В Москве всё спокойно. Спасибо тебе за снимки и за сказ.
Очень люблю вот это (извини за много букв):
Октябрь. Море поутру лежит щекой на волнорезе. Стручки акаций на ветру, как дождь на кровельном железе, чечетку выбивают. Луч светила, вставшего из моря, скорей пронзителен, чем жгуч; его пронзительности вторя, на весла севшие гребцы глядят на снежные зубцы.
II
Покуда храбрая рука Зюйд-Веста, о незримых пальцах, расчесывает облака, в агавах взрывчатых и пальмах производя переполох, свершивший туалет без мыла пророк, застигнутый врасплох при сотворении кумира, свой первый кофе пьет уже на набережной в неглиже.
III
Потом он прыгает, крестясь, в прибой, но в схватке рукопашной он терпит крах. Обзаведясь в киоске прессою вчерашней, он размещается в одном из алюминиевых кресел; гниют баркасы кверху дном, дымит на горизонте крейсер, и сохнут водоросли на затылке плоском валуна.
IV
Затем он покидает брег. Он лезет в гору без усилий. Он возвращается в ковчег из олеандр и бугенвилей, настолько сросшийся с горой, что днище течь дает как будто, когда сквозь заросли порой внизу проглядывает бухта; и стол стоит в ковчеге том, давно покинутом скотом.
V
Перо. Чернильница. Жара. И льнет линолеум к подошвам... И речь бежит из-под пера не о грядущем, но о прошлом; затем что автор этих строк, чьей проницательности беркут мог позавидовать, пророк, который нынче опровергнут, утратив жажду прорицать, на лире пробует бряцать.
VI
Приехать к морю в несезон, помимо матерьяльных выгод, имеет тот еще резон, что это - временный, но выход за скобки года, из ворот тюрьмы. Посмеиваясь криво, пусть Время взяток не берет - Пространство, друг, сребролюбиво! Орел двугривенника прав, четыре времени поправ!
VII
Здесь виноградники с холма бегут темно-зеленым туком. Хозяйки белые дома здесь топят розоватым буком. Петух вечерний голосит. Крутя замедленное сальто, луна разбиться не грозит о гладь щербатую асфальта: ее и тьму других светил залив бы с легкостью вместил.
VIII
Когда так много позади всего, в особенности - горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря. Оно обширнее. Оно и глубже. Это превосходство - не слишком радостное. Но уж если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует, нежели язвит.
Дремотный этот юг попробуй разлюби, Его морскую даль и складчатые выси. Какая тишина! Спят ночью воробьи У нас - не знаю где, на юге - в кипарисе. Рай - это все же юг. Не тропики, но край, Похожий на Гурзуф, наверное, в июле, Где гравий шелестит, где сдали нам сарай И черный кипарис в бессменном карауле. И тихий гомон птиц, галдящих и во сне, Похож на разговор в ночи с самим собою... В другой раз попрошусь жить в южной стороне И теплой разживусь покладистой судьбою. Рай - это все же юг. Не тропики, но край, Похожий на Гурзуф, наверное, в июле, Где гравий шелестит, где сдали нам сарай И черный кипарис в бессменном карауле. Как много воробьев, как хор многоголос! У дома кипарис, у моря, у обрыва. Узорной хвоей он неколющей оброс, Все мнится: и беда здесь колется лениво. Рай - это все же юг. Не тропики, но край, Похожий на Гурзуф, наверное, в июле, Где гравий шелестит, где сдали нам сарай И черный кипарис в бессменном карауле.
очень круто. пробежала несколько фоток. но пойду еще изучать. дома у меня тоже много очень крутых фоток. например, есть фотка 1939 года - подруги бабушки, которая на пляже городском, загорает в прозрачном купальнике. все видно. а вокруг люди) и это была нормально)) пляж артековский))) надо отсканировать их и выложить
Ух ты! Если на снимке не только люди, но и видно окружающий пейзаж - выкладывай на pastvu.com Лично меня всегда интриговал огромный деревянный курзал на том месте, где сейчас на набережную выходит Гурзуфское шоссе.
Спасибо тебе за снимки и за сказ.
Очень люблю вот это (извини за много букв):
Октябрь. Море поутру
лежит щекой на волнорезе.
Стручки акаций на ветру,
как дождь на кровельном железе,
чечетку выбивают. Луч
светила, вставшего из моря,
скорей пронзителен, чем жгуч;
его пронзительности вторя,
на весла севшие гребцы
глядят на снежные зубцы.
II
Покуда храбрая рука
Зюйд-Веста, о незримых пальцах,
расчесывает облака,
в агавах взрывчатых и пальмах
производя переполох,
свершивший туалет без мыла
пророк, застигнутый врасплох
при сотворении кумира,
свой первый кофе пьет уже
на набережной в неглиже.
