Март-леопард
Папины стихи не всегда понимаю, многие из них слишком сложны для меня. С поэзией у нас отношения простые - всё лишь на интуитивном уровне. Трогает или нет. А трогает не очень часто, а скорее даже вызывает отторжение.
Сегодня утром дочка спросила, а почему стихи лучше запоминаются, чем проза. И я не знала что ответить. Потому что это же очевидность, но как ее объяснить? Ритм, повторение, ассоциативный ряд? Но она ведь о другом.
Стихи передают точное состояние человека. Они разят и все показывает. Всё, что внутри. Поэт своим творчеством выворачивает себя наизнанку. Бросает публике самое ценное. Свое нутро. С его болями, комплексами и страхами. Даже с солнцем, травкой и цветочками. Он бросает себя, оголенного, и его топчат, пинают, терзают. Своеобразный мазохизм. Без этого невозможно. И поэт не боится этого. Хотя может и боится, но не может иначе. А если может, и если это не нутро, то это не живет. Оно ненастоящее.
Стих рубит наповал.
Папа всегда давал мне твердость.
Вот именно ее. Когда не знаешь прав ли, он находил для меня самые нужные слова, и все становилось на свои места.
Почему-то стала читать стихи (не его, вообще), лишь после его смерти. А ведь он всю свою жизнь читал нам поэмы. У него феноменальная память, и Есенина с Маяковским мы слышали с рождения.
Когда мне больно или я расстраиваюсь, мне так его не хватает.
И кажется, ничего в мире не восполнит это.
У Маяковского есть строчка:
"я с сердцем ни разу до мая не дожили"
Папа ему написал ответ. Мне он очень нравится:
Но я же не дожил и до апреля,
Был март в пятнах снега.
Март-леопард.
Он прыгнул на сердце,
И еле-еле один уж, без сердца,
Я в ад принял старт.
Но я же не дожил...
А мне из апреля сердце стучит
(Без любви аппарат):
Что ад - аппарат,
В аппарате летели,
В любовь, как в войну,
Что из ада, да в ад.
И думали: «жизнь это наша работа.
Запрет на любовь - от ворот поворот».
Сердца застучат в ожидании чего-то,
Где праздность, как труд,
Где все наоборот.
Где воля - стремление к томлению в неволе.
А боль - исцеление - там пусто без боли.
Любовь только к дальнему,
В небо посылка,
Сияющий вымпел в чужой стороне.
Она - на счастливою ль каторгу ссылка?
Что бур обнаружит в бурлящем огне?
На огненно-льдянной,
На чуждой планете,
Вдруг жизнь ты найдешь.
Да такую свою,
Что станешь как боги,
Как черти, как дети.
А значит ты с сердцем.
В аду, как в раю...
Андрей Борозин 2003 г.
Сегодня утром дочка спросила, а почему стихи лучше запоминаются, чем проза. И я не знала что ответить. Потому что это же очевидность, но как ее объяснить? Ритм, повторение, ассоциативный ряд? Но она ведь о другом.
Стихи передают точное состояние человека. Они разят и все показывает. Всё, что внутри. Поэт своим творчеством выворачивает себя наизнанку. Бросает публике самое ценное. Свое нутро. С его болями, комплексами и страхами. Даже с солнцем, травкой и цветочками. Он бросает себя, оголенного, и его топчат, пинают, терзают. Своеобразный мазохизм. Без этого невозможно. И поэт не боится этого. Хотя может и боится, но не может иначе. А если может, и если это не нутро, то это не живет. Оно ненастоящее.
Стих рубит наповал.
Папа всегда давал мне твердость.
Вот именно ее. Когда не знаешь прав ли, он находил для меня самые нужные слова, и все становилось на свои места.
Почему-то стала читать стихи (не его, вообще), лишь после его смерти. А ведь он всю свою жизнь читал нам поэмы. У него феноменальная память, и Есенина с Маяковским мы слышали с рождения.
Когда мне больно или я расстраиваюсь, мне так его не хватает.
И кажется, ничего в мире не восполнит это.
У Маяковского есть строчка:
"я с сердцем ни разу до мая не дожили"
Папа ему написал ответ. Мне он очень нравится:
Но я же не дожил и до апреля,
Был март в пятнах снега.
Март-леопард.
Он прыгнул на сердце,
И еле-еле один уж, без сердца,
Я в ад принял старт.
Но я же не дожил...
А мне из апреля сердце стучит
(Без любви аппарат):
Что ад - аппарат,
В аппарате летели,
В любовь, как в войну,
Что из ада, да в ад.
И думали: «жизнь это наша работа.
Запрет на любовь - от ворот поворот».
Сердца застучат в ожидании чего-то,
Где праздность, как труд,
Где все наоборот.
Где воля - стремление к томлению в неволе.
А боль - исцеление - там пусто без боли.
Любовь только к дальнему,
В небо посылка,
Сияющий вымпел в чужой стороне.
Она - на счастливою ль каторгу ссылка?
Что бур обнаружит в бурлящем огне?
На огненно-льдянной,
На чуждой планете,
Вдруг жизнь ты найдешь.
Да такую свою,
Что станешь как боги,
Как черти, как дети.
А значит ты с сердцем.
В аду, как в раю...
Андрей Борозин 2003 г.