном море. А ведь перевозки угля из Зонгулдака в Стамбул имели для Турции и для защиты Дарданелл огромное, иногда решающее, значение!
Против двух современных германских крейсеров и турецкой рухляди, из которой немцы ухитрились сделать весьма достойную силу, Россия имела 7 броненосцев эпохи додредноутов, 4 крейсера, эсминцы и готовящиеся вступить в строй современные линкоры Императрица Екатерина II, Императрица Мария и Император Александр III.
Броненосцы эпохи додредноутов имелись в составе ВМФ всех участников войны, в том числе англичан и немцев, и никто не считал их чем-то несерьезным. 4 305-мм орудия такого броненосца были весьма грозным соперником для 10 208-мм орудий Гебена, а наши броненосцы в одиночку против Гебена не выходили, только соединением, то есть орудий калибра 305-мм было как правило, не менее 16-20. На ближних дистанциях у Гебена шансов не было, он брал маневром. Но даже вступление в строй первого линкора, Императрица Екатерина II, не сделало русский флот хозяином Черного моря, несмотря на постоянно отмечавшуюся немцами точную и кучную стрельбу линкора. Русский флот, таким образом, не сумел в ходе всей войны выполнить задачу-минимум, заключавшуюся в полной остановке какой-либо морской активности враждебных причерноморских стран, и полной блокаде Босфора со стороны Черного моря. Что уж говорить о задаче-максимум, прорыве в Мраморное море и Дарданеллы, и соединении с союзным англо-французским флотом. Однако при этом не было Цусимы и гибели крупных кораблей, Севастополь и Крым не были сданы, не прерывались ни торговое судоходство, ни военные перевозки. Это, видимо, и следует считать реальным боевым уровнем русского военно-морского флота на тот период - относительно равное противостояние соединения нескольких броненосцев и крейсеров с большим количеством эсминцев и кораблей помельче, против пары немецких крейсеров и нескольких кораблей турецкого флота. Механический подсчет явно, с большим преимуществом, в пользу российского флота. Реальный, с учетом превосходства немцев в качестве и выучке, уравнивает простое численное превосходство.
Мне не кажется, что это было чем-то очень унизительным, такова была реальная сила русского флота, и при этом, она крепла. Был потенциал роста, полностью, под корень истребленный большевиками и любимцами гордых нынешних севастопольцев, товарищами Лениным и Сталиным, что нашло блестящее подтверждение в ходе следующей великой войны, Второй Мировой.
Захват немцами Крыма и Севастополя в ходе Второй Мировой, равно как и действия советских армии и флота, действительно потрясают. Я не буду сильно вдаваться в цифры, любой интересующийся сможет легко найти их в Интернете или в пока еще не уничтоженных исторических исследованиях, появившихся в коротенький период относительной свободы в России, в те самые лихие девяностые и небольшой кусок нулевых. И просто при взгляде на цифры, если у любопытствующего мозги не заросли плотным жиром ура-патриотизма, неизбежно возникнет вопрос - как такое стало возможным. Как при таком численном преимуществе во всем, от живой силы до всех видов техники, можно было просрать и Крым, и Севастополь. Ответ только один - это стало возможным благодаря выдающимся полководческим талантам окружавших гения всех времен товарища Сталина, генералов, адмиралов и маршалов. И благодаря созданной лично товарищем Сталиным и большевиками системе, конечно. При царской России такое было бы невозможно, да такого и не было.
Черноморский флот, это и вовсе песня. Остается только руками разводить, пытаясь выяснить главное, с кем же он воевал. От кого нес такие тяжелые потери, что товарищ Сталин, наконец, личным указом разогнал все крупные корабли по портам кавказского побережья, и запретил выходить в море. Чтобы хоть что-то уцелело.
Неизбежно приходишь к выводу, что противников было два. Несколько десятков немецких самолетов (даже не сотен) и мины, чужие и свои, причем от своих погибло видимо, никак не меньше, чем от вражеских. Не было в Черном море немецких кораблей. В 42-м и позже перевезли по жд и собрали несколько катеров, десантных самоходных барж и небольших, прибрежного плавания, подводных лодок. Ах ну да, был еще итальянский отрядов подводников. Против советских линкора и тяжелых крейсеров, кучи эсминцев, нескольких лидеров, табуна ПЛ и многого прочего, по мелочи. Если бы в Черном море оказался каким-нибудь чудом Принц Ойген скажем, уж не говоря о Шарнхорсте или Тирпице, то от Черноморского флота не осталось бы и того, что от него к концу войны осталось.
По сути, вся советская черноморская армада выполняла два вида боевых действий - использовалась в качестве транспортов и сопровождала транспорты в качестве ПВО, и время от времени, весьма и весьма бездарно, обстреливала занятый противником берег.
Вот многие военные историки критикуют совдепию за то, что она не ставила на крупные корабли зенитной артиллерии в достаточном количестве, с учетом боевых возможностей авиации. Немного неправильно они пишут. Боевые действия в Атлантике и на Тихом океане убедительнейшим образом продемонстрировали, что даже если превратить корабль в одну сплошную зенитную батарею, при отсутствии прикрытия с воздуха его это не спасет. И не спасало. Никого. Ни немцев, ни англичан и американцев, ни японцев. Вот почему каждый выход к осажденному Севастополю или вражескому побережью крупного военного корабля превращался в смертельный номер и русскую рулетку. Флоту надо было в первую очередь, и в последующие тоже, обеспечить надежное прикрытие с воздуха. Самолетов в морской авиации ЧФ было более, чем достаточно. Куда они делись, лично я не понимаю. И большинству историков это тоже до сих пор непонятно. Флот остался без прикрытия, и получилось то, что получилось.
Не было в Черном море ничьих вражеских вымпелов, если не считать таковыми 4 румынских эсминца, благоразумно державшихся вблизи своей базы. Гуляй, не хочу. Но не получилось. Да ведь и судоходства чьего-то существенного, каких-то стратегических морских путей снабжения немецкой армии, тоже не было. Кого топили советские подводные лодки, это такая же загадка, как и исчезновение морской авиации. Победы выдумывались, но не все. Кое-что действительно топили - все, что подвернется. Шаланды, полные кефали и пустые, шхуны, всякую мелочь. В числе прочего потопили вблизи Босфора и шхуну с беженцами-евреями.
