Александр Гринн и светлое будущее
Парусами и морем вятич Александр Грин бредил с самого детства. Его первой прочитанной книгой стала рассказанная Джонатаном Свифтом история приключений Гулливера. В гимназии он начал сочинять стихи и жаловался на «болото предрассудков, лжи, ханжества и фальши» провинциальной жизни. В 16 лет он подался в Одессу и устроился матросом. Но вместо романтики получил только каторжный труд и полуголодное существование.
Впоследствии он перепробовал еще множество профессий и прежде чем стать писателем, дезертировал из армии, получил 10 лет ссылки за революционную деятельность, жил под чужой фамилией, разочаровался в эсерах, а затем и в революции 1917 года. Вновь к морю он попал только в 1924 году, когда его вторая жена, Нина, убедила его перебраться в Феодосию.
Нина Николаевна Миронова, по первому мужу Короткова, окончила петербургскую гимназию с золотой медалью, училась на Бестужевских курсах. Но с началом Первой мировой вошла работать в госпиталь простой медсестрой, так и не вернувшись к научным занятиям биологией.
С уже состоявшимся к тому времени писателем она познакомилась еще в начале 1918 года, когда только-только овдовела. Вскоре они потеряли друг друга почти на четыре года. А снова встретились, когда Нина голодала и от отчаяния продавала вещи. Свадьба состоялась буквально через месяц, и новобрачный торжественно вписал посвящение жене в только-только оконченную повесть «Алые паруса». Следующие одиннадцать лет влюбленные уже не расставались ни на день.
Не слился с эпохой
Фактически жена обманом увезла Грина в Крым. Она притворялась больной и убеждала его, что в Феодосии почувствует себя лучше. На деле же она хотела увезти мужа от пьяных петроградских кутежей и карточных долгов.
Супруги поселились в доме на Галерейной улице. Там Грин написал еще один свой шедевр - роман «Бегущая по волнам», в котором вновь говорил о потребности человека в месте. Тогда писатель называл свою жену «феей волшебного ситечка», говоря, что через нее «процеживает» все написанное с тем, чтобы огранить каждое слово.
В «Бегущей по волнам» любимый говорит Дези, что прекрасный дом, в котором они поселились, был куплен и обустроен специально для нее. А девушка спрашивает: «Не кажется ли тебе, что все может исчезнуть?»
Именно это и случилось у Грина и его Ассоль. Писатель начал тяжело пить, затем долго и почти безуспешно судился с издателями и в конце концов разорился. Супругам прошлось продать дом в Феодосии и переехать в более дешевый Старый Крым. И когда советская цензура объявила, что романтик и идеалист Грин «не сливается с эпохой», им пришлось голодать.
Александр Грин даже смастерил себе лук и стрелы, чтобы добывать птицу на пропитание. Но вскоре мучительная болезнь приковала его к постели.
За два месяца до смерти Грина из Союза писателей, который ранее «принципиально» не желал помогать своему «идеологическому врагу», вдруг пришел перевод в 250 рублей с пометкой «вдове Надежде Грин». Некоторые биографы полагают, что сам «покойник» послал в Москву телеграмму о своей кончине, потребовав выслать деньги, - чтобы хоть как-то облегчить жизнь своей любимой.
Грин сознательно и совершенно спокойно готовился к смерти, он вызвал священника, исповедался и причастился. Но для Нины Николаевны его уход все равно стал огромным потрясением - настолько, что она даже на время потеряла память.
«Острой иглой впивается в сердце… мысль о том, что угасло это страстное, яркое и горячее воображение, что никогда я больше не услышу и не увижу, как плетется пленительное кружево его рассказа. Я так за одиннадцать лет привыкла быть душой в Сашиных произведениях, что мне сейчас пусто… Теперь его нет - и мне страшно, что нет того, кто так умел тронуть мое сердце», - писала она в день похорон первой жене Грина.
