Мои аварии
Отец всегда говорил, что надо писать сразу. Пока свежо, пока болит и пока есть.
Это правда.
Я очень многое не писала. Даже для себя, даже когда были силы.
Например, не писала об авариях.
Словно бы это мелочь. Но не писала из-за мамы. Мы тщательно пытались скрыть от нее то, что произошло. Полунамеками, оговорками что-то, конечно, говорили, но без акцентов.
В третью поездку мы поехали на трех машинах. На арендованной грузовой, и на легковой бмв. Это была оксанина машина. Оксана - девушка Саши, с которым мы поехали в самый первый раз в 14 году. Она тоже захотела поехать и взяли ее машину - все мы не помещались в дукату (грузовую).
Мы ехали в районе города Ефремов. Была ночь, лед по обочине и ехали на большой скорости. Я была за рулем, пока все спали. Не знаю, могло ли что-то измениться, если бы Саша или Оксана не спали. Думаю нет.
Машину раскурочило сильно, и мне до сих пор снится происходящее - когда машину несет на огромной скорости и уже сделать ничего невозможно. Дыхание перекрывает и не понимаешь, что происходит. Машину раскрутило так,что она умудрилась несколько раз удариться об отбойники с двух сторон дороги.
Тогда останавливалась почти каждая проезжавшая машина. На улице был мороз, и я помню одну симпатичную пару, которая отпаивала меня чаем в своём авто, пока мы ждали дорожных ГАИ. Я рыдала, а девушка обнимала меня. А потом мы познакомились с дорожным комиссаром Сашей, который потом нашел меня во вконтакте и стал со своими друзьями участвовать в нашей помощи, передавая немало продуктов для людей Донбасса. Недалеко от места, где мы разбились, через год после этого, в аварии погибла его жена. Она ехала в такси на легковой машине - рядом шла фура и водитель заснул.
Я упоминала много раз аварию в третьей поездке в связи со смертью Жени Ищенко, героя Новороссиии, мэра осадного Первомайска - его убили в тот день.
После аварии я решила не садиться за руль.
В четвертую поездку мы поехали в другом составе - тоже сняли машину - мердседес-спринтер. Поездка была очень страшной. Адреналин шкалил. По дороге туда, уже на трассе в ЛНР, спринтер словил колесом железный штырь, но мы обнаружили его только когда доехали до Луганска, до дома. Ехали на чуде, но об этом не знали. Тогда, в ту ночь было очень страшно.
Я пересела на сопровождающую нас машину. Был комендантский час и передвигаться по ЛНР без пропусков после 23 мы не имели право. Так вот, я сидела в машине Ростислава, как он увидел в окне залпы "Градов". У Роста не дрогнул ни один мускул, а вот у его девушки на переднем сидении, началась истерика. Она начала мотать руками и головой, рыдать и биться о сидение и стекло. Возможно, ее припадок привел меня в чувство и не дал самой погрузиться в страх - я сама была готова биться головой. Зрачки расширились до такой степени, что я думала глаза выпадут. Я не могла оторвать голову от стекол. Знаете, это так страшно, что никаких слов просто нет. Я была уверена, что бьют по нам. Хотелось выпрыгнуть из машины и упасть в канаву.
А знаете что? Такого красивого и ясного неба, как в ту ночь, я не видела никогда больше. Ни до, ни после - ни в горах Тянь-Шаня, Кавказа, Хибин или Крыма. Нигде. От этого было страшнее вдвойне.
Порой мне снятся сны, как огненные залпы среди космической красоты, на огромной скорости вылетают и обкладывают все вокруг и я не знаю куда себя деть. В эти ночи я ору, просыпаюсь уже вскочив и тяжело дыша.
Так вот, поездка была тяжелой, но в целом, все шло по плану.
