Государство, капитал и пол. Момент феминистской критики государства

[livasprava]

Эви ГенеттиПеревод - Ndjera




(Staat, Kapital und Geschlecht. Eine Bestandaufnahme feministischer Staatskritik; Grundrisse Nr. 4, 2002)

Именно на фоне неолиберальных речей о том, что государственная власть теряет свою силу, как и прежде, центральное значение имеет понимание почему государственные институты и процессы остаются несломленной силой. Социальная критика должна присмотреться к изменившимся формам и функциям государственности в процессах общественной трансформации   последних лет.

Трансформация государственности

В ходе глобализации капиталистического производства и циркуляции совершается кардинальное изменение государственности или политического устройства. Майкл Хардт и Антонио Негри даже говорят в этой связи о переходе от национально-государственного суверенитета к «Империи», как к новым конституционным рамкам глобального мирового порядка:
«С глобальным рынком и глобальными процессами производства возник новый глобальный порядок, новая логика и структура власти - короче говоря, новая форма суверенитета. Империя - это политический субъект, который в действительности регулирует этот глобальный обмен, суверенная сила, правящая миром». (Hardt/Negri 2002)

В процессе глобального кризиса и переформирования фордистской модели развития, которая преобладала в западных капиталистических странах после второй мировой войны до примерно середины 70-х годов, произошло и далеко ведущее изменение в роли и функции государства в процессе капиталистического производства. Нео-марксисткие теоретики государства Боб Джессоп и Иоахим Хирш называют это развитие движением от «кейнсианского благотворительного государства» (Jessop 1994) или «фордистского государства безопасности» (Hirsch 1995) к так называемому «шумпетерскому workfare state« (Jessop) или к «национальному конкурирующему государству» (Hirsch).

К важнейшим признакам кейнсианского государства в эпоху фордизма относятся относительно высокий уровень экономическо-социального государственного вмешательства, ориентированная на спрос политика роста, перераспределения доходов и трудоустройства, а также создание благотворительных систем (ср. Hirsch 1998). Новый тип государства, национальное конкурирующее государство, напротив, решительно отмечено диспозициями и условиями интернациональной конкуренцией между местами производства.

«Его первая цель теперь - это оптимизация условий обращения капитала на национальном уровне относительно глобализированного процесса аккумуляции в постоянной конкуренции с другими национальными ‘местами производства’» (Hirsch 1998). Дерегуляция и флексибилизация интернациональных рынков капитала и финансов в ходе неолиберальной глобализации повлекли за собой абсолютное преимущество «политики мест производства»

«Его первая цель теперь - это оптимизация условий обращения капитала на национальном уровне относительно глобализированного процесса аккумуляции в постоянной конкуренции с другими национальными ‘местами производства’» (Hirsch 1998). Дерегуляция и флексибилизация интернациональных рынков капитала и финансов в ходе неолиберальной глобализации повлекли за собой абсолютное преимущество «политики местНесмотря на это изменение на национально-государственном уровне можно установить, тем не менее, основные процессы трансформации политической организации или конституции в глобальном контексте, которые постепенно становятся всё более важными. Джессоп и Хирш в целом подчёркивают всего три центральных аспекта: денационализацию государственности, разгосударствление политического режима и интернационализацию режима политики (ср. Jessop 1997; Hirsch 2001). Эти реально констатируемые изменения государства и системы государственных учреждений ни в коем случае не означают - как часто ошибочно считается - что сама государственность при этом разрушается или становится незначительной. Речь идёт, более того, о кардинальном изменении формы и функций политического устройства. Государственные функции и образующие элементы являются, как и прежде, необходимыми и действенными, но смещёнными на другие уровни и поля (ср.Hardt/Negri 2002).

С другой стороны, и национальное государство конкуренции, не смотря на некоторые критичные в отношении неолиберализма анализы, не является «слабым государством», но вполне сильным, вмешивающимся государством. Т.к. упразднение социально-политических регуляторов происходит одновременно с усовершенствованием государственной политики безопасности и (политики) «места производства». Таким образом, нам нужно рассмотреть оба эти уровня (национально-государственный и сверхнациональный) трансформации государственности.

Новые бесполые дебаты о государстве

В общественных науках можно наблюдать со второй половины 80-х годов ренессанс дебатов о государстве. Примечательно в этих «оживших» дебатах о государстве, что вопрос об отношениях государства и пола, а, кроме того, и специфические половые воздействия государственных процессов переструктуризации снова выносятся за скобки анализа. При этом «половые» последствия деконструкции социального государства, как например, реприватизации и, тем самым, ре-феминизации до сих пор перенимавшейся государством репродуктивной деятельности, более чем явны. «Половую слепоту» также нельзя не заметить и в неомарксистских анализах государственности, которые, вообще-то, понимают себя как критичные в отношении власти и общества. Хотя отношения между полами в последние годы упоминается с краю материалистскими единичными теоретиками государства (ср. например Hirsch1995), тем не менее, по каким бы то ни было причинам, просто добавляется и не интегрируется систематически в теоретический анализ.

