Из многих случаев, которых я был свидетелем, я укажу на один, где земским собранием решался один довольно серьёзный вопрос.
Собрались гласные земства. В центре засели отставные ротмистры, титулярные, служившие до первого чина в канцеляриях губернаторов, дворяне, спустившие уже свои имения или заложившие во всевозможных банках и пробавляющиеся на счёт остатков жениного приданого, чиновники, управлявшие крупными имениями и заботившиеся о чёрном дне, более своём, чем доверителей, и сделавшиеся теперь сами крупными землевладельцами.
Многие из них с небольшим запасом в голове, но за то - ораторы вполне, хотя, по всей вероятности, не всегда понимают и сами то, что говорят они; кроме себя и своей партии не знающие никого и ничего, и мнение своей партии готовые отстаивать всеми зависящими от них способами, - словом: истые, патентованные земцы. (Нынешние члены Едра, выходцы из компартии, походу такие же дореволюционные партейцы. Руководство сказало принять, возьмут под козырек и примут любую глупость, а как же надожеж как все голосовать, руководству виднее, а наше дело телячье, только руку поднять и еще оправдать решение любыми способами. А иначе репрессии, ишь чаво удумал охальник свое мнение иметь, когда все как один, решают как надо. Благо хоть сейчас на Колыму не пошлют или на строительство железной дороги на Крайний Север, только поругают, влепят выговор, пропесочат и выгонят из самой лучшей партии, особо приближенной к кормушке) За ними сели люди состоятельные, крупные в полном смысле, но которые рассуждать в собрании о делах серьёзных считают делом совсем не дворянским. За ними села мелкота, которой всё равно, как бы ни решали центральные вожаки их, - они на всё согласны. Если б даже из них кто и сказал что-нибудь, то их никто не стал бы и слушать. Купцы сели отдельной кучкой чинно; отдельно и молча сели и крестьяне.
Председательствующий позвонил, и всё замерло. «Господа, сказал он, заседание открыто! Имею честь доложить собранию, что собрались сюда для… Покорнейше прошу обсудить этот вопрос».
Тотчас же один из бойцов попросил себе слова, за ним другой, третий и четвёртый. Секретарь записал фамилии. Первый оратор начал речь. Сперва говорил он тихо и заикаясь, но потом, мало-по-малу, вошёл в себя и покрывал всё собрание. Долго и неустанно говорил он: говорил он и об агрономии, и об астрономии, и о семье крестьянской, и о чести дворянской, - обо всём на свете, не сказал только ни слова о деле, за которым пришли и он, и другие. Долго говорил, наконец, утёр лоб и сел. Час, между тем, прошёл. За ним стал говорить другой. Этот второй был оратор ярый: от с первого же слова заговорил бойко и без запинки; но за то, от первого слова до последнего, никто не понял, что ему было нужно. Третий был такой же, как и предшественники его. Только от четвёртого можно было уже ясно понять, что ему было нужно и к чему он старался направить собрание. Один из купцов заметил другому: слышь, куда гнёт? Но публике не сказал ни слова. Прошло более трёх часов, утомились все, но де́ла не подвинули ещё ни на шаг. Председатель объявил заседание закрытым на 15 минут. Дворяне отправились в буфет, прочие же все или остались на местах, или собирались в кучки и горячо спорили. Всякий видел, что дело клонится не туда, куда хотелось бы большинству. Бойцы видят, что дело не совсем гладко, и вопрос при баллотировке может не пройти, - опять затянули дело и - то к той подойдут кучке, то к другой, то там закинут словечко, как бы мимоходом, то в другом месте, а некоторые расселись и между купцами, и крестьянами. Кончился перерыв, - и опять посыпались речь за речью, опять прошло два часа. Сделан был опять маленький перерыв, богатые опять успели и выпить, и закусить; но большинство осталось и голодным, и истомлённым. Все голодные готовы были порешить дело как-нибудь, лишь бы развязаться. И, действительно, после двух ещё перерывов порешили, но порешили так, как хотелось меньшинству. В конце-концов бойцы добились-таки своего, хотя к общему неудовольствию большинства.
Так выбирался бы и священник, если бы выбор его предоставлен был обществу. О достоинствах, необходимых для пастыря церкви, не было бы и речи, как, зачастую, не бывает её об умственных и нравственных качествах при выборе председателей земских управ и мировых судей, за которых часто весь их век работают их письмоводители. Нет сомнения, что избранному из дворян дали бы из земских сумм приличное содержание; но что этот избранный не прочтёт наизусть безошибочно и десяти заповедей, так в этом мы уверены, а о дальнейших познаниях в религии и говорить нечего.
Записки сельского священника - Сельский священник
https://azbyka.ru/fiction/zapiski-selskogo-svyashhennika/ Приветствую тебя, о любезнейший
предлагаю дружить в этом виртуальном мире