Как я ходила женскую силу добывать. Часть 3
Часть 0. Что за женское счастье и зачем
Часть 1. От моих рассказов пахнет смертью
Часть 2. Потеря кормильца
Я с большим удовольствием читала разные книги и статьи по психологии и однажды нашла книгу Книга «Базовые сюжеты семьи». В ней меня внезапно впечатлила глава Идентификация.
Для тех, кому неинтересно читать много буков иллюстрации: автор в виде фарса разыгрывает семейную историю о том, как женщина во время войны потеряла мужа и стала сильно пить. Ее дочь много натерпелась от пьяницы-матери, и сама пить зареклась, и к алкоголю относилась категорически отрицательно. Дочь рожает внучку, через год бабушка умирает от цирроза - допилась. Девочка, которой ничего не рассказывали о бабушке (потому что бабушка-алкоголик это стыдно), в 18 лет умирает от героиновой наркомании. Автор проводит параллель между бабушкой и внучкой, которые обе самоубились с помощью химических зависимостей:
ТП: А Галя умерла. От запоев. Или от внезапной опухоли. Это неважно. А дальше происходит вот что: Гуля вырастает такой же, как Галя.
НП: В смысле, похожа на собственную бабушку?
ТП: Да, очень похожа. Но, на самом деле, это больше чем похожа: она действительно представляет себя бабушкой Галей. И это проявляется в том, что самые важные вещи в своей жизни она делает так, как их сделала бы бабушка Галя. О которой, кстати, в этой семье почти никогда не говорили. Потому что, например, умерла она именно от запоев и этого все стыдились.
НП: То есть с бабой Галей она совсем не общалась.
ТП: Видела десять раз в жизни в возрасте до года.
НП: И как вы это узнали, что она считает себя бабой Галей?
ТП: Когда в 18 лет она умерла от наркомании.
НП (удивленно) Это вам вскрытие показало? Разрезают Гулю - а там Галя?
ТП: (в сторону) Вот тупой народ! (Громко) Нет, без вскрытия! Просто! Потому что это логично!
НП: Как логично? Мета-логично? Или пара-логично?
ТП: Нет, логично в смысле сюжета истории. Вот умерла девочка Гуля. От наркотиков. Как полная дура. Хотя была очень не глупой девочкой. А тут она вдруг как будто бы повторила судьбу своей бабушки. Которую она не знала.
Эта история про идентификацию человека с другим человеком меня впечатлила. Иллюстрация, конечно, очень гипертрофированная, но подсознание штука хитрая, и я что-то такое уже читала где-то. На ум пришло - не называйте ребенка именами в честь родственников, чтобы ребенок не повторял судьбу. Такой вот интернет-предрассудок был в моде, когда мы имя ребенку выбирали. Мне нравилась эта традиция «семейных» имен, тем более, что я сама ношу семейное имя любимой тетушки моего папы. Хотя мама путается в показаниях и я попеременно слышала версии, что меня назвали в честь Евгении Комельковой, героини книги «А зори здесь тихие», и в честь маминой школьной любви. Все эти теории мне одинаково нравятся, если была бы одна версия, было бы не так интересно)
Меня как-то слишком зацепила эта тема с идентификацией, и я стала думать - почему же? Я вот чувствую, что это так именно и работает, когда информация о совершенно незнакомом тебе человеке живет в семье, и даже если тебе не рассказывают об этом ничего - как-то волей-неволей общее информационное поле оказывает влияние. Дмитрий Соколов ничего про механизм передачи-трансляции личностей не говорит, он немного мистик. Я представляла себе этот механизм передачи как молчаливые какие-то эмоции, блоки и установки родственников, окружающих ребенка.