А вот когда действительно, появилась крупная добыча в больших количествах, флот и авиация почему-то растерялись, и немцы очень успешно эвакуировали гарнизон Севастополя, причем вывезли не только большую часть гарнизона, но и немалое количество гражданских, тех, кто не хотел вновь оказаться под советской властью, а таких было много, не только в Севастополе. Вспомним про исход казаков, и подлую выдачу их мордору-совдепии союзниками.
Задним числом глядя на ход войны на Черном море, понимаешь, что вполне хватило бы соединения быстроходных транспортов, флотилии десантных самоходных барж, нескольких эсминцев и подводных лодок, небольших кораблей ПЛО и тральщиков, ну и пары-тройки мониторов или просто плавучих батарей, для обстрелов побережья. При главном условии наличия действенного, качественного воздушного прикрытия. Боевые действия и основные маршруты перевозок проходили вдоль побережья, то есть обстановка для истребительной авиации была просто идеальной. Но из-за отсутствия авиации приходилось уходить как можно дальше в море, все равно рано или поздно возвращаясь к побережью, в зону действия немецких самолетов. Пришлось использовать в качестве транспортов подводные лодки, с понятной эффективностью. Пришлось срочно выгонять из Севастополя, еще до осады и сдачи, все крупные корабли, ибо топили, прямо у пирсов. Так почему же ее не было, авиации этой? Вот бы на какой вопрос ответить. Да и на многие другие.
Падение Крыма и Севастополя стали очередной черной страницей в истории войны. Как по бездарности поражения при обороне от неприятеля, существенно уступающего в численности и вооружении, так и конечно, по позору оставления Севастополя. Начальство сбежало, всех остальных просто бросили.
Вообразите себе Нахимова и Корнилова, улетевших на птицах-тройках в Петербург, и тепло встречающего их Николая Первого. У меня не получается. То, все-таки, были царская Россия и русский, не советский, флот. Там было понятие чести.
Но у нас, в нашей удивительной истории, эта эпопея стала «одной из самых ярких страниц, показавших героизм советского народа и его мужество». Севастополь с Крымом были объявлены «символом мужества и героизма», перед которым в восхищении склонился весь мир. Немцы отмечали стойкость защитников Севастополя, да. Но чтобы весь мир, и до сих пор, такого не видится. И потом, вопрос - чем и как оценивать результаты данной кампании или сражения? Достигнутыми результатами, или героизмом? И почему самым ярким стал именно Севастополь, а под Ржевом и Сычевкой что, меньше полегло в том же году, столь же бездарно и бесполезно?
Труды «правильных» официозных историков отличает унылое однообразие. Скороговоркой про некоторые ошибки командования. Попытка путем передергиваний представить противника сильнее, чем он был. Попытка сбить с толку, отвадить читателя от излишнего копания в теме массой несущественных деталей. И наконец, изобилие героических историй, от многих из которых за версту разит 28 панфиловцами или 5 моряками-черноморцами, то есть чистейшей выдумкой, порождением советской пропаганды.
Про массовый героизм и про профессионализм
Массовый героизм, это вообще-то интересное выражение. В советские времена имела право на хождение и употребление такая вроде как аксиома - героизм, это почти всегда следствие чьей-то халатности и некомпетентности. Однако конечно, ко Второй Мировой эту формулу не прикладывали, потому что мгновенно возникали нехорошие догадки и неудобные вопросы. Потому что массовый героизм солдат мог означать только одно - массовые преступные халатность и некомпетентность как высших командиров во главе с вождем, так и системы в целом. Отношение к героизму разное, на Западе, в том числе и Германии, оно одно, а в СССР-России и прочей азиопщине совсем другое. Западный героизм связан главным образом с выдающимися боевыми результатами военных, достигших вершин профессионального мастерства, и творивших казалось бы, невозможное. С голой грудью на танки и под танки, с лопатой на автоматчиков, этого в западных исторических трудах и мемуарах практически нет, разве что в виде курьеза. У нас под героизмом подразумевается главным образом именно это - гибель в попытке остановить врага, потому что иначе не получается. Почему не получается? Потому что нет требуемого оружия, или поставлены в такие условия. Почему нет оружия и откуда такие условия, зачем надо непременно умирать? Тут наши верноподданные историки дружно умолкают. Потому что если копать дальше, то вся стройная и такая героически-назидательная версия войны и победы рассыпается в прах, и сквозь разодранные гнилые декорации лезут оскаленные рыла упырей в усыпанных звездами погонах, во главе с двумя главными упырями, товарищами Жуковым и Сталиным. Собственно говоря, с какой стороны к нашей версии войны не подойди, где ни копни, она тут же разваливается. Поэтому близко к ней опять не подпускают, слишком любопытным опять, как в старые добрые времена, грозит срок.
Массовый героизм, если оценить его статистически, является выдумкой, мифом, очередным творением советско-российской пропаганды. Большинство погибших и раненых на передовой просто-напросто не имели возможности совершить подвиг, и получить удовлетворение хотя бы тем, что перед смертью они убили хотя бы одного врага. Тому есть несколько причин. В массе своей наши пополнения были необученными, гнали всех подряд, особенно когда где-то поджимало, или когда реализовывался очередной гениальный план разгрома ненавистного врага. Очень часто они были не только необученными, но и плохо вооруженными, иногда и вовсе безоружными. Про бессмысленные и беспощадные советские атаки в мемуарной и исследовательской литературе написано достаточно много, это одна из самых позорных и трагических страниц в истории войн и истории СССР. Немецкие пулеметчики, укладывая атакующих волну за волной, сходили с ума, в прямом смысле. Они не могли понять и принять разумом такое отношение к солдатам, к людям. Наши полководцы с ума не сходили.
Известно, что в первом бою человек слеп, как ты его не готовь. Слишком сильная нагрузка на организм, слишком много стресса. С третьего боя и далее, у человека открывается боевое зрение, он уже боец, а не мясо на убой. Но до третьего боя надо дожить. У немцев, пиндосов и подлейших англичан это подразумевалось как само собой, как нечто, не подлежащее сомнению. Само сомнение в этой аксиоме аксиом военного дела было и остается преступлением. Человека надо тщательно готовить. Затем постепенно, оберегая и направляя, вводить в войну. Тем самым армия получала настоящих бойцов с минимумом потерь. А уж убить закаленного и опытного бойца была весьма и весьма непросто.