Она выбрала любимому место для могилы на холме, с которого видно так манившее его море. А жизнь готовила Ассоль все новые испытания.
Спасла и не спаслась
В Великую Отечественную войну Нина Николаевна Грин осталась в Старом Крыму во время немецкой оккупации, поскольку не могла оставить свою душевнобольную мать. Чтобы не умереть с голоду, она пошла работать в немецкую типографию, стала корректором, затем и редактором. За это ей давали хлебный паек и два обеда. Однажды ей, пользуясь «служебным» положением, удалось спасти 13 мирных жителей, которых собирались расстрелять в отместку за убитого партизанами офицера.
В 1944 году гитлеровцы угнали Нину Грин в Германию. Ее мать, узнав об этом, окончательно сошла с ума и умерла. Лишь спустя год вдове писателя, которая тогда думала только о создании музея, удалось вернуться на родину. Но советская власть приняла ее неласково, назначив 10 лет лагерей с конфискацией имущества за сотрудничество с оккупантами.
Все ее имущество тогда составляли дом и участок, где Грин охотился с луком. Нина Николаевна мечтала создать там музей, но первый секретарь Старокрымского райкома партии Л. С. Иванов устроил там курятник.
В лагерях Нину Николаевну поддерживала первая жена Грина, Вера. И зеки, по свидетельству очевидцев, относились к ней с заботой и уважением, даже самые отпетые. Она, оставаясь непоколебимо романтичной, работала в больнице и искала любую возможность, чтобы помочь людям. Но в конце концов и она попала в лагерь для самых изможденных и умирающих.
Курятник и вечность
Незадолго до освобождения, 4 июня 1955 года, по лагерному радио Нина Грин услышала сообщение о возобновлении на советской сцене балета «Алые паруса».
Волшебник сказал девочке Ассоль:«Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе».
На свободу она вышла, отсидев почти весь срок, седая как лунь. Но вместо алых парусов, как она говорила позже, в душе была лишь «куча разорванных окровавленных тряпок». Тем не менее она нашла в себе силы вновь начать борьбу за создание музея. И пыталась сопротивляться слухам, которые распускал о ней не желавший расставаться с курятником партийный босс.
Тогда о ней много клеветали - что Нина Николаевна бросила умирающего мужа в полном одиночестве, что переливала фашистам кровь убитых советских детей, что стремится создать музей Грина только для того, чтобы устроить в нем шпионскую явку. А вдохновленные ею книги Грина тем временем издавались миллионными тиражами.
Ей удалось победить, пусть это и отняло последние силы. В 1960 ей удалось открыть дом-музей Александра Грина в Старом Крыму. В течение десяти лет она жила на пенсию в 21 рубль, не получая никаких гонораров, и поддерживала экспозицию. Местные власти отказывались придать музею официальный статус, говорят, что в целом за музей великого советского писателя, но против его вдовы. «Музей будет только тогда, когда она умрет», - заявлял крымский обком КПСС.
Так и случилось. В 1970 году был открыт музей Грина в Феодосии, а через год дом в Старом Крыму получил статус музея. Окончательная утрата курятника так раздосадовала партийное начальство, что оно распорядилось похоронить Нину Грин не рядом с мужем и матерью, как она просила, а на другом конце кладбища. Только спустя год шестеро друзей Нины Николаевны тайно выкопали гроб и перенесли к могиле писателя.
Только в 1997 году прокуратура Крыма полностью реабилитировала Нину Грин. Дело было пересмотрено, и власти подтвердили, что вдова писателя не принимала участие в карательных акциях, не была предательницей и не пособничала захватчикам.
А через год история скорчила еще одну гримасу. В местном пункте приема металла задержали мужчину, который отодрал от могилы Александра Грина фигуру девушки, «Бегущей по волнам», и распилил ее. Вандал оказался внуком того самого чекиста, который вел следствие по делу Нины Грин.
«Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье…»
https://tsargrad.tv/special_projects/za-chto-otsidela-nastojashhaja-assol_170341
Впоследствии он перепробовал еще множество профессий и прежде чем стать писателем, дезертировал из армии, получил 10 лет ссылки за революционную деятельность, жил под чужой фамилией, разочаровался в эсерах, а затем и в революции 1917 года. Вновь к морю он попал только в 1924 году, когда его вторая жена, Нина, убедила его перебраться в Феодосию.
Нина Николаевна Миронова, по первому мужу Короткова, окончила петербургскую гимназию с золотой медалью, училась на Бестужевских курсах. Но с началом Первой мировой вошла работать в госпиталь простой медсестрой, так и не вернувшись к научным занятиям биологией.
С уже состоявшимся к тому времени писателем она познакомилась еще в начале 1918 года, когда только-только овдовела. Вскоре они потеряли друг друга почти на четыре года. А снова встретились, когда Нина голодала и от отчаяния продавала вещи. Свадьба состоялась буквально через месяц, и новобрачный торжественно вписал посвящение жене в только-только оконченную повесть «Алые паруса». Следующие одиннадцать лет влюбленные уже не расставались ни на день.
Не слился с эпохой
Фактически жена обманом увезла Грина в Крым. Она притворялась больной и убеждала его, что в Феодосии почувствует себя лучше. На деле же она хотела увезти мужа от пьяных петроградских кутежей и карточных долгов.
Супруги поселились в доме на Галерейной улице. Там Грин написал еще один свой шедевр - роман «Бегущая по волнам», в котором вновь говорил о потребности человека в месте. Тогда писатель называл свою жену «феей волшебного ситечка», говоря, что через нее «процеживает» все написанное с тем, чтобы огранить каждое слово.
В «Бегущей по волнам» любимый говорит Дези, что прекрасный дом, в котором они поселились, был куплен и обустроен специально для нее. А девушка спрашивает: «Не кажется ли тебе, что все может исчезнуть?»
Именно это и случилось у Грина и его Ассоль. Писатель начал тяжело пить, затем долго и почти безуспешно судился с издателями и в конце концов разорился. Супругам прошлось продать дом в Феодосии и переехать в более дешевый Старый Крым. И когда советская цензура объявила, что романтик и идеалист Грин «не сливается с эпохой», им пришлось голодать.
Александр Грин даже смастерил себе лук и стрелы, чтобы добывать птицу на пропитание. Но вскоре мучительная болезнь приковала его к постели.
За два месяца до смерти Грина из Союза писателей, который ранее «принципиально» не желал помогать своему «идеологическому врагу», вдруг пришел перевод в 250 рублей с пометкой «вдове Надежде Грин». Некоторые биографы полагают, что сам «покойник» послал в Москву телеграмму о своей кончине, потребовав выслать деньги, - чтобы хоть как-то облегчить жизнь своей любимой.
Грин сознательно и совершенно спокойно готовился к смерти, он вызвал священника, исповедался и причастился. Но для Нины Николаевны его уход все равно стал огромным потрясением - настолько, что она даже на время потеряла память.
«Острой иглой впивается в сердце… мысль о том, что угасло это страстное, яркое и горячее воображение, что никогда я больше не услышу и не увижу, как плетется пленительное кружево его рассказа. Я так за одиннадцать лет привыкла быть душой в Сашиных произведениях, что мне сейчас пусто… Теперь его нет - и мне страшно, что нет того, кто так умел тронуть мое сердце», - писала она в день похорон первой жене Грина.
Она выбрала любимому место для могилы на холме, с которого видно так манившее его море. А жизнь готовила Ассоль все новые испытания.
Спасла и не спаслась
В Великую Отечественную войну Нина Николаевна Грин осталась в Старом Крыму во время немецкой оккупации, поскольку не могла оставить свою душевнобольную мать. Чтобы не умереть с голоду, она пошла работать в немецкую типографию, стала корректором, затем и редактором. За это ей давали хлебный паек и два обеда. Однажды ей, пользуясь «служебным» положением, удалось спасти 13 мирных жителей, которых собирались расстрелять в отместку за убитого партизанами офицера.
В 1944 году гитлеровцы угнали Нину Грин в Германию. Ее мать, узнав об этом, окончательно сошла с ума и умерла. Лишь спустя год вдове писателя, которая тогда думала только о создании музея, удалось вернуться на родину. Но советская власть приняла ее неласково, назначив 10 лет лагерей с конфискацией имущества за сотрудничество с оккупантами.
Все ее имущество тогда составляли дом и участок, где Грин охотился с луком. Нина Николаевна мечтала создать там музей, но первый секретарь Старокрымского райкома партии Л. С. Иванов устроил там курятник.
В лагерях Нину Николаевну поддерживала первая жена Грина, Вера. И зеки, по свидетельству очевидцев, относились к ней с заботой и уважением, даже самые отпетые. Она, оставаясь непоколебимо романтичной, работала в больнице и искала любую возможность, чтобы помочь людям. Но в конце концов и она попала в лагерь для самых изможденных и умирающих.
Курятник и вечность
Незадолго до освобождения, 4 июня 1955 года, по лагерному радио Нина Грин услышала сообщение о возобновлении на советской сцене балета «Алые паруса».
Волшебник сказал девочке Ассоль:«Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе».
На свободу она вышла, отсидев почти весь срок, седая как лунь. Но вместо алых парусов, как она говорила позже, в душе была лишь «куча разорванных окровавленных тряпок». Тем не менее она нашла в себе силы вновь начать борьбу за создание музея. И пыталась сопротивляться слухам, которые распускал о ней не желавший расставаться с курятником партийный босс.
Тогда о ней много клеветали - что Нина Николаевна бросила умирающего мужа в полном одиночестве, что переливала фашистам кровь убитых советских детей, что стремится создать музей Грина только для того, чтобы устроить в нем шпионскую явку. А вдохновленные ею книги Грина тем временем издавались миллионными тиражами.
Ей удалось победить, пусть это и отняло последние силы. В 1960 ей удалось открыть дом-музей Александра Грина в Старом Крыму. В течение десяти лет она жила на пенсию в 21 рубль, не получая никаких гонораров, и поддерживала экспозицию. Местные власти отказывались придать музею официальный статус, говорят, что в целом за музей великого советского писателя, но против его вдовы. «Музей будет только тогда, когда она умрет», - заявлял крымский обком КПСС.
Так и случилось. В 1970 году был открыт музей Грина в Феодосии, а через год дом в Старом Крыму получил статус музея. Окончательная утрата курятника так раздосадовала партийное начальство, что оно распорядилось похоронить Нину Грин не рядом с мужем и матерью, как она просила, а на другом конце кладбища. Только спустя год шестеро друзей Нины Николаевны тайно выкопали гроб и перенесли к могиле писателя.
Только в 1997 году прокуратура Крыма полностью реабилитировала Нину Грин. Дело было пересмотрено, и власти подтвердили, что вдова писателя не принимала участие в карательных акциях, не была предательницей и не пособничала захватчикам.
А через год история скорчила еще одну гримасу. В местном пункте приема металла задержали мужчину, который отодрал от могилы Александра Грина фигуру девушки, «Бегущей по волнам», и распилил ее. Вандал оказался внуком того самого чекиста, который вел следствие по делу Нины Грин.
«Когда на другой день стало светать, корабль был далеко от Каперны. Часть экипажа как уснула, так и осталась лежать на палубе, поборотая вином Грэя; держались на ногах лишь рулевой да вахтенный, да сидевший на корме с грифом виолончели у подбородка задумчивый и хмельной Циммер. Он сидел, тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье…»
https://tsargrad.tv/special_projects/za-chto-otsidela-nastojashhaja-assol_170341