Попробую привести невинный и не гипертрофированный пример из своего детства. Мне было пять или шесть лет, мы с родителями ехали в трамвае. Мои родители - люди патологически честные, правильные. Меня никогда не учили поступать правильно, не нарушать правил и быть законопослушным, по крайней мере, это не было сделано вербально. И вот мама с папой решили проехать пару остановок без билетов. А кондукторов нет еще, никто на это не смотрит, никто не проверяет, если контролеру не попасться. Стоят мои родители и молча мучаются угрызениями совести, что не оплачен их проезд. И тут ребенок начинает ныть: «Мааааам, паааааап, а можно я пробью билетик? Можно? Можно?» Родители со смущенными улыбками шепотом меня пытаются урезонить, но я не урезониваюсь, а продолжаю ныть. Родители косятся по сторонам, криво улыбаются, шипят на меня, чтоб я прекратила, а я не понимаю в чем дело. Мы все пулей вылетаем из трамвая на следующей остановке, одну остановку идем пешком, и меня ругают, называют Павликом Морозовым. Тогда папа рассказал мне суть истории, в конце которой Павлика убивают его родственники, не простившие ему предательства отца. Про то, что он стал героем и мучеником советской идеологии, папа предусмотрительно не упоминул. Мне было страшно стыдно, я прятала глаза и стеснялась. Сейчас взрослая я хорошо помню, что именно считанное мной родительское чувство стыда и побудило меня ныть про билетик. Я была как пристяжная родительская совесть. Ребенок, в которого долго молчаливо своим примером транслируется правильность, сам растет правильным. Я и по своему ребенку тоже замечаю вещи, которые он у меня перенимает, хотя я их не озвучиваю никак.
Или вот вам другой пример, про трансляцию личности с последующей идентификацией на взрослого человека. После скромных пары лет совместной жизни мой муж, склонный иногда к внезапным и не всегда понятным на меня раздражениям, наконец, озвучивает причину: что это за тон, таким тоном со мной говорит моя мама! В меня как молния попала - я к его маме отношусь прекрасно, но не так долго я с ней общалась, чтобы перенять ее тон. Да и как они общаются, я видела еще меньше. Для меня самой этот тон был заботливым, обволакивающим, хотя я осознала, что он для меня не характерен. Я стала стараться отлавливать этот тон, чтобы не раздражать его. Это приводит к тому, что я ловлю нас на том, что у меня этот тон в голове включается в ответ на определенным образом заданный мужем вопрос. Я понимаю, что он неосознанно воспитал во мне маму, просто потому, что привык к ней, привык общаться с ней по бытовым вопросам, и я в ответ на его ожидания соответственно выработала в себе поведение и голос, которым говорит с ним мама. Я это озвучила, мы оба поудивлялись, пожали плечами и решили больше не раздражаться друг на друга за это, отлавливать это неосознанное копирование поведения. Как ни странно, такая стратегия оказалась весьма успешной. Не припомню после этого случая больше ни одного раздражения и напряга на этой почве.
А вот теперь вообразите, что история Дмитрия Соколова имела место быть в человеческой жизни. Не в виде веселого слегка чернушного фарса, а совершенно реальная история. Попробуйте вообразить себе стыд взрослой дочери за пьющую мать. Как она старшеклассницей забирает ее из отделения милиции, находит пьяную на земле у дома, застает после школы в кухне ее с собутыльниками. Все это пережитое ей унижение, вся травма и горечь. Понятно, что меньше всего она хочет своей дочери своей судьбы. Напротив, она хочет как можно более оградить собственного ребенка от всего этого. Ничего ей не рассказывает, не делится, семья ее поддерживает - нечем хвастаться. Дочь растет в неведении, но не в полном, а в отсутствии разумной информации. Потому что образ пьяницы-бабушки живет в голове у мамы, у всех членов семьи. Этот стыд, неприятие, негатив неосознанно постоянно существует в доме. В виде настроения, жизненных позиций членов семьи, в виде атмосферы.