Большинство наших потерь именно в этих необученных, да мало, что необученных, еще и просто обреченных бессмысленностью многих атак. Там и у тертых-то было мало шансов, что говорить про необученных новичков. Много ли было шансов у большинства тех, кто был на передовой, совершить этот самый подвиг? Первый бой в большинстве случаев заканчивался смертью или ранением (известное - Ванька-взводный, жизнь на один-два боя). Какой уж тут подвиг.
Потрясающий пример профессионализма и массового, столь любимого совдепией и ее наследницей, нынешней Россией, героизма, был продемонстрирован англичанами в июне 1940 года. Авианосец Глориес и эсминцы Акаста и Ардент нарвались на немецкие линкоры Гнейзенау и Шарнхорст, авианосец был подбит и в конечном итоге, потоплен, не успев поднять самолеты. Акаста и Ардент сделали все возможное и больше для спасения флагмана. Два эсминца на равных бились с двумя линкорами, и будь у англичан в тот день побольше удачи, кто его знает, чем бы все кончилось. Эсминцы погибли. И что вы думаете, англичане сделали из этого подвига символ и прочее что там полагается по нашим лекалам и высокодуховным обычаям? Ничего подобного, совсем наоборот. Англичане до сих пор не прекращают яростные споры о том, почему так получилось, почему авианосец нарвался на линкоры, почему не успел поднять самолеты - в общем, кто виновен в том, что пришлось проявлять массовый героизм.
Таких примеров в истории ВМС Запада и Японии многие десятки. Никто не орет истошно про величайший и неповторимый героизм, никто не бьет себя в грудь - мол, только мы на такое и способны. По каждому эпизоду тщательный профессиональный разбор. Необходимость проявлять героизм воспринимается как недоработка и упущение, ищутся виновные.
Кто-то учит профессионализму, кто-то готовит к подвигу ценой жизни. Учить профессионализму, это дорого и хлопотно, да и сразу это не поставишь, уходят многие десятилетия и поколения. Учить героизму и готовности лечь под танк с бутылкой почти ничего не стоит, если не считать расходы на политруков и кто там ныне вместо них. Потом, правда, ставка на массовый героизм обходится куда дороже. Но наши власти жили, живут и будут жить одним днем. И конечно же, всей историей страны они приучены не ценить жизнь человека (кроме своей, конечно), люди - самое дешевое, что было и есть.
Войтенко Михаил
август - сентябрь 2015
что же это за сокровище такое, из-за чего большинство российского общества потеряло всякие остатки разума, радуясь «нашему Крыму»
Предисловие
Предлагаемый вашему вниманию материал по Крыму и Севастополю необычно большой, разбит на три статьи, по истории; по экономике и по впечатлениям от севастопольцев и крымчан. Зачем спрашивается, я ворошу палкой эту кучу не буду уточнять чего, ведь в ответ можно получить очень много вони, в том числе вредной для здоровья. Может, и смысла особого нет, потому что скорее всего, уже в ближайшее время мнения подобные моему будут в России не преследоваться, а требоваться. Не знаю, просто накипело, и лично для меня все дело заключается не в Крыме и Севастополе, а в моем Дальнем Востоке. Я не имперец, конечно, но я патриот. Мой патриотизм не распространяется на всю империю, он у меня местечковый. Я люблю такое местечко под названием российский Дальний Восток, небольшое совсем. Европа поместится, а вот США уже нет, в наш ДВ не влезут. Однако мое местечко достаточно большое для того, чтобы Крым с Севастополем на его карте просто затерялись, если их туда для прикидки закинуть.
[Spoiler (click to open)]Россия гибнет. Кому-то все равно, кто-то радуется, кому-то очень этой гибели не хочется. Мне, например, очень не хочется. Не потому, что я люблю империю, а потому, что я люблю Дальний Восток. Раньше я, как и многие на Дальнем Востоке, предполагал и даже мечтал о создании или восстановлении Дальневосточной Республики ДВР. В Сибири мечтают о независимой Сибири, на Урале о независимом Урале, и так далее. Разговорчики о сепаратизме ныне уголовно преследуются, однако и разговорчики эти, и мысли и идеи, от запретов не исчезли, скорее наоборот. Они ждут своего часа, и ждать осталось недолго.
Однако я давно уже перестал мечтать о независимой ДВР, потому что понял утопичность идеи. Или скорее, не утопичность, а трагичность. Нравится мне это или нет, но на ДВ нет населения, способного стать нацией, страной. Не то качество. Если на осколках российской империи образуется ДВР, она немедленно станет добычей чего-нибудь типа наздратенко-дарькина, ставленников бандитов всех мастей, от силовиков до криминала. И получится в результате даже не банановая республика, а нечто вроде Нигерии или Зимбабве. Будут грабить до упора, и по факту станут чьим-нибудь протекторатом или «автономией», скорее всего нашего большого друга и брата, если он сам к тому времени не развалится. Получится, в общем, нечто вроде новороссии. Главная причина такого возможного исхода событий - отсутствие на ДВ общества ответственных граждан, способных отстаивать свои права и контролировать власти. Население есть, общества нет, увы.
Российская империя не смогла колонизовать ДВ до стадии появления там ответственного общества, не смогла стать прогрессором. Возможно, во всем этом, в обреченности ДВ и грядущем поглощении его Китаем, и есть историческая справедливость. Главным виновником конечно, стала «революция» 17-го года, приход к власти большевиков, и преступная, совершенно лишенная какой-либо ответственности перед настоящим и будущим страны, политика СССР и коммунистического режима.
Единственный, на мой взгляд, шанс ДВ остаться российским (или европейским, если угодно), заключается в пребывании его в составе России, то есть в целостности России, за вычетом из нее некоторых территорий. У России с начала нулевых шансов сохранить целостность становилось все меньше, а с «возвращением» Крыма, стремительным падением стоимости нефти и углублением экономического и политического кризисов шансов и вовсе практически не осталось. Но всегда есть надежда на чудо.
