Миссия: Арго
Мысли мои об игре неравномерно делятся на разные части - эмоции и впечатления; благодарности; комментарии, критика и мысли по улучшению; непреходящие чувства боли и вины персонажа (и меня, которая этим персонажем плохо справилась).
Благодарности и замечания напишу отдельно.
1989 год, несколько альтернативная история. Целый и живой Советский Союз с активным и развитым (но вполне себе тоталитарным) коммунизмом и Соединенные Штаты после открытия варп-прыжков отправляют первую совместную межзвездную экспедицию с целью основания колонии на планете в системе Колхида.
38 человек экипажа, мужчины и женщины пополам, от 23 до 42 лет, несемейные, без детей, по 19 от каждой страны, функции дублируются: капитан, связист, хронист, ученые, инженеры, врачи. Все с именами в своих отраслях знаний/достижений, чем-то прославились, кто-то - дополнительно медиаперсоны и прочие знаменитости, военные, спасатели.
Через два года после старта корабль достигает планеты и спускает на поверхность модуль «Арго». Экипаж выходит из криосна и предоставлен сам себе. Первые задачи - выжить, оценить пригодность планеты для колонизации, сообщить все полученные данные на Землю. Билет в один конец.
Алиса Гермиона Кандинская-Клерамбо, 30 лет. Начальник медицинской секции команды США. Зоолог-этолог (специалист по афалинам и гриндам), психолог, врач в области социальной гигиены и организации здравоохранения. Шестикратная олимпийская чемпионка по плаванию. Девочка из Колорадо, выросшая с дамокловым мечом «Ты должна быть достойна своей великолепной семьи!» над головой, сбежавшая от неё сначала на опытную станцию, потом в Нью-Йорк. А потом на «Арго». Перфекционист, зануда, самоед.
У каждого врача должно быть своё кладбище. ©
Приземление. Выход из криосна. Тревожная сирена. Разгерметизация склада, где в том числе лежат все баллоны с запасом воздуха от скафандров, автоматическое перекрытие отсека. Можно открыть один раз на пять секунд. Капитан, я помню, что баллоны лежали у самой двери, я успею их достать. Нет, ты не пойдешь.
Всех спас Юра Ползунов.
Давление за бортом три атмосферы. Состав воздуха - метан, углекислый газ, немного кислорода, ещё меньше азота. Агрессивная флора с кислотным покрытием. Щелочная вода.
Из научного блока сбежала мышь.
Короткое замыкание. Перегрызла провод, погибла.
Запаса воздуха с собой на шесть часов после выхода из криосна. Запаса энергии - на восемь.
Скафандры неудобны и непривычны, а вроде тренировались на Земле. Несовершенная система подачи воздуха из баллонов. Инженеры с отравлением один за другим в медблоке. Ожоги. Травмы.
Первая клиническая смерть.
Первая смерть.
Отработка домашних научных исследований.
Поиск влияния варп-прыжка на организм.
Поиск разума.
Рутина. Осмотреть выходящих на поверхность, дать допуск, включить дезинфекцию шлюза. Проверить выздоравливающих, поставить окончательный диагноз, занести в медкарту. Пройти все помещения с санитарным и радиоосмотром. Пригрозить суперкарго США и капеллану трибуналом при попытке подраться. Попрыгать у дежурного капитана на голове, чтобы после модуля воздуха и второго модуля энергии собирали не гидропонику, не связь, а утилизатор. Потому что в помещениях масса органического мусора, а выносить на улицу его нельзя, земные и неземные бактерии могут дать невообразимые результаты в сочетании. Потому что возле «Арго» мертвое тело, и в отношении него эта неизвестность ещё страшнее. Сдать смену, пытаться спать.
Медея* предупреждает, что воздуха осталось на час. Инженеры возвращаются с поверхности мокрые, как мыши, ставят скафандры на зарядку, переодеваются и уходят обратно. Алиса не понимает, как они не падают. Никто не понимает. Наверное, где-то там, в глубине души, они всё-таки давно упали.
В голове всё время стучит: мы все умрем. Сейчас умрем. Через минуту. Две. Пять. Ой. Прожили уже пять минут. Вставай и иди делать осмотр, Алиса.
Где-то на грани сознания отмечается телеграфно:
Подключен энергомодуль.
Подключен модуль воздуха.
Подключен второй энергомодуль.
Утилизатор.
Стали возвращаться почти без травм.
С поверхности приносят Хлою Кох и Ульяну Вавилову с химическими ожогами. На смене из хирургов только один. Алиса привычно вкалывает лекарство из ампул. Через несколько минут осознает, что Вавилову оперирует Стефани Дженнер. Терапевт. Оперирует. Шансы выжить у кудрявого биолога почти равны шансам умереть.
Прошел час. Выжила. Здорова.