Возможно, я не права в понимании механизма трансляции личностей из головы одного члена семьи в голову другого, но Дмитрий Соколов не дает никакой разумной альтернативы. Согласно этой сказке, важные (даже именно самые важные) детали жизни одного человека могут определяться не случайным набором событий с миллионом вероятностей, а тем, что этот человек повторяет судьбу кого-то из своего Рода, причем чаще всего человека, которого он лично не знает. Способ передачи информации при этом получается вроде бы совсем мистическим, и это тоже аргумент «нормальных людей» «против». Но и как передается электрическое поле, мы не знаем - как-то так вот передается, по своим волновым законам, и все привыкли, и не выпендриваются, дескать, не буду в розетку ничего вставлять, пока не пойму, как ко мне пришло напряжение. Кто к тебе пришел? Ток! Ампер! И начинается аналогичный спектакль: как пришел к мужику в гости Ампер и началось… То есть, другими словами, привычное - не финальный аргумент правильности. К электрическому току привыкли, никто не понимает (ну, кроме каких-то супер физиков) - и ничего, у всех электрическое поле распространяется. Потому что это модель, которая работает. И у нас модель. Ну, не такая большая, мощная модель
Зато автор дает очень интересное объяснение физического смысла такой идентификации, в эволюционном ключе, в условиях выживания Рода: Ведь практика в основном показывает, что объектами идентификации служат скорее «самые слабые» члены Рода, а вовсе не самые сильные (что было бы гораздо логичнее с точки зрения выживаемости). Ну, может быть, сильные не приходят к нам на изучение, ОК. Но, все-таки, важно, что в практической работе обычно находят идентификации с: плодами абортов и выкидышей; рано умершими, самоубийцами, жертвами уж очень несправедливых (и потому редких) событий вроде массовых убийств…
Таким образом, можно сказать: идентификация - это как бы попытка родить в семью заново того, кто «не состоялся»; другими словами - раскрутить полный потенциал определенной поведенческой модели. Не нам решать, какая модель успешна, а какая нет. Решать Богу и эволюции. Эволюционно, выживают самые приспособленные. А вы знаете, кто такие самые приспособленные? Я знаю только одно определение: это те, которые выживают.
И то, что я помню из теории эволюции, мне говорит, что модель бессознательной идентификации с одним из предков может быть совершенно логичной в том числе и биологически - потому что отбор идет не на уровне особи, а на уровне популяции. Хорошо понимаете? Любой отдельный экземпляр для большой эволюции вполне безразличен, решают массы. Ген имеет смысл только будучи распространен среди большого количества особей, то есть когда он «растворен» в популяции. И оказывать свой эффект он таким образом может только на уровне популяции. Даже если отдельной особи этот ген приносит кучу неприятностей, и даже если смерть… Одна особь погибает, но для рода это выгодно - и ген такого камикадзе будет выигрышным, и потомство его размножится как песок речной… мы не знаем, но смысл, скорее всего, есть. Или был, так тоже эволюционно может случиться. Но, если по чувству внизу живота (хотя, раз я мужчина, какие у меня там чувства? так, ерунда одна), то смысл есть. Но это уже как природа электрического поля - такой высоконаучный туман, что никому не интересно.
Лишь бы работало.
Эта мысль меня зацепила и порадовала еще больше, чем история про бабушку и внучку. Возможно даже, таким образом, с помощью идентификации, эволюция социума обкатывает не ген, а именно модель поведения. Модель взаимодействия с миром, реакции на стресс и мировоззрение, скажем так. В конкретном приведенном случае, популяция «намеренно» избавляется от балластных генов, склонных к химической зависимости.
Если так, то получается вот такая картина: членов семьи много, жизни у всех разные, черты характера, проблемы и сильные стороны тоже разные. И транслируются они на нас все одновременно, в детстве ли, во взрослом ли возрасте. Какие-то вещи у нас приживаются, другие проходят мимо, третьи оседают незаметно в подсознании, и мы потом сами уже их транслируем на своих потомков в процессе воспитания. Это приводит к тому, что если в семье было «слабое звено», то оно будет некоторое время в течение пары поколений «играть». Одних потомков поведенческие механизмы или гены «слабого звена» убьют на хер в младенчестве, других покалечат во взрослом возрасте, третьих усилят и сделают «сильным звеном семьи». Например, так.
Представьте себе, что Род хочет, чтобы все его члены целиком и полноценно прожили свои жизни. Не знаю зачем. Ну, может есть какой-то набор этих историй, и они должны повторяться, в определенном роду определенные истории. А если человек свою историю недопрожил - Род ее хочет разыграть еще раз. Чтобы целиком. Родить нового члена и чтобы он проиграл эту модель поведения до конца.
Очень я тогда разудивлялась богатству и многообразию мира, функционирующих в голове, семье и социуме законов психологии, которые так трудно и не понятно формализовать. Порадовалась, как много у нас способов приспособления и адаптации, какое богатство вариаций поведений и судеб обеспечивается при таких механизмах трансляции и идентификации.