Вот поэтому Крым меня и заинтересовал, что же это за сокровище такое, из-за чего большинство российского общества, в том числе и на ДВ, потеряло всякие остатки разума, радуясь «нашему Крыму». Мне хотелось найти ответ прежде всего для самого себя. Что в результате получилось, читайте ниже.
В самых общих чертах получилось очередное недоумение от действий России и имперцев, испоганивших слово «патриотизм» и его смысл. Недоумение простое. Как все везде говорят, в России две проблемы, одна большое количество дураков, вторая плохие дороги. В решении этих проблем Россия пошла, как обычно, своим самобытным путем. Вместо того, чтобы решать проблему дорог, и гигантские средства, бессмысленно и бесполезно похороненные в Крыму, направить на новые дороги и ремонт старых, Россия существенно усугубила проблему номер один, как будто ей своих дураков было мало.
Написал все это скорее больше для себя. Те, кто не приемлет того, что творится сейчас в России, и так все понимают. Те, кто впал в безумие, от моей писанины не придут в себя, их - далеко не всех - приведет в чувства только грядущее землетрясение, которое позже какой-нибудь последыш Путина назовет величайшей геополитической катастрофой. Чувство долга заставило написать, если угодно. И - накипело.
Приношу извинения всем тем крымчанам и севастопольцам, кто изначально не поддался общему безумию, и остался человеком. Мои рассуждения к вам не относятся.
Для удобства снабдил оглавление навигацией, можно сразу перейти к интересующей вас теме.
Оглавление
Крым и Севастополь: взгляд в историю.
Я не понимаю исключительности полуострова и более общо, помимо военного аспекта, не понимаю исторически и экономически. В чем, блин, эта исключительность заключается?
Крым и Севастополь: экономика убита, перспектив нет.
Вся русская сатирическая литература воплотилась в том, что ныне творится в Крыму.
Севастополь и Крым: облико морале.
У меня, если угодно, классовая неприязнь к патриотам севастопольского-крымского разлива и крепости.
Крым и Севастополь: взгляд в историю.
«Еще днем вереница людей тянулась к горе Гасфорта - новой Мекке патриотизма»
Из какого-то патриотического СМИ в связи с патриотическим шоу в районе горы
Я никогда не был в Крыму и Севастополе, и никогда не горел желанием, даже в краснознаменные годы советской власти. Как у многих дальневосточников, не лежала душа. Да и сомнительное удовольствие отдохнуть в Крыму было не дешевым тогда, и стало еще дороже сейчас, то есть для среднестатистического дальневосточника оно попросту недоступно.
В пионерские школьные годы я был отчаянным патриотом-имперцем, и до сих пор помню, как страстно хотелось «возвращения» Аляски, Гавайских островов и Калифорнии. Меня погубили страсть к чтению, привычка думать, сравнивать и анализировать, и неуместное для строителя коммунизма и имперца нездоровое любопытство. Если бы не эти мои пороки, так бы до сих пор и оставался на уровне пионера 5-7-х классов, верного империи и высоким идеалам - в смысле тем идеалам, которые актуальны на данный момент, и мудро назначены таковыми нашим богоданным, или следующим ленинским курсом, какая разница, начальством. И хорошо бы себе жил. И был бы в первых рядах борцов за святое дело построения атеистического коммунизма или наоборот, построения православной российской империи - по факту все равно одно и то же получается, с одним и тем же финалом. Но первые ряды борцов хорошо оплачиваются. Скоро, правда, все это рухнет, и недоделанная или недоломанная империя отправится наконец, на свалку, но погулять напоследок можно было на славу, как гуляют многие нынешние строители коммунистического православного величия, и всяких расцветок рыбки-прилипалы, угождающие и нашим, и вашим.
Но однако, даже в звонкие горнистые и барабанистые пионерские годы в отношении Севастополя мои чувства были смятенными и противоречивыми. Одно чувство вообще определению не поддавалось, и не имело видимой причины. Что-то отталкивало в этом водопаде героизма и мужества. Больно их было много, героизма с мужеством. До приторности много. Я любил и люблю сладкое, в том числе зефир. Знаете, вот есть удачный зефир, в меру сладкий и в меру ароматизированный. А есть неудачный, приторный до такой степени, что невозможно его жрать. А есть еще естественное недоверие к скажем, человеку, который только и делает, что рассказывает всем вокруг о своем мужестве, о мужестве своих предков, и о святости своих квартиры, дачи и гаража.
Вот отрывок из книги одного из многочисленных воспевателей Севастополя:
Я не знаю еще ни одного человека, который, побывав хоть один раз в Севастополе, не сохранил бы о нем самые яркие воспоминания. И дело здесь вовсе не в том, что город расположен на берегу теплого моря, ведь курортных мест у нас не счесть! Отношение же к Севастополю совершенно иное, оно возвышенное и восторженное. Сколько себя помню, но всегда, подъезжая к Севастополю, испытывал какое-то особое, ни с чем не сравнимое чувство, у меня начинало учащенно биться сердце, а в горле стоял ком от предчувствия скорой встречи с этим городом. И это неслучайно. Севастополь обладает особой аурой. Загадками окружена и вся история Священного города.
Все советское время нас силком заставляли испытывать возвышенное и восторженное. Чтобы сердце билось, как после забега с барьерами, а в горле стоял комок, как после перепоя. Волгоград - комок в горле. Ленинград - учащенное сердцебиение. Москва - судороги и пена. Брест, Севастополь, Смоленск, Курск, Малая Земля, Новороссийск - ну какое сердце бы это выдержало? В конце-концов, везде, по всем городам и весям, понастроили вечных огней и приказали испытывать комок в горле у бетонных чудищ, памятников, где бы они не стояли.
При всем избытке восторгов и преклонений, Ленинград отличала суровая немногословность, трагедия блокады забивала неуместную, оскорбительную театральность совдеповского патриотизма. Москва тоже знала меру, но в силу своего столичного статуса принимала излишки славославий, как должное. Не особо выпячивались и прочие. И только Севастополь выделялся неумеренными восхвалениями и зашкаливающим пафосом.