Мы ехали обратно, были уже в России, в районе города Задонск. Рубен был за рулем, а мы с Женькой скрюченные спали, когда машину повело. Я проснулась от того, что машину начало мотать. Я была не пристегнута, но рядом сидел Женя и успел меня "макнуть" вниз, что я лишь немного ударилась головой. Я вопила, как раненный зверь. Прошло всего три недели с предыдущей аварии, и вот когда машину повело, передо мной встал тот мост перед Ефремовым, когда я была за рулем и мы разбились. Я орала от шока, обиды, досады, собственной глупости и жуткого страха, что второй раз мне шанса не дадут. Машина ехала мимо заправки, и чудом ударилась о столб и ее повело, иначе бы нас точно не было в живых. Чуть дальше был съезд к кафе и каким-то странным заведениям, и мы перелетели через обочину и нас развернуло. Женя мне долго технически объяснял, что нас спасло - перекаченные шины, столб и много других мелочей. Я это все не объясню. Я помню смятую машину и нас живых. А еще помню, как гайцы приехали оформлять нашу аварию только часа через два. За это время пошел снег, и присыпал все следы, где мы ехали. Они приехали, и сначала даже отказывались оформлять нас, потому что подумали, что мы специально сами притащили машину туда, чтобы починить ее по каско.
С ними говорил Женя, долго ходил, показывал траекторию как мы ехали, чего-то тыкал, рассказывал. Я же сидела синей и рыдала не переставая. А потом Женька махнул мне рукой и подозвал. Я подхожу, а он просит чтобы я показала фотографии с поездки. И я начала листать и показывать ребятам Первомайск, Луганск на фотоаппарате. Сгоревшие танки и бмп на дорогах. Детей в бомбоубежащах. Они молчали и смотрели. У меня руки тряслись и я плакала.
Гайцы нам оформили все так, что в итоге мы ни рубля ни за что не платили.
В Москву мы приехали на эвакуаторе. Потом я заболела. Болела три недели - жуткий кашель меня душил.
От мамы скрыли аварию, и через месяц мы поехали опять. Я не знаю почему. У меня была маниакальная идея. После того, как я увидела детей в бомбоубежищах, старушек, которые по полгода не выходили на улицу, я не могла не поехать. Я словно бы сошла с ума, и не могла не ехать. Это стало моей навязчивой идеей. И да - я стало ужасно бояться машин.
В пятую поездку мы поехали с Антоном и Женей. И я впадала в истерику при каждом перестроении машины. Да что там говорить, это длилось очень долго. Мне было страшно ездить, но я себя заставляла. Когда я засыпала, я вскакивала при малейшем движении на дороге. Вскакивала и начинала кричать.
Летом мы поехали на жениной ауди, и он заставил меня сесть за руль. Я проезжала максимум километров 80. Потом уже нервы не выдерживали - было страшно. Мои руки тряслись при каждом перестроении, обгоне трактора или дохлой птице на дороге. Когда рядом ехали фуры, я могла в панике орать Жене, чтобы он держал руль.
Я не хотела водить, я боялась водить, но Женя заставлял. Говорил надо, иначе никогда не смогу. И я себя заставляла.
Знаете, это ощущение, когда ты садишься за руль, едешь, забываешь обо всем, дорога хорошая, тебе начинает нравиться, как вдруг начинает казаться, что машину несет в сторону, и всё. Передо мной мост в городе Ефремов, заправка у Задонска.
В этом марте мы ездили двадцатый раз на Донбасс. По дороге уже домой, я проехала не вставая около 400 километров. И вдруг поняла, что больше не боюсь. Я могу ехать сама. Без истерик, опаски и ужаса.
А еще я до сих пор не могу понять, что мною двигало тогда, в 14-15 годах, что даже после двух страшных аварий, где мы чудом выжили, я продолжила ездить.
Отец говорил, что надо писать сразу. И я жалею, что тогда ничего не писала о многом происходящем. Хотя бы себе. Может быть смогла бы найти хоть какие-то ответы.
И сейчас, когда меня спрашивают - почему, зачем я ездила и продолжаю ездить туда, почему занимаюсь помощью, все что могу ответить - я не знаю.