Читать дальше
Часть 1. От моих рассказов пахнет смертью
Часть 2. Потеря кормильца
Я с большим удовольствием читала разные книги и статьи по психологии и однажды нашла книгу Книга «Базовые сюжеты семьи». В ней меня внезапно впечатлила глава Идентификация.
Для тех, кому неинтересно читать много буков иллюстрации: автор в виде фарса разыгрывает семейную историю о том, как женщина во время войны потеряла мужа и стала сильно пить. Ее дочь много натерпелась от пьяницы-матери, и сама пить зареклась, и к алкоголю относилась категорически отрицательно. Дочь рожает внучку, через год бабушка умирает от цирроза - допилась. Девочка, которой ничего не рассказывали о бабушке (потому что бабушка-алкоголик это стыдно), в 18 лет умирает от героиновой наркомании. Автор проводит параллель между бабушкой и внучкой, которые обе самоубились с помощью химических зависимостей:
ТП: А Галя умерла. От запоев. Или от внезапной опухоли. Это неважно. А дальше происходит вот что: Гуля вырастает такой же, как Галя.
НП: В смысле, похожа на собственную бабушку?
ТП: Да, очень похожа. Но, на самом деле, это больше чем похожа: она действительно представляет себя бабушкой Галей. И это проявляется в том, что самые важные вещи в своей жизни она делает так, как их сделала бы бабушка Галя. О которой, кстати, в этой семье почти никогда не говорили. Потому что, например, умерла она именно от запоев и этого все стыдились.
НП: То есть с бабой Галей она совсем не общалась.
ТП: Видела десять раз в жизни в возрасте до года.
НП: И как вы это узнали, что она считает себя бабой Галей?
ТП: Когда в 18 лет она умерла от наркомании.
НП (удивленно) Это вам вскрытие показало? Разрезают Гулю - а там Галя?
ТП: (в сторону) Вот тупой народ! (Громко) Нет, без вскрытия! Просто! Потому что это логично!
НП: Как логично? Мета-логично? Или пара-логично?
ТП: Нет, логично в смысле сюжета истории. Вот умерла девочка Гуля. От наркотиков. Как полная дура. Хотя была очень не глупой девочкой. А тут она вдруг как будто бы повторила судьбу своей бабушки. Которую она не знала.
Эта история про идентификацию человека с другим человеком меня впечатлила. Иллюстрация, конечно, очень гипертрофированная, но подсознание штука хитрая, и я что-то такое уже читала где-то. На ум пришло - не называйте ребенка именами в честь родственников, чтобы ребенок не повторял судьбу. Такой вот интернет-предрассудок был в моде, когда мы имя ребенку выбирали. Мне нравилась эта традиция «семейных» имен, тем более, что я сама ношу семейное имя любимой тетушки моего папы. Хотя мама путается в показаниях и я попеременно слышала версии, что меня назвали в честь Евгении Комельковой, героини книги «А зори здесь тихие», и в честь маминой школьной любви. Все эти теории мне одинаково нравятся, если была бы одна версия, было бы не так интересно)
Меня как-то слишком зацепила эта тема с идентификацией, и я стала думать - почему же? Я вот чувствую, что это так именно и работает, когда информация о совершенно незнакомом тебе человеке живет в семье, и даже если тебе не рассказывают об этом ничего - как-то волей-неволей общее информационное поле оказывает влияние. Дмитрий Соколов ничего про механизм передачи-трансляции личностей не говорит, он немного мистик. Я представляла себе этот механизм передачи как молчаливые какие-то эмоции, блоки и установки родственников, окружающих ребенка.