Есть физиология человека, нечто, данное природой. Есть его психофизическое состояние, не поддающееся приказам. Экзальтацию и возвышенные чувства я испытывал довольно часто, когда бегал на первые свидания с любимыми девушками. Последующие свидания были уже не столь возвышенными и волнующими, вплоть до полного исчезновения восторгов и нетерпения. Так уж человек устроен. Не может он постоянно находиться в возвышенном состоянии, если он не дебил со слюною изо рта. Это несвойственно его природе. Однако родина, партия и правительство требовали от нас именного этого. И получили закономерный результат - полное отторжение. После развала совдепии казалось, что с этим псевдо патриотизмом покончено. Но не тут-то было. Ура, мы снова здесь, в краю непуганого героизма. Опять требуются сердечные приступы и позывы к рвоте от этих «комков в горле». Опять все делают вид, что они пребывают в возвышенном состоянии, как только они попадают в назначенное быть священным место, или по священным дням, или просто когда начальство прикажет.
Не знаю насчет наркотиков, не мое, но судя по рассказам, возвышенного состояния можно достичь, если от души ими нашпиговаться. Можно из экстаза не выходить вовсе, был бы достаточный запас дури. Можно возвышаться и с помощью водки, до слез и полной отключки. И тоже постоянно, было бы пойло. Но нормальный, трезвый и здоровый человек способен к экзальтации крайне редко, а если же он впадает в экзальтацию направо и налево, по каждому щелчку чьи-то пальцев, то вряд ли он нормален и психически здоров. И если государство требует от человека постоянных глубоких, возвышенных и священных чувств, то значит, что-то сильно неладно с государством. Нельзя требовать от человека невозможного, чего-то, что противоречит его природе, его устройству.
Помимо излишков героизма, Севастополь отличала еще одна особенность, удивлявшая меня в пионерские годы. Севастополь не выстоял ни в одной известной истории осаде. Начиная с древних времен и вплоть до 20-го века его захватывали все, кто попадал в Крым, начиная с гуннов. Сначала это был Херсонес, потом его славные традиции унаследовал и умножил Севастополь. Известна только одна осада, которую он выдержал, устоял и не сдался. Это осада известных событий начала 2014-го года, когда город-крепость, он же город-герой, осадили несметные полчища духов и привидений, от бендеровцев с бандеровцами и правосеками до восставших из могил легионов СС и УПА. Они - никто, ни даже в единственном экземпляре - так и не материализовались, что конечно, никак не может умалить очередной подвиг. Скорее наоборот. Севастополь является наверное, единственным городом в истории человечества, который победил призраков. Никто другой этим похвастаться не может.
Мне, когда-то пионеру, помнится, было обидно и непонятно. Как же так, такой весь героический, и что ни война, то сдача. На моем Дальнем Востоке есть такой город, называется Петропавловск-Камчатский. Его тоже осадили, те же англо-французы, которые осадили Севастополь, и в то же время, в 1854 году. Петропавловск отбился. Ну да, конечно, масштабы нападавших было не сравнить, но масштабы оборонявшихся как-то это все уравнивали и делали сопоставимым. Впритык к Севастополю была вся главная Россия, а за спиной петропавловцев были только камчатские медведи. Петропавловск был на другой планете, с учетом возможностей и техники того времени. Но выстоял. И два единственных российских военных корабля на Камчатке почему-то не потопились, а приняли участие в обороне, и ее пережили.
Дело тут не в количестве героизма на душу населения, дело в том, что Петропавловск не объявляет себя генератором мужества и сакральнейшим местом из всех сакральных, и не предлагает возить к себе молодежь со всей страны, чтобы учить их, щенков, патриотизму. Петропавловск несет свою славу скромно и с достоинством, а ведь для англичан и французов камчатское поражение было изрядным конфузом. Захват Севастополя и уничтожение черноморского военного флота России конфузом не были, война в целом признана англо-французской викторией.
Я пытался понять, зачем Россия вообще развязала эту Крымскую войну, и что, кроме позора поражения и унизительного мира она из войны вынесла. Понял, что Николай Первый и православие хотели что-то там отстоять в Палестине, какие-то ключи у кого-то отобрать, ради вящей духовности. Хотели помочь страдающим под игом басурман, турок то есть, братьям-славянам. Братья-славяне при этом, обещая всяческую России помощь, почему-то так ее и не оказали, сильно расстроив царя. Ну и конечно, очень хотелось все того же, вековечной мечты - захвата Стамбула и проливов, Босфора и Дарданелл. Все российские имперцы-патриоты буквально зациклены на Константинополе и проливах. Многие имперские историки полагают и доказывают, что и в Первой Мировой главной целью России были именно они, и Сталин туда же целил. Почему в них заключаются счастье России, ее мечта и ее предназначение, я не знаю. Чем они способны обогатить державу, не могу догадаться.
На самом деле, Россия от Крымской войны своим поражением только выиграла. Отменили крепостное право, начали наконец, модернизироваться и подготовили почву для мощнейшего рывка страны в конце 19-го - начале 20-го веков. Но если верить тому, что утверждают имперцы, и что главной целью России в Первой Мировой был захват проливов и Стамбула, то получается, что как раз это стремление и стало для империи смертельным. Первая Мировая принесла в страну большевиков и всё последующее. И за каким спрашивается, чертом эти проливы сдались, если от них столько неприятностей?
Хватало неприятностей и без проливов, с одним Крымом, который неустанно превозносится и преподносится патриотами как «ключи к Черному морю». Кто значит, владеет Крымом, тот само собой, владеет Черным морем. Поразительное несоответствие этой якобы, аксиомы, фактам и истории.
Начиная с Крымской войны 1853-56 гг. и далее, в ходе всех крупных войн в регионе, владение Крымом ни в одной из них не приводило к «владению» Черным морем, и мало того, Крым и сам, вместе с доблестным Севастополем, неизменно попадал в руки противников России и СССР, за исключением Первой Мировой (до начала Гражданской войны, в ходе которой Крым с Севастополем пошли по рукам и методично, никого не пропуская, занимались всеми участниками этой войны, до них разве что Колчак не добрался). Если связывать владение Крымом и владение Черным морем, то уж скорее, можно сделать вывод, что в военное время владение полуостровом приводит не только к потере владения моря, но и к потере самого полуострова, вместе с героической военно-морской базой.