Это правда.
Я очень многое не писала. Даже для себя, даже когда были силы.
Например, не писала об авариях.
Словно бы это мелочь. Но не писала из-за мамы. Мы тщательно пытались скрыть от нее то, что произошло. Полунамеками, оговорками что-то, конечно, говорили, но без акцентов.
В третью поездку мы поехали на трех машинах. На арендованной грузовой, и на легковой бмв. Это была оксанина машина. Оксана - девушка Саши, с которым мы поехали в самый первый раз в 14 году. Она тоже захотела поехать и взяли ее машину - все мы не помещались в дукату (грузовую).
Мы ехали в районе города Ефремов. Была ночь, лед по обочине и ехали на большой скорости. Я была за рулем, пока все спали. Не знаю, могло ли что-то измениться, если бы Саша или Оксана не спали. Думаю нет.
Машину раскурочило сильно, и мне до сих пор снится происходящее - когда машину несет на огромной скорости и уже сделать ничего невозможно. Дыхание перекрывает и не понимаешь, что происходит. Машину раскрутило так,что она умудрилась несколько раз удариться об отбойники с двух сторон дороги.
Тогда останавливалась почти каждая проезжавшая машина. На улице был мороз, и я помню одну симпатичную пару, которая отпаивала меня чаем в своём авто, пока мы ждали дорожных ГАИ. Я рыдала, а девушка обнимала меня. А потом мы познакомились с дорожным комиссаром Сашей, который потом нашел меня во вконтакте и стал со своими друзьями участвовать в нашей помощи, передавая немало продуктов для людей Донбасса. Недалеко от места, где мы разбились, через год после этого, в аварии погибла его жена. Она ехала в такси на легковой машине - рядом шла фура и водитель заснул.
Я упоминала много раз аварию в третьей поездке в связи со смертью Жени Ищенко, героя Новороссиии, мэра осадного Первомайска - его убили в тот день.
После аварии я решила не садиться за руль.
В четвертую поездку мы поехали в другом составе - тоже сняли машину - мердседес-спринтер. Поездка была очень страшной. Адреналин шкалил. По дороге туда, уже на трассе в ЛНР, спринтер словил колесом железный штырь, но мы обнаружили его только когда доехали до Луганска, до дома. Ехали на чуде, но об этом не знали. Тогда, в ту ночь было очень страшно.
Я пересела на сопровождающую нас машину. Был комендантский час и передвигаться по ЛНР без пропусков после 23 мы не имели право. Так вот, я сидела в машине Ростислава, как он увидел в окне залпы "Градов". У Роста не дрогнул ни один мускул, а вот у его девушки на переднем сидении, началась истерика. Она начала мотать руками и головой, рыдать и биться о сидение и стекло. Возможно, ее припадок привел меня в чувство и не дал самой погрузиться в страх - я сама была готова биться головой. Зрачки расширились до такой степени, что я думала глаза выпадут. Я не могла оторвать голову от стекол. Знаете, это так страшно, что никаких слов просто нет. Я была уверена, что бьют по нам. Хотелось выпрыгнуть из машины и упасть в канаву.
А знаете что? Такого красивого и ясного неба, как в ту ночь, я не видела никогда больше. Ни до, ни после - ни в горах Тянь-Шаня, Кавказа, Хибин или Крыма. Нигде. От этого было страшнее вдвойне.
Порой мне снятся сны, как огненные залпы среди космической красоты, на огромной скорости вылетают и обкладывают все вокруг и я не знаю куда себя деть. В эти ночи я ору, просыпаюсь уже вскочив и тяжело дыша.
Так вот, поездка была тяжелой, но в целом, все шло по плану.