Попробую привести невинный и не гипертрофированный пример из своего детства. Мне было пять или шесть лет, мы с родителями ехали в трамвае. Мои родители - люди патологически честные, правильные. Меня никогда не учили поступать правильно, не нарушать правил и быть законопослушным, по крайней мере, это не было сделано вербально. И вот мама с папой решили проехать пару остановок без билетов. А кондукторов нет еще, никто на это не смотрит, никто не проверяет, если контролеру не попасться. Стоят мои родители и молча мучаются угрызениями совести, что не оплачен их проезд. И тут ребенок начинает ныть: «Мааааам, паааааап, а можно я пробью билетик? Можно? Можно?» Родители со смущенными улыбками шепотом меня пытаются урезонить, но я не урезониваюсь, а продолжаю ныть. Родители косятся по сторонам, криво улыбаются, шипят на меня, чтоб я прекратила, а я не понимаю в чем дело. Мы все пулей вылетаем из трамвая на следующей остановке, одну остановку идем пешком, и меня ругают, называют Павликом Морозовым. Тогда папа рассказал мне суть истории, в конце которой Павлика убивают его родственники, не простившие ему предательства отца. Про то, что он стал героем и мучеником советской идеологии, папа предусмотрительно не упоминул. Мне было страшно стыдно, я прятала глаза и стеснялась. Сейчас взрослая я хорошо помню, что именно считанное мной родительское чувство стыда и побудило меня ныть про билетик. Я была как пристяжная родительская совесть. Ребенок, в которого долго молчаливо своим примером транслируется правильность, сам растет правильным. Я и по своему ребенку тоже замечаю вещи, которые он у меня перенимает, хотя я их не озвучиваю никак.
Или вот вам другой пример, про трансляцию личности с последующей идентификацией на взрослого человека. После скромных пары лет совместной жизни мой муж, склонный иногда к внезапным и не всегда понятным на меня раздражениям, наконец, озвучивает причину: что это за тон, таким тоном со мной говорит моя мама! В меня как молния попала - я к его маме отношусь прекрасно, но не так долго я с ней общалась, чтобы перенять ее тон. Да и как они общаются, я видела еще меньше. Для меня самой этот тон был заботливым, обволакивающим, хотя я осознала, что он для меня не характерен. Я стала стараться отлавливать этот тон, чтобы не раздражать его. Это приводит к тому, что я ловлю нас на том, что у меня этот тон в голове включается в ответ на определенным образом заданный мужем вопрос. Я понимаю, что он неосознанно воспитал во мне маму, просто потому, что привык к ней, привык общаться с ней по бытовым вопросам, и я в ответ на его ожидания соответственно выработала в себе поведение и голос, которым говорит с ним мама. Я это озвучила, мы оба поудивлялись, пожали плечами и решили больше не раздражаться друг на друга за это, отлавливать это неосознанное копирование поведения. Как ни странно, такая стратегия оказалась весьма успешной. Не припомню после этого случая больше ни одного раздражения и напряга на этой почве.
А вот теперь вообразите, что история Дмитрия Соколова имела место быть в человеческой жизни. Не в виде веселого слегка чернушного фарса, а совершенно реальная история. Попробуйте вообразить себе стыд взрослой дочери за пьющую мать. Как она старшеклассницей забирает ее из отделения милиции, находит пьяную на земле у дома, застает после школы в кухне ее с собутыльниками. Все это пережитое ей унижение, вся травма и горечь. Понятно, что меньше всего она хочет своей дочери своей судьбы. Напротив, она хочет как можно более оградить собственного ребенка от всего этого. Ничего ей не рассказывает, не делится, семья ее поддерживает - нечем хвастаться. Дочь растет в неведении, но не в полном, а в отсутствии разумной информации. Потому что образ пьяницы-бабушки живет в голове у мамы, у всех членов семьи. Этот стыд, неприятие, негатив неосознанно постоянно существует в доме. В виде настроения, жизненных позиций членов семьи, в виде атмосферы.