Потопление русского черноморского флота в ходе крымской войны до сих пор остается спорным. До сих пор там много загадок. Пишет патриотический писатель:
В ночь с 10 на 11 сентября 1854 года по распоряжению А. С. Меншикова и согласно приказу В. А. Корнилова на Севастопольском рейде были затоплены 5 линейных кораблей и 2 фрегата со всей оснасткой, артиллерией и находящимися на них практически всеми запасами. У вице-адмирала Корнилова, чувствовавшего себя тоже ответственным за судьбу Севастополя и Черноморского флота, сложился свой план спасения города, изложенный им на совете: выйти в море и дать бой. Корнилов считал, что при любом исходе сражения обескровленный флот неприятеля не решится на прорыв в бухту, а без его поддержки сухопутная армия не пойдет на штурм Севастополя. И укрепившись в городе, армия Меншикова могла бы защищаться до прибытия подкрепления из России. Как показал ход обороны Севастополя, правильным оказался план князя Меншикова. Всего в Севастопольской бухте было затоплено 75 основных военных судов и 16 вспомогательных, включая шхуны.
Мне интересно, каким таким образом ход обороны Севастополя, закончившейся сдачей города, показал правильность плана князя? Что было бы, если бы флот дал решающее сражение (а там были разные варианты этого сражения, и отнюдь не самоубийственные)? Ну в худшем случае сдали бы Севастополь. Потеряли бы флот. Так город и так сдали, а флот потеряли. Зато на века оставили сомнительность потопления отнюдь не малой эскадры, без боя, и даже без снятия многих орудий и припасов. С другой стороны, нет такого деяния, которое наши историки и наши пропаганда не смогли бы превратить в героическое. Топили со слезами на глазах, переодевшись в чистое - в общем, как всегда, мы всех переиграли, никто таким мужеством похвастаться не может, куда им, развращенным гейропцам. Потопили даже пароходофрегаты, хотя может быть, имело смысл хотя бы их оставить, уведя куда-нибудь в другое место? Пусть бы они стали рейдерами, с главной задачей препятствовать снабжению союзной армии, а?
Наверное, русских флотоводцев и командующих можно понять. Мне неизвестно ни одно боестолкновение российского парусного флота с английским (если не считать Петропавловска), и вряд ли это случайно. Не рисковали, и правильно делали. Иначе пришлось бы опять удовлетвориться невиданным героизмом, оправдывая поражение коварством врага, численно само собой, многократно нас превосходившего (или если с числом никак, то качеством орудий или парусины, или внезапностью подлой атаки), благо патриоты-имперцы охотно верят любой фантастике, когда речь идет об объяснении поражений (или восхвалении побед).
Пожалуй, самым чистым и наглядным примером того, что владение Крымом отнюдь не означает владения Черным морем, является Первая Мировая война. В ходе этой войны Крым и Севастополь не подвергались осаде и не были захвачены. Южный путь связи с союзниками, через турецкие проливы, имел для российской империи огромное значение, а многие историки утверждают, что жизненно важное. Однако на беду России, в начале войны немецкие тяжелый крейсер Гебен и легкий крейсер Бреслау совершили свой легендарный прорыв в Стамбул, и, как пишут многие историки, сыграли в ходе всей войны совершенно исключительную роль. Мало того, что благодаря этому прорыву и энергии адмирала Сушона Турция вступила в войну на стороне Германии. Немцы сумели в кратчайшие сроки сделать из турецкой армии и турецкого, никем всерьез не воспринимавшегося, флота, серьезную силу. Они не пустили союзников в Дарданеллы и Мраморное море, одновременно не позволив российскому флоту не то, чтобы прорваться в Мраморное море, но даже закупорить Босфор и пресечь турецкое судоходство (а затем болгарское и румынское) в Черном море. А ведь перевозки угля из Зонгулдака в Стамбул имели для Турции и для защиты Дарданелл огромное, иногда решающее, значение!
Против двух современных германских крейсеров и турецкой рухляди, из которой немцы ухитрились сделать весьма достойную силу, Россия имела 7 броненосцев эпохи додредноутов, 4 крейсера, эсминцы и готовящиеся вступить в строй современные линкоры Императрица Екатерина II, Императрица Мария и Император Александр III.
Броненосцы эпохи додредноутов имелись в составе ВМФ всех участников войны, в том числе англичан и немцев, и никто не считал их чем-то несерьезным. 4 305-мм орудия такого броненосца были весьма грозным соперником для 10 208-мм орудий Гебена, а наши броненосцы в одиночку против Гебена не выходили, только соединением, то есть орудий калибра 305-мм было как правило, не менее 16-20. На ближних дистанциях у Гебена шансов не было, он брал маневром. Но даже вступление в строй первого линкора, Императрица Екатерина II, не сделало русский флот хозяином Черного моря, несмотря на постоянно отмечавшуюся немцами точную и кучную стрельбу линкора. Русский флот, таким образом, не сумел в ходе всей войны выполнить задачу-минимум, заключавшуюся в полной остановке какой-либо морской активности враждебных причерноморских стран, и полной блокаде Босфора со стороны Черного моря. Что уж говорить о задаче-максимум, прорыве в Мраморное море и Дарданеллы, и соединении с союзным англо-французским флотом. Однако при этом не было Цусимы и гибели крупных кораблей, Севастополь и Крым не были сданы, не прерывались ни торговое судоходство, ни военные перевозки. Это, видимо, и следует считать реальным боевым уровнем русского военно-морского флота на тот период - относительно равное противостояние соединения нескольких броненосцев и крейсеров с большим количеством эсминцев и кораблей помельче, против пары немецких крейсеров и нескольких кораблей турецкого флота. Механический подсчет явно, с большим преимуществом, в пользу российского флота. Реальный, с учетом превосходства немцев в качестве и выучке, уравнивает простое численное превосходство.
Мне не кажется, что это было чем-то очень унизительным, такова была реальная сила русского флота, и при этом, она крепла. Был потенциал роста, полностью, под корень истребленный большевиками и любимцами гордых нынешних севастопольцев, товарищами Лениным и Сталиным, что нашло блестящее подтверждение в ходе следующей великой войны, Второй Мировой.