Мы ехали обратно, были уже в России, в районе города Задонск. Рубен был за рулем, а мы с Женькой скрюченные спали, когда машину повело. Я проснулась от того, что машину начало мотать. Я была не пристегнута, но рядом сидел Женя и успел меня "макнуть" вниз, что я лишь немного ударилась головой. Я вопила, как раненный зверь. Прошло всего три недели с предыдущей аварии, и вот когда машину повело, передо мной встал тот мост перед Ефремовым, когда я была за рулем и мы разбились. Я орала от шока, обиды, досады, собственной глупости и жуткого страха, что второй раз мне шанса не дадут. Машина ехала мимо заправки, и чудом ударилась о столб и ее повело, иначе бы нас точно не было в живых. Чуть дальше был съезд к кафе и каким-то странным заведениям, и мы перелетели через обочину и нас развернуло. Женя мне долго технически объяснял, что нас спасло - перекаченные шины, столб и много других мелочей. Я это все не объясню. Я помню смятую машину и нас живых. А еще помню, как гайцы приехали оформлять нашу аварию только часа через два. За это время пошел снег, и присыпал все следы, где мы ехали. Они приехали, и сначала даже отказывались оформлять нас, потому что подумали, что мы специально сами притащили машину туда, чтобы починить ее по каско.
С ними говорил Женя, долго ходил, показывал траекторию как мы ехали, чего-то тыкал, рассказывал. Я же сидела синей и рыдала не переставая. А потом Женька махнул мне рукой и подозвал. Я подхожу, а он просит чтобы я показала фотографии с поездки. И я начала листать и показывать ребятам Первомайск, Луганск на фотоаппарате. Сгоревшие танки и бмп на дорогах. Детей в бомбоубежащах. Они молчали и смотрели. У меня руки тряслись и я плакала.
Гайцы нам оформили все так, что в итоге мы ни рубля ни за что не платили.
В Москву мы приехали на эвакуаторе. Потом я заболела. Болела три недели - жуткий кашель меня душил.
От мамы скрыли аварию, и через месяц мы поехали опять. Я не знаю почему. У меня была маниакальная идея. После того, как я увидела детей в бомбоубежищах, старушек, которые по полгода не выходили на улицу, я не могла не поехать. Я словно бы сошла с ума, и не могла не ехать. Это стало моей навязчивой идеей. И да - я стало ужасно бояться машин.
В пятую поездку мы поехали с Антоном и Женей. И я впадала в истерику при каждом перестроении машины. Да что там говорить, это длилось очень долго. Мне было страшно ездить, но я себя заставляла. Когда я засыпала, я вскакивала при малейшем движении на дороге. Вскакивала и начинала кричать.
Летом мы поехали на жениной ауди, и он заставил меня сесть за руль. Я проезжала максимум километров 80. Потом уже нервы не выдерживали - было страшно. Мои руки тряслись при каждом перестроении, обгоне трактора или дохлой птице на дороге. Когда рядом ехали фуры, я могла в панике орать Жене, чтобы он держал руль.
Я не хотела водить, я боялась водить, но Женя заставлял. Говорил надо, иначе никогда не смогу. И я себя заставляла.
Знаете, это ощущение, когда ты садишься за руль, едешь, забываешь обо всем, дорога хорошая, тебе начинает нравиться, как вдруг начинает казаться, что машину несет в сторону, и всё. Передо мной мост в городе Ефремов, заправка у Задонска.
В этом марте мы ездили двадцатый раз на Донбасс. По дороге уже домой, я проехала не вставая около 400 километров. И вдруг поняла, что больше не боюсь. Я могу ехать сама. Без истерик, опаски и ужаса.
А еще я до сих пор не могу понять, что мною двигало тогда, в 14-15 годах, что даже после двух страшных аварий, где мы чудом выжили, я продолжила ездить.
Отец говорил, что надо писать сразу. И я жалею, что тогда ничего не писала о многом происходящем. Хотя бы себе. Может быть смогла бы найти хоть какие-то ответы.
И сейчас, когда меня спрашивают - почему, зачем я ездила и продолжаю ездить туда, почему занимаюсь помощью, все что могу ответить - я не знаю.
