Ещё раз
Протягиваю сердце арбуза, вырванное из самой плоти. Алое и хрустит еще даже не дойдя до рта. Пересвет пробует и безразлично шварк на землю. После чего с упоением начинает грызть зелёную корку.
Самое же вкусное в персике - косточка. Желательно найденная где-то на земле в саду. Алыча наливная, обычно также шварк в сторону. Зато полусгнившая, уже начавшая бродить, но добытая самолично под деревом в грязи, милее даже корок, баранок и огрызков яблок. Дада, они тоже.
Про хрустящую мокрицу уже как-то рассказывала, поэтому не буду повторяться.
В нашей семье поесть любят все. И я бы не сказала, что сей человеческий детеныш не любит это делать. Но скажем так... увидев восторг в лице, когда он нашел и схватил пальцами, аки пинцетом, извивающуюся сороконожку, я право не знала, что случится дальше.
А к кошкам в Гурзуфе привык и перестал пытаться их укусить или вырвать им бок.
Спасибо, конечно, за сии зарисовки подросший сын не скажет. От дочки уже прилетает. Но ставши сам отцом, пренепременно умилится.
И я вместе с ним.
Еще раз.
Самое же вкусное в персике - косточка. Желательно найденная где-то на земле в саду. Алыча наливная, обычно также шварк в сторону. Зато полусгнившая, уже начавшая бродить, но добытая самолично под деревом в грязи, милее даже корок, баранок и огрызков яблок. Дада, они тоже.
Про хрустящую мокрицу уже как-то рассказывала, поэтому не буду повторяться.
В нашей семье поесть любят все. И я бы не сказала, что сей человеческий детеныш не любит это делать. Но скажем так... увидев восторг в лице, когда он нашел и схватил пальцами, аки пинцетом, извивающуюся сороконожку, я право не знала, что случится дальше.
А к кошкам в Гурзуфе привык и перестал пытаться их укусить или вырвать им бок.
Спасибо, конечно, за сии зарисовки подросший сын не скажет. От дочки уже прилетает. Но ставши сам отцом, пренепременно умилится.
И я вместе с ним.
Еще раз.