Захват немцами Крыма и Севастополя в ходе Второй Мировой, равно как и действия советских армии и флота, действительно потрясают. Я не буду сильно вдаваться в цифры, любой интересующийся сможет легко найти их в Интернете или в пока еще не уничтоженных исторических исследованиях, появившихся в коротенький период относительной свободы в России, в те самые лихие девяностые и небольшой кусок нулевых. И просто при взгляде на цифры, если у любопытствующего мозги не заросли плотным жиром ура-патриотизма, неизбежно возникнет вопрос - как такое стало возможным. Как при таком численном преимуществе во всем, от живой силы до всех видов техники, можно было просрать и Крым, и Севастополь. Ответ только один - это стало возможным благодаря выдающимся полководческим талантам окружавших гения всех времен товарища Сталина, генералов, адмиралов и маршалов. И благодаря созданной лично товарищем Сталиным и большевиками системе, конечно. При царской России такое было бы невозможно, да такого и не было.
Черноморский флот, это и вовсе песня. Остается только руками разводить, пытаясь выяснить главное, с кем же он воевал. От кого нес такие тяжелые потери, что товарищ Сталин, наконец, личным указом разогнал все крупные корабли по портам кавказского побережья, и запретил выходить в море. Чтобы хоть что-то уцелело.
Неизбежно приходишь к выводу, что противников было два. Несколько десятков немецких самолетов (даже не сотен) и мины, чужие и свои, причем от своих погибло видимо, никак не меньше, чем от вражеских. Не было в Черном море немецких кораблей. В 42-м и позже перевезли по жд и собрали несколько катеров, десантных самоходных барж и небольших, прибрежного плавания, подводных лодок. Ах ну да, был еще итальянский отрядов подводников. Против советских линкора и тяжелых крейсеров, кучи эсминцев, нескольких лидеров, табуна ПЛ и многого прочего, по мелочи. Если бы в Черном море оказался каким-нибудь чудом Принц Ойген скажем, уж не говоря о Шарнхорсте или Тирпице, то от Черноморского флота не осталось бы и того, что от него к концу войны осталось.
По сути, вся советская черноморская армада выполняла два вида боевых действий - использовалась в качестве транспортов и сопровождала транспорты в качестве ПВО, и время от времени, весьма и весьма бездарно, обстреливала занятый противником берег.
Вот многие военные историки критикуют совдепию за то, что она не ставила на крупные корабли зенитной артиллерии в достаточном количестве, с учетом боевых возможностей авиации. Немного неправильно они пишут. Боевые действия в Атлантике и на Тихом океане убедительнейшим образом продемонстрировали, что даже если превратить корабль в одну сплошную зенитную батарею, при отсутствии прикрытия с воздуха его это не спасет. И не спасало. Никого. Ни немцев, ни англичан и американцев, ни японцев. Вот почему каждый выход к осажденному Севастополю или вражескому побережью крупного военного корабля превращался в смертельный номер и русскую рулетку. Флоту надо было в первую очередь, и в последующие тоже, обеспечить надежное прикрытие с воздуха. Самолетов в морской авиации ЧФ было более, чем достаточно. Куда они делись, лично я не понимаю. И большинству историков это тоже до сих пор непонятно. Флот остался без прикрытия, и получилось то, что получилось.
Не было в Черном море ничьих вражеских вымпелов, если не считать таковыми 4 румынских эсминца, благоразумно державшихся вблизи своей базы. Гуляй, не хочу. Но не получилось. Да ведь и судоходства чьего-то существенного, каких-то стратегических морских путей снабжения немецкой армии, тоже не было. Кого топили советские подводные лодки, это такая же загадка, как и исчезновение морской авиации. Победы выдумывались, но не все. Кое-что действительно топили - все, что подвернется. Шаланды, полные кефали и пустые, шхуны, всякую мелочь. В числе прочего потопили вблизи Босфора и шхуну с беженцами-евреями.
А вот когда действительно, появилась крупная добыча в больших количествах, флот и авиация почему-то растерялись, и немцы очень успешно эвакуировали гарнизон Севастополя, причем вывезли не только большую часть гарнизона, но и немалое количество гражданских, тех, кто не хотел вновь оказаться под советской властью, а таких было много, не только в Севастополе. Вспомним про исход казаков, и подлую выдачу их мордору-совдепии союзниками.
Задним числом глядя на ход войны на Черном море, понимаешь, что вполне хватило бы соединения быстроходных транспортов, флотилии десантных самоходных барж, нескольких эсминцев и подводных лодок, небольших кораблей ПЛО и тральщиков, ну и пары-тройки мониторов или просто плавучих батарей, для обстрелов побережья. При главном условии наличия действенного, качественного воздушного прикрытия. Боевые действия и основные маршруты перевозок проходили вдоль побережья, то есть обстановка для истребительной авиации была просто идеальной. Но из-за отсутствия авиации приходилось уходить как можно дальше в море, все равно рано или поздно возвращаясь к побережью, в зону действия немецких самолетов. Пришлось использовать в качестве транспортов подводные лодки, с понятной эффективностью. Пришлось срочно выгонять из Севастополя, еще до осады и сдачи, все крупные корабли, ибо топили, прямо у пирсов. Так почему же ее не было, авиации этой? Вот бы на какой вопрос ответить. Да и на многие другие.
Падение Крыма и Севастополя стали очередной черной страницей в истории войны. Как по бездарности поражения при обороне от неприятеля, существенно уступающего в численности и вооружении, так и конечно, по позору оставления Севастополя. Начальство сбежало, всех остальных просто бросили.
Вообразите себе Нахимова и Корнилова, улетевших на птицах-тройках в Петербург, и тепло встречающего их Николая Первого. У меня не получается. То, все-таки, были царская Россия и русский, не советский, флот. Там было понятие чести.
Но у нас, в нашей удивительной истории, эта эпопея стала «одной из самых ярких страниц, показавших героизм советского народа и его мужество». Севастополь с Крымом были объявлены «символом мужества и героизма», перед которым в восхищении склонился весь мир. Немцы отмечали стойкость защитников Севастополя, да. Но чтобы весь мир, и до сих пор, такого не видится. И потом, вопрос - чем и как оценивать результаты данной кампании или сражения? Достигнутыми результатами, или героизмом? И почему самым ярким стал именно Севастополь, а под Ржевом и Сычевкой что, меньше полегло в том же году, столь же бездарно и бесполезно?
