Борщ
Летний борщ - комок боли и слез.
На каникулах семейство на нашей крымской даче большое - племянники, дочка, муж, братья, друзья. Много друзей. Следовательно, нужны объёмы - готовка котлами, канистрами и всегда промышленных масштабах. Столовые и кафе никогда не работают. Никого из сада не вытолкать и всем подавай сидеть под лавром и алычей. Чай, не дураки - место силы в Гурзуфе находится именно у нас на участке. А между тем, кухня у нас на улице. И есть маленькая деталь, которая не вяжется со всем перечисленным выше. Функционирует только одна конфорка на электрической плитке. Не спрашивайте.
Когда брат на вахте, у него всё в казане и на костре. Его кулинария все-таки высшие сефироты.
Я же человек маленький, и готовить, между нами говоря, ненавижу. Точнее так - готовить умею хорошо и даже под настроение с охотой возьмусь за что-то интересное. Но когда это превращается в ежедневный общепит в больших объемах, советую окружающим едокам переходить на праноедение.
Чтобы не страдать одной во время готовки, я вовлекаю всех окружающих. Дети бегают за продуктами, режут и трут всякие луки, моркови и т.д. По ходу действия всегда выясняется, что забыли то чеснок, то сметану, то зелень, то еще что-то более значимое. "Вася, я же просила три больших свеклы!". А готовка уже началась. "Ну их же три!". Крошечные огрызки от того, что на юге называют буряком выпадают из пакета, в то время как им пора быть на плите. А конфорочка-то одна, ага. Не спрашивайте.
Кто-то из младших на скоростях уныло гонит за свёклой. Другой из младшего состава нашей семьи не менее уныло, под радостные вопли других детей за забором, трёт морковь. Я глубоко убеждена, что коллективное страдание очищает душу.
Готовка обычно растягивается минимум часа на три.
Слезы и боль. Но без борща нет жизни.
Ведь он является фирменной меткой нашего семейства. Королем сего блюда является мама. Вкуснее в жизни не ела ничего. Думаю и вы, просто вы не знаете еще об этом. Ваня, один из братьев, на втором месте. Я же болтаюсь где-то на задворках, но дети иногда хвалят и говорят, что "почти как у бабушки", а дочь шепотом приговаривает, что "даже лучше". Лукавит, но приятно.
Так вот это был один из особенно драматичных борщей. Нужно было редактировать книгу, стояла жара, начались какие-то перебои с электричеством. Вы можете себе представить одну, еле греющую чертову плитку с огромным котлом супа? И она еще периодически отрубалась! Это была бесконечность в конце которой я лежала плашмя.
Борщ вышел великолепным. Тарелки вылизали все.
Я была спокойна - ближайшие дня два, а если повезет и три, я могла забыть об этом беспощадном аде кухни с вечно нехватающими чесноками и сметанами. Остальное дети прекрасно готовили и без меня.
На следующее утро я решила поесть его. Борщ. Открываю, а он... вспенился. Я не могла поверить глазам. Я раза три открывала крышку и закрывала. Смотрела, нюхала. Показалось же, ну нет. Такого не могло быть. Потому что не могло быть!
От жадности, боли и обиды, налила борщ в маленькую кастрюльку и решила прокипятить. Вдруг? Я наливала и плакала. Даже страшно было подумать, что канистра вся улетит в канализацию. Дура, почему не съела вчера добавки? Если б знала! Четыре часа ада! Четыре! Его поесть-то толком никто не успел! Как? Как так вышло???
Я не сдавалась.
Проверила. Борщ вскипел, и я решила его понюхать. Я не знаю как так вышло, но пытаясь учуять оттенки своего варева, зачем-то засунула подбородок в суп. Даже сейчас, спустя время, мне сложно понять как и зачем это можно сделать. В общем, друзья мои, я ошпарила подбородок. Ошпарила прокисшим борщом. Он прокис и это было, конечно, ясно сразу - еще в холодильнике без всяких маленьких кастрюлечек и унюхиваний. И я завыла. Как белуга, или как тетка, у которой испортилось ведро супа, над которым она мучилась четыре часа. Сбежались в ужасе все: "что случилось?".
Я прыгала по саду, хватаясь за лицо.
Ожог, кстати, был долго. Но по итогу все спасло солнце, которое быстро заполировало сошедшую болячку. А я три дня ничего не готовила и все питались подножным кормом ввиде чебуреков и макарон.
Решила отомстить борщу и завязать с ним.
Пошел он к черту.
Я даже так ему и сказала в догонку, выливая в сортир: "Больше никогда!"
Но я оказалась в Москве. За три месяца диких условий нашего участка я отвыкла от цивилизации. Горячая вода, большой холодильник, и главное - удобная четырехконфорочная газовая плита. Нет толп гостей, друзей и родственников. Борщ обещал быть великолепным.
Только вот вышла неувязка. Я набрала такое количество продуктов, по привычке, что поняла во время готовки, что ничего не влезает в кастрюлю. Да и кастрюля, которая еще прошлой зимой при покупке казавшейся большой, оказалась микроскопической. Я начала туда, сюда мухлевать и перекидывать продукты. Ничего не выходило. Задача по математике прямо. Кастрюля маленькая, куча зажарки, капусты, бульон. Господи, куда я смотрела! Нас же всего трое.
Жонглирую сковородками и овощами. Выливаю, как вдруг... стоградусный бульон выливается из чашки на руку.
Опять ожог, опять прыжки, опять слезы и боль.
Борщ мне отомстил.
Теперь только с почетом и уважением.
Бо, борщ святое и навсегда!
Это был очередной хоррор из цикла "Дуня-рукожоп".
Продолжение, надеюсь, не следует.
Дети трудятся на фаршированными перцами.
На каникулах семейство на нашей крымской даче большое - племянники, дочка, муж, братья, друзья. Много друзей. Следовательно, нужны объёмы - готовка котлами, канистрами и всегда промышленных масштабах. Столовые и кафе никогда не работают. Никого из сада не вытолкать и всем подавай сидеть под лавром и алычей. Чай, не дураки - место силы в Гурзуфе находится именно у нас на участке. А между тем, кухня у нас на улице. И есть маленькая деталь, которая не вяжется со всем перечисленным выше. Функционирует только одна конфорка на электрической плитке. Не спрашивайте.
Когда брат на вахте, у него всё в казане и на костре. Его кулинария все-таки высшие сефироты.
Я же человек маленький, и готовить, между нами говоря, ненавижу. Точнее так - готовить умею хорошо и даже под настроение с охотой возьмусь за что-то интересное. Но когда это превращается в ежедневный общепит в больших объемах, советую окружающим едокам переходить на праноедение.
Чтобы не страдать одной во время готовки, я вовлекаю всех окружающих. Дети бегают за продуктами, режут и трут всякие луки, моркови и т.д. По ходу действия всегда выясняется, что забыли то чеснок, то сметану, то зелень, то еще что-то более значимое. "Вася, я же просила три больших свеклы!". А готовка уже началась. "Ну их же три!". Крошечные огрызки от того, что на юге называют буряком выпадают из пакета, в то время как им пора быть на плите. А конфорочка-то одна, ага. Не спрашивайте.
Кто-то из младших на скоростях уныло гонит за свёклой. Другой из младшего состава нашей семьи не менее уныло, под радостные вопли других детей за забором, трёт морковь. Я глубоко убеждена, что коллективное страдание очищает душу.
Готовка обычно растягивается минимум часа на три.
Слезы и боль. Но без борща нет жизни.
Ведь он является фирменной меткой нашего семейства. Королем сего блюда является мама. Вкуснее в жизни не ела ничего. Думаю и вы, просто вы не знаете еще об этом. Ваня, один из братьев, на втором месте. Я же болтаюсь где-то на задворках, но дети иногда хвалят и говорят, что "почти как у бабушки", а дочь шепотом приговаривает, что "даже лучше". Лукавит, но приятно.
Так вот это был один из особенно драматичных борщей. Нужно было редактировать книгу, стояла жара, начались какие-то перебои с электричеством. Вы можете себе представить одну, еле греющую чертову плитку с огромным котлом супа? И она еще периодически отрубалась! Это была бесконечность в конце которой я лежала плашмя.
Борщ вышел великолепным. Тарелки вылизали все.
Я была спокойна - ближайшие дня два, а если повезет и три, я могла забыть об этом беспощадном аде кухни с вечно нехватающими чесноками и сметанами. Остальное дети прекрасно готовили и без меня.
На следующее утро я решила поесть его. Борщ. Открываю, а он... вспенился. Я не могла поверить глазам. Я раза три открывала крышку и закрывала. Смотрела, нюхала. Показалось же, ну нет. Такого не могло быть. Потому что не могло быть!
От жадности, боли и обиды, налила борщ в маленькую кастрюльку и решила прокипятить. Вдруг? Я наливала и плакала. Даже страшно было подумать, что канистра вся улетит в канализацию. Дура, почему не съела вчера добавки? Если б знала! Четыре часа ада! Четыре! Его поесть-то толком никто не успел! Как? Как так вышло???
Я не сдавалась.
Проверила. Борщ вскипел, и я решила его понюхать. Я не знаю как так вышло, но пытаясь учуять оттенки своего варева, зачем-то засунула подбородок в суп. Даже сейчас, спустя время, мне сложно понять как и зачем это можно сделать. В общем, друзья мои, я ошпарила подбородок. Ошпарила прокисшим борщом. Он прокис и это было, конечно, ясно сразу - еще в холодильнике без всяких маленьких кастрюлечек и унюхиваний. И я завыла. Как белуга, или как тетка, у которой испортилось ведро супа, над которым она мучилась четыре часа. Сбежались в ужасе все: "что случилось?".
Я прыгала по саду, хватаясь за лицо.
Ожог, кстати, был долго. Но по итогу все спасло солнце, которое быстро заполировало сошедшую болячку. А я три дня ничего не готовила и все питались подножным кормом ввиде чебуреков и макарон.
Решила отомстить борщу и завязать с ним.
Пошел он к черту.
Я даже так ему и сказала в догонку, выливая в сортир: "Больше никогда!"
Но я оказалась в Москве. За три месяца диких условий нашего участка я отвыкла от цивилизации. Горячая вода, большой холодильник, и главное - удобная четырехконфорочная газовая плита. Нет толп гостей, друзей и родственников. Борщ обещал быть великолепным.
Только вот вышла неувязка. Я набрала такое количество продуктов, по привычке, что поняла во время готовки, что ничего не влезает в кастрюлю. Да и кастрюля, которая еще прошлой зимой при покупке казавшейся большой, оказалась микроскопической. Я начала туда, сюда мухлевать и перекидывать продукты. Ничего не выходило. Задача по математике прямо. Кастрюля маленькая, куча зажарки, капусты, бульон. Господи, куда я смотрела! Нас же всего трое.
Жонглирую сковородками и овощами. Выливаю, как вдруг... стоградусный бульон выливается из чашки на руку.
Опять ожог, опять прыжки, опять слезы и боль.
Борщ мне отомстил.
Теперь только с почетом и уважением.
Бо, борщ святое и навсегда!
Это был очередной хоррор из цикла "Дуня-рукожоп".
Продолжение, надеюсь, не следует.
Дети трудятся на фаршированными перцами.