Возможно, я не права в понимании механизма трансляции личностей из головы одного члена семьи в голову другого, но Дмитрий Соколов не дает никакой разумной альтернативы. Согласно этой сказке, важные (даже именно самые важные) детали жизни одного человека могут определяться не случайным набором событий с миллионом вероятностей, а тем, что этот человек повторяет судьбу кого-то из своего Рода, причем чаще всего человека, которого он лично не знает. Способ передачи информации при этом получается вроде бы совсем мистическим, и это тоже аргумент «нормальных людей» «против». Но и как передается электрическое поле, мы не знаем - как-то так вот передается, по своим волновым законам, и все привыкли, и не выпендриваются, дескать, не буду в розетку ничего вставлять, пока не пойму, как ко мне пришло напряжение. Кто к тебе пришел? Ток! Ампер! И начинается аналогичный спектакль: как пришел к мужику в гости Ампер и началось… То есть, другими словами, привычное - не финальный аргумент правильности. К электрическому току привыкли, никто не понимает (ну, кроме каких-то супер физиков) - и ничего, у всех электрическое поле распространяется. Потому что это модель, которая работает. И у нас модель. Ну, не такая большая, мощная модель
Зато автор дает очень интересное объяснение физического смысла такой идентификации, в эволюционном ключе, в условиях выживания Рода: Ведь практика в основном показывает, что объектами идентификации служат скорее «самые слабые» члены Рода, а вовсе не самые сильные (что было бы гораздо логичнее с точки зрения выживаемости). Ну, может быть, сильные не приходят к нам на изучение, ОК. Но, все-таки, важно, что в практической работе обычно находят идентификации с: плодами абортов и выкидышей; рано умершими, самоубийцами, жертвами уж очень несправедливых (и потому редких) событий вроде массовых убийств…
Таким образом, можно сказать: идентификация - это как бы попытка родить в семью заново того, кто «не состоялся»; другими словами - раскрутить полный потенциал определенной поведенческой модели. Не нам решать, какая модель успешна, а какая нет. Решать Богу и эволюции. Эволюционно, выживают самые приспособленные. А вы знаете, кто такие самые приспособленные? Я знаю только одно определение: это те, которые выживают.
И то, что я помню из теории эволюции, мне говорит, что модель бессознательной идентификации с одним из предков может быть совершенно логичной в том числе и биологически - потому что отбор идет не на уровне особи, а на уровне популяции. Хорошо понимаете? Любой отдельный экземпляр для большой эволюции вполне безразличен, решают массы. Ген имеет смысл только будучи распространен среди большого количества особей, то есть когда он «растворен» в популяции. И оказывать свой эффект он таким образом может только на уровне популяции. Даже если отдельной особи этот ген приносит кучу неприятностей, и даже если смерть… Одна особь погибает, но для рода это выгодно - и ген такого камикадзе будет выигрышным, и потомство его размножится как песок речной… мы не знаем, но смысл, скорее всего, есть. Или был, так тоже эволюционно может случиться. Но, если по чувству внизу живота (хотя, раз я мужчина, какие у меня там чувства? так, ерунда одна), то смысл есть. Но это уже как природа электрического поля - такой высоконаучный туман, что никому не интересно.
Лишь бы работало.
Эта мысль меня зацепила и порадовала еще больше, чем история про бабушку и внучку. Возможно даже, таким образом, с помощью идентификации, эволюция социума обкатывает не ген, а именно модель поведения. Модель взаимодействия с миром, реакции на стресс и мировоззрение, скажем так. В конкретном приведенном случае, популяция «намеренно» избавляется от балластных генов, склонных к химической зависимости.
Если так, то получается вот такая картина: членов семьи много, жизни у всех разные, черты характера, проблемы и сильные стороны тоже разные. И транслируются они на нас все одновременно, в детстве ли, во взрослом ли возрасте. Какие-то вещи у нас приживаются, другие проходят мимо, третьи оседают незаметно в подсознании, и мы потом сами уже их транслируем на своих потомков в процессе воспитания. Это приводит к тому, что если в семье было «слабое звено», то оно будет некоторое время в течение пары поколений «играть». Одних потомков поведенческие механизмы или гены «слабого звена» убьют на хер в младенчестве, других покалечат во взрослом возрасте, третьих усилят и сделают «сильным звеном семьи». Например, так.
Представьте себе, что Род хочет, чтобы все его члены целиком и полноценно прожили свои жизни. Не знаю зачем. Ну, может есть какой-то набор этих историй, и они должны повторяться, в определенном роду определенные истории. А если человек свою историю недопрожил - Род ее хочет разыграть еще раз. Чтобы целиком. Родить нового члена и чтобы он проиграл эту модель поведения до конца.
Очень я тогда разудивлялась богатству и многообразию мира, функционирующих в голове, семье и социуме законов психологии, которые так трудно и не понятно формализовать. Порадовалась, как много у нас способов приспособления и адаптации, какое богатство вариаций поведений и судеб обеспечивается при таких механизмах трансляции и идентификации.
Читать дальше