Труды «правильных» официозных историков отличает унылое однообразие. Скороговоркой про некоторые ошибки командования. Попытка путем передергиваний представить противника сильнее, чем он был. Попытка сбить с толку, отвадить читателя от излишнего копания в теме массой несущественных деталей. И наконец, изобилие героических историй, от многих из которых за версту разит 28 панфиловцами или 5 моряками-черноморцами, то есть чистейшей выдумкой, порождением советской пропаганды.
Про массовый героизм и про профессионализм
Массовый героизм, это вообще-то интересное выражение. В советские времена имела право на хождение и употребление такая вроде как аксиома - героизм, это почти всегда следствие чьей-то халатности и некомпетентности. Однако конечно, ко Второй Мировой эту формулу не прикладывали, потому что мгновенно возникали нехорошие догадки и неудобные вопросы. Потому что массовый героизм солдат мог означать только одно - массовые преступные халатность и некомпетентность как высших командиров во главе с вождем, так и системы в целом. Отношение к героизму разное, на Западе, в том числе и Германии, оно одно, а в СССР-России и прочей азиопщине совсем другое. Западный героизм связан главным образом с выдающимися боевыми результатами военных, достигших вершин профессионального мастерства, и творивших казалось бы, невозможное. С голой грудью на танки и под танки, с лопатой на автоматчиков, этого в западных исторических трудах и мемуарах практически нет, разве что в виде курьеза. У нас под героизмом подразумевается главным образом именно это - гибель в попытке остановить врага, потому что иначе не получается. Почему не получается? Потому что нет требуемого оружия, или поставлены в такие условия. Почему нет оружия и откуда такие условия, зачем надо непременно умирать? Тут наши верноподданные историки дружно умолкают. Потому что если копать дальше, то вся стройная и такая героически-назидательная версия войны и победы рассыпается в прах, и сквозь разодранные гнилые декорации лезут оскаленные рыла упырей в усыпанных звездами погонах, во главе с двумя главными упырями, товарищами Жуковым и Сталиным. Собственно говоря, с какой стороны к нашей версии войны не подойди, где ни копни, она тут же разваливается. Поэтому близко к ней опять не подпускают, слишком любопытным опять, как в старые добрые времена, грозит срок.
Массовый героизм, если оценить его статистически, является выдумкой, мифом, очередным творением советско-российской пропаганды. Большинство погибших и раненых на передовой просто-напросто не имели возможности совершить подвиг, и получить удовлетворение хотя бы тем, что перед смертью они убили хотя бы одного врага. Тому есть несколько причин. В массе своей наши пополнения были необученными, гнали всех подряд, особенно когда где-то поджимало, или когда реализовывался очередной гениальный план разгрома ненавистного врага. Очень часто они были не только необученными, но и плохо вооруженными, иногда и вовсе безоружными. Про бессмысленные и беспощадные советские атаки в мемуарной и исследовательской литературе написано достаточно много, это одна из самых позорных и трагических страниц в истории войн и истории СССР. Немецкие пулеметчики, укладывая атакующих волну за волной, сходили с ума, в прямом смысле. Они не могли понять и принять разумом такое отношение к солдатам, к людям. Наши полководцы с ума не сходили.
Известно, что в первом бою человек слеп, как ты его не готовь. Слишком сильная нагрузка на организм, слишком много стресса. С третьего боя и далее, у человека открывается боевое зрение, он уже боец, а не мясо на убой. Но до третьего боя надо дожить. У немцев, пиндосов и подлейших англичан это подразумевалось как само собой, как нечто, не подлежащее сомнению. Само сомнение в этой аксиоме аксиом военного дела было и остается преступлением. Человека надо тщательно готовить. Затем постепенно, оберегая и направляя, вводить в войну. Тем самым армия получала настоящих бойцов с минимумом потерь. А уж убить закаленного и опытного бойца была весьма и весьма непросто.
Большинство наших потерь именно в этих необученных, да мало, что необученных, еще и просто обреченных бессмысленностью многих атак. Там и у тертых-то было мало шансов, что говорить про необученных новичков. Много ли было шансов у большинства тех, кто был на передовой, совершить этот самый подвиг? Первый бой в большинстве случаев заканчивался смертью или ранением (известное - Ванька-взводный, жизнь на один-два боя). Какой уж тут подвиг.
Потрясающий пример профессионализма и массового, столь любимого совдепией и ее наследницей, нынешней Россией, героизма, был продемонстрирован англичанами в июне 1940 года. Авианосец Глориес и эсминцы Акаста и Ардент нарвались на немецкие линкоры Гнейзенау и Шарнхорст, авианосец был подбит и в конечном итоге, потоплен, не успев поднять самолеты. Акаста и Ардент сделали все возможное и больше для спасения флагмана. Два эсминца на равных бились с двумя линкорами, и будь у англичан в тот день побольше удачи, кто его знает, чем бы все кончилось. Эсминцы погибли. И что вы думаете, англичане сделали из этого подвига символ и прочее что там полагается по нашим лекалам и высокодуховным обычаям? Ничего подобного, совсем наоборот. Англичане до сих пор не прекращают яростные споры о том, почему так получилось, почему авианосец нарвался на линкоры, почему не успел поднять самолеты - в общем, кто виновен в том, что пришлось проявлять массовый героизм.
Таких примеров в истории ВМС Запада и Японии многие десятки. Никто не орет истошно про величайший и неповторимый героизм, никто не бьет себя в грудь - мол, только мы на такое и способны. По каждому эпизоду тщательный профессиональный разбор. Необходимость проявлять героизм воспринимается как недоработка и упущение, ищутся виновные.
Кто-то учит профессионализму, кто-то готовит к подвигу ценой жизни. Учить профессионализму, это дорого и хлопотно, да и сразу это не поставишь, уходят многие десятилетия и поколения. Учить героизму и готовности лечь под танк с бутылкой почти ничего не стоит, если не считать расходы на политруков и кто там ныне вместо них. Потом, правда, ставка на массовый героизм обходится куда дороже. Но наши власти жили, живут и будут жить одним днем. И конечно же, всей историей страны они приучены не ценить жизнь человека (кроме своей, конечно), люди - самое дешевое, что было и есть.
Войтенко Михаил
август - сентябрь 2015