На осмотр приходит девушка. Беременна. Алиса в ярости. Обрекать детей расти здесь. Умереть здесь. И какой смертью.
Найдены простейшие формы жизни.
Алиса сменяется и идёт спать.
Просыпается от шума моря.
Сначала думает, что это сон, потом её выносит в коридор. Море. И дельфины. Она слышит дельфинов. Восемь дельфинов, которых она знала по именам, голосам, плавникам и пятнам, разбило волной о берег, и она уехала с опытной станции, и ушла в правительство и в бумаги. И сейчас Алиса слышит, как вокруг Арго поют дельфины.
Надо наружу. Нельзя. И незачем. И не выпустят. Что там делать начмеду?
Надо. Нельзя.
На поверхности по-прежнему темно, неясно, день или ночь, и будет ли день.
Землетрясение.
Второе землетрясение.
Пожар в кубрике, когда там находились все офицеры: передача смены. Блокировка двери. Потушили.
Разгерметизация капитанского мостика в следующую смену. Все собрались у двери. Выходите, сколько вас успеет за пять секунд. Планета смеётся. Пять секунд. За дверью остались один из капитанов, связист, второй начальник медицинской секции, её сменщик.
Вектор Курчатов. Военный врач. Алисе всегда кажется, что он косится на неё с презрением - девочка-зоолог, пловчиха, чиновник-функционер, псевдоврач, что ты делаешь здесь, иди домой, к своим дельфинам! Она сердится и нарочно зовёт его Виком, чтобы позлить. Вектор не реагирует. Сдержанный, натянутый, как струна, сжатый. Даже санитарный осмотр он проводит гораздо лучше и тщательнее. И хирург. Нейрохирург. Он стоял прямо за её спиной на выходе перед закрытой дверью. И остался за ней.
…Алиса точно знает, что Курчатов струсил. Побоялся, что его будут считать беглецом, спасающим жизнь, когда кто-то остался. Злится: остаться там и есть настоящая трусость. Это позволено только капитану - одному из двух! - и тем, кто действительно не успел.
В медблоке хрупкая блондинка на койке без сознания. Клара Пальмиери, геофизик. И Жан-Доменик Ларрей, хирург, нервный и растерянный. Шипит на Дженнер, которая без него успела попытаться привести Клару в чувство. Привела. И та тут же снова потеряла сознание. И уже не привести снова, не спросить, что с ней. УЗИ показывает субдуральную гематому справа на затылке. На затылке. Черепно-мозговая травма.
Нейрохирург Курчатов за закрытой дверью.
Алиса прикидывает: инженерам надеть скафандры, выйти, добежать, закрыть пробоину. Смотрит на часы. Готовьтесь, если нам повезет, у нас будет три клинических смерти. Может быть, мы успеем кого-то вывести. Может быть, тебе повезет, Клара Пальмиери.
Через две минуты дверь мостика разблокируется. Кто-то из инженеров был ещё в скафандре. Иди мой руки, Вик, и надевай халат и маску.
Через два часа начнется эпидемия пневмонии. Её почти перехватят. Симптомы. Причина. Причина. Какая?
Скончался Элиава, советский хирург. Не надел маску, сидел с болевшими, не принял антибиотик.
Где источник, очаг распространения?
Стефани Дженнер вскрывает тело, берет биопсию легких.
Дженнер с красными глазами сидит за терминалом Медеи в научном блоке и поминутно отбрасывает назад косичку. Алиса кусает пальцы.
Проникновение местной фауны сквозь фильтры? Исключено Медеей.
Заражение из-за тела Ковалева, долгое время остававшегося в медблоке, пока не было утилизатора? Исключено Медеей.
Мутировавший земной стафилококк.
Но где, почему, откуда?
Думай, Стефани. Думай, Алиса.
Второй круг выдачи антибиотиков. Больше тридцати человек экипажа. Ограниченный запас. Думай, Алиса.
Восстанавливают события поминутно. Первые заболевшие, первые жалобы были в коридоре.
Где-то на границе сознания доносится как сквозь туман: «Три мыши». Алиса и Дженнер уставились на Сонечку Ковалевскую, биолога.
Сбежала не одна мышь, а три.
Одна погибла на проводе. Вторая погибла чуть позже.
Третья мышь. Где третья мышь?
Они же всё осматривают с Виком при каждой смене на дежурстве, все стены, полы, шкафы, шкафчики сотрудников. Алиса выучила уже все личные вещи.
…Хлопает дверцами шкафчиков так, что они, кажется, сейчас отлетят. Дверь шкафчика Курчатова таки отваливается и повисает на одной петле. Алиса кричит так, что выбегает весь медблок. Вокруг мышки столько грязи и мусора, что очевидно - она сидит тут не первый час, не второй. Пытается сбежать. Алиса не знает, раздавила ли она мышь, пока донесла до блока ученых и швырнула в