Это не-упоминание или упущение структурного и исторического отношения государства и пола сопоставимо с «обесполиванием» государства. Государство в этой теоретической традиции становится «полово-нейтральной инстанцией», его половой характер, т.е. институционализированный в нём «мужской пол» остаётся тем самым незамеченным (ср. Kreisky 1995a, Demirovic/Pühl 1997).

Неомарксистские государственные теории хотя и определяют государство как социальное отношение или как «материальное сгущение социального отношения сил» (Поуланцас), но под «социальными силами» суммируются только классы и классовые фракции. Государство считается, поэтому просто ареной «классовых конфликтов», а не «войны между полами». Как «структурирующее государство значение пола», так и «образующая отношения между полами сила государства» не находят, как правило, рассмотрения.в неомарксистском теоретическом развитии.

Gendering the State

Но с феминистской точки зрения имеет смысл «придать пол» государству, т.е. открыто признать его «однополость» (ср.  Kreisky 1995a). При этом «половая половинчатость» государства,  в принципе, не является такой уж скрытой. Государственные задачи, функции, решения совершенно очевидно перенимаются в большинстве случаев мужчинами. Государство производит и воспроизводит, как и раньше, иерархические отношения полов. «Раскрыть, таким образом, нужно лишь очевидное, на этом, как на, якобы, самом сокрытом, концентрируется взгляд» феминистского исследования (Demirovic/Pühl 1997).

К развитию феминистского анализа государства

С другой стороны, как раз феминистской теории и не хватает разработанной теории государства. Даже если начальная «отдалённость от государства» женского исследования сменилась множеством феминистских анализов государственности, то до сих пор не была развита выработанная или систематическая теория государства с точки зрения критики пола. К тому же, постструктуралистские исследовательницы как Джудит Аллен или Розмэри Прингл/Софи Уотсон вообще ставят под вопрос категорию государства  и, тем самым, необходимость феминистской теории государственности.

Исходным пунктом феминистско-теоритического занятия государством были так называемые «дебаты о патриархате» в 70-х годах. В теоретической дискуссии, в первую очередь, речь шла о вопросе взаимоотношений патриархального и капиталистического угнетения. И только позже  была анализирована специфическая роль государства в поддержании угнетения женщин и, и тем самым и его патриархальный (и капиталистический) характер.

Патриархальное и дружественное женщинам государство

Грубо говоря, в ранней феминистской дискуссии о государстве, во всех различных подходах и теориях, можно установить две противоположных позиции: в то время как некоторые феминистские теоретики интерпретируют государство как форму патриархальной власти, как «мужское государство», другие видят в нём важную арену для установления равенства между полами. Государство, особенно в форме («дружественного женщинам») благотворительного государства, считается, тем самым, в определённом смысле  союзником в укрощении/приручении всё ещё существующей патриархальной власти. С одной стороны государство отрицается, т.к. оно воспроизводит патриархальные отношения власти и угнетения. С другой стороны, оно, напротив, оно привлекается к тому, чтобы получить возможности власти и воздействия и установить справедливые отношения между полами. Эти различные интерпретации государства имеют теоретические рамки, с одной стороны, в концепции «патриархального государства» и, с другой стороны, в концепции «дружественного женщинам или партнёрского государства».[1]

С этим связываются две противоположные политическо-практические стратегии: либо стратегия «отказа» (автономия), либо стратегия «участия» (институт) (ср. Kreisky 1995a, Sauer 2001). Обе стратегии и связанные с ними теоретические позиции должны  рассматриваться в контексте нового женского движения, т.к. они определённым образом отражают и развитие новых женских движений от начального антиэтатизма к так называемому «государственному феминизму».

Обе теоретические концепции отмечены тем, что они концентрируются в первую очередь на описательных анализах конкретно-эмпирической поверхности буржуазного государства, не спрашивая о его структурных (а не личных) причинах патриархального характера. Хотя патриархальные и дискриминирующие структуры современного государства устанавливаются и описываются, причиной их государственнообразного проявления аналитически не занимаются. Вследствие этого центральные вопросы, как вопрос о границе государственной регуляции, вообще не попадают в поле зрения феминисток. Задачей критической государственной теории должно быть не только историческое представление и описание (во всех его измерениях) государства, но логическое обоснование существования категории самого государства. Речь идёт, таким образом, о общественно-теоритическом вопросе - почему государство вообще существует как особая форма общественных отношений. Т.к. только через определение формы современного государства можно было бы убедительно вывести систематическую взаимосвязанность государства, капитала и пола, не впадая в личностную, функционалистскую аргументацию.

Кроме обеих укороченных теорем, «патриархального» и «дружественного женщинам» государства, в феминистских исследованиях с начала 90-х годов были предприняты некоторые попытки систематической концепционализации государства и пола. Хотя утверждение, что, как и раньше, нет всеобъемлющей теории государства с полово-критической точки зрения, считается верным, но уже существует множество «зарисовок» антипатриархальных концепций государства, которые выходят за рамки эмпирических и исторических исследований (ср. Sauer 2001).

Фрагменты антипатриархальной теории государства

Государство в этих новых феминистских теориях с начала 90-х годов больше не рассматривается однобоко как патриархальное или враждебное женщинам, но была предпринята попытка теоретически охватить половой характер государства во всей его противоречивости. Центрального внимания  в этих новых анализах заслуживает вопрос о половой принадлежности государства. Именно опыт общения с отчасти «дружественным к женщинам» благотворительным государством, увеличивающейся институционализацией «женского вопроса» и одновременным цементированием царящего отношения между полами с одной стороны, а также  возникшим в ходе кризиса фордизма кризисом благотворительного государства, с их «привязанными к полу» последствиями с другой, требуют дифференцированной концепции, чтобы заново объяснить сложные отношения государства и пола.

Центральным пунктом этих новых анализов является как раз теоретическое определение половой принадлежности государства. Этот сложный феномен до сих пор рассматривался в феминистских исследованиях различным образом. Согласно Бригитте Зауэр, можно различать в этой связи четыре различных уровня феминистских анализов государства (ср. Sauer 1998, см. также Sauer 2001).

Конструкционная идея современного государства

Многие феминистские исследовательницы критиковали либеральную парадигму общественного договора и раскрывали, что этот, якобы, универсальный договор является договором между мужчинами или братьями и всегда исключал женщин из общественной сферы (ср. напр. Pateman 1994). Общественный договор основывается на постоянно сокрытом половом договоре. Современная общественно-легитимирующая идея договора базируется, тем самым, на полово-специфическом, андроцентрическом разграничении и исключении.

Образование современного национального государства

Этот феминистский анализ показывает, что историческое возникновение национального государства тесно связано с войной и милитаризмом, и тем самым, связано и с возникновением современной конструкции мужественности. Это объясняет и исключение женщин из данной концепции государства. Тут, прежде всего, надо проанализировать логику прав гражданина государства как маскулинную логику.

Государство как (вос)производитель межполовых отношений

Многие феминистские государственно-теоретические работы исследуют различные политические области (policies) под углом полово-специфических аспектов и влияний. Государственная политика (государственные меры и процессы) исследуется здесь в отношении к её воспроиводящим, а также модифицрующим влияниям на царящий половой порядок.

Маскулинность государственного аппарата

К этому в первую очередь относится развитая Евой Крайской «Государства как союза мужчин» (ср. Kreisky 1995a). Она указывает на «мужскую» структуру государственных институтов и государственной бюрократии, т.к.  межнщины, исторически смотря, с возникновения современного наационального гсоударства исключены из центральных политических учреждений и уровней приянтия решений.таким образом, государственные институты являют собой культуру институционализированной мужественности, которая, однако, может вполне изменяться. Современное государство является в двух смыслах «мужским»: во-первых, государственные задачи и посты занимаются в большинстве своём мужчинами («номинальная мужественность», а во-вторых государство систематически представляет и предпочитает мужские интересы и образ жизни («структурная мужественность») (ср. Sauer 1998). Прописанная в современном государстве «гегемониальная мужетсвенность» (Connell 1990) указывает на специфическое институциональное закостенение социальных процессов взаимодействия, которы е могут изменяться исторически и пространственно.

К критике государства

Как бы ни были необходимы эти новые феминистские анализы для определения пола современного государства, так, всё же, удивляет то, что и эти теории застревают на уровне простого описания. Половая принадлежность государства обосновывается на аналистическом уровне чисто исторически и эпирически. Феминисктские исследовательницы государства хотя и формулируют критическую теорию мужского государства, но принципиальная, радикальная критика государства как такового отсутсвует как и прежде. Существование государства становится, таким образом, чем-то данным, само собой разумеющимся и просто критикуется в его современной форме. Критика же должна, напротив, нападать на саму категорию государства. Т.е. не пытаться «понять» государство, но «лишить его фетишизма, и тем самым упразднить». Такая «деструктивная теория» государства - как это называет марксистский теоретик Джон Холлоуэй - требует фундаментальной теории государсвта, которая не просто описывает и исторически представляет государство (обращая внимание на его половую составляющую), но может логически обосновать существование государства как такового логически. Т.е. речь идёт о вопросе: почему государство вообще существует как особенная форма общественных отношений. И примыкая к этому - почему государство и царящая иерархия полов до сих пор были и есть связаны друг с другом. Показательно, что феминистская теория, которая давно отвернулась от изначальной критики капитализма, не заботилась об этих фундаментальных теоритических вопросах. Но только через определение формы современного государства можно было бы, по моему мнению, убедительно доказать систематическую взаимосвязь государства, капитала и пола, не впадая в личностную, укороченную аргументацию.

Было бы необходимо связать существующие антипатриархальные концепции государсвта с общественно-теоритическими вопросами. Только подобная связь феминистских и общественно-теоритических вопросов могла бы проложить дорогу к всеохватывающей, предусматривающей все общественные отношения власти, критике современного государства и происходящих сейчас общественных процессов.

Read the rest of this entry »
Читать текст в блоге Нігіліст
Нынче, Теория
государство, Перевод, феминизм, Эви Генетти