III
Потом он прыгает, крестясь,
в прибой, но в схватке рукопашной
он терпит крах. Обзаведясь
в киоске прессою вчерашней,
он размещается в одном
из алюминиевых кресел;
гниют баркасы кверху дном,
дымит на горизонте крейсер,
и сохнут водоросли на
затылке плоском валуна.
IV
Затем он покидает брег.
Он лезет в гору без усилий.
Он возвращается в ковчег
из олеандр и бугенвилей,
настолько сросшийся с горой,
что днище течь дает как будто,
когда сквозь заросли порой
внизу проглядывает бухта;
и стол стоит в ковчеге том,
давно покинутом скотом.
V
Перо. Чернильница. Жара.
И льнет линолеум к подошвам...
И речь бежит из-под пера
не о грядущем, но о прошлом;
затем что автор этих строк,
чьей проницательности беркут
мог позавидовать, пророк,
который нынче опровергнут,
утратив жажду прорицать,
на лире пробует бряцать.
VI
Приехать к морю в несезон,
помимо матерьяльных выгод,
имеет тот еще резон,
что это - временный, но выход
за скобки года, из ворот
тюрьмы. Посмеиваясь криво,
пусть Время взяток не берет -
Пространство, друг, сребролюбиво!
Орел двугривенника прав,
четыре времени поправ!
VII
Здесь виноградники с холма
бегут темно-зеленым туком.
Хозяйки белые дома
здесь топят розоватым буком.
Петух вечерний голосит.
Крутя замедленное сальто,
луна разбиться не грозит
о гладь щербатую асфальта:
ее и тьму других светил
залив бы с легкостью вместил.
VIII
Когда так много позади
всего, в особенности - горя,
поддержки чьей-нибудь не жди,
сядь в поезд, высадись у моря.
Оно обширнее. Оно
и глубже. Это превосходство -
не слишком радостное. Но
уж если чувствовать сиротство,
то лучше в тех местах, чей вид
волнует, нежели язвит.
(Иосиф Бродский, "С видом на море", Гурзуф, 1969)
Reply
двойка мне!
а тебе большое спасибо! если есть еще, давай!))))
Reply
(Александр Кушнер)
Дремотный этот юг попробуй разлюби,
Его морскую даль и складчатые выси.
Какая тишина! Спят ночью воробьи
У нас - не знаю где, на юге - в кипарисе.
Рай - это все же юг. Не тропики, но край,
Похожий на Гурзуф, наверное, в июле,
Где гравий шелестит, где сдали нам сарай
И черный кипарис в бессменном карауле.
И тихий гомон птиц, галдящих и во сне,
Похож на разговор в ночи с самим собою...
В другой раз попрошусь жить в южной стороне
И теплой разживусь покладистой судьбою.
Рай - это все же юг. Не тропики, но край,
Похожий на Гурзуф, наверное, в июле,
Где гравий шелестит, где сдали нам сарай
И черный кипарис в бессменном карауле.
Как много воробьев, как хор многоголос!
У дома кипарис, у моря, у обрыва.
Узорной хвоей он неколющей оброс,
Все мнится: и беда здесь колется лениво.
Рай - это все же юг. Не тропики, но край,
Похожий на Гурзуф, наверное, в июле,
Где гравий шелестит, где сдали нам сарай
И черный кипарис в бессменном карауле.
Reply
да ты кладезь поэзии!
надо папе зачитать, ему понравится))
Reply
Возможно, папе (да и тебе) будет интересна серия снимков, которая лежит здесь: https://pastvu.com/u/mchpv/photo
Reply
дома у меня тоже много очень крутых фоток. например, есть фотка 1939 года - подруги бабушки, которая на пляже городском, загорает в прозрачном купальнике. все видно. а вокруг люди) и это была нормально))
пляж артековский)))
надо отсканировать их и выложить
Reply
Лично меня всегда интриговал огромный деревянный курзал на том месте, где сейчас на набережную выходит Гурзуфское шоссе.
Reply
Reply
Reply
Reply
но это сайт больше для отдыхающих, конечно. Чем неадекватнее, тем лучше :)
Reply
он вроде репостил мои посты какие-то. мне писали с него и спрашивали разрешения. а может это был другой... но вроде гурзуф.ру
Reply
Но изредка захожу туда, чтобы окунуться в царство глума, вольности и утолщённого разврата.
Reply
Reply
http://seakonst.livejournal.com/55878.html
Если баян - извини.
Reply
а рисунок очень и очень))
я бы сказала класс! какой там детский...
я не знала, что ты рисуешь))
спасибо!
Reply
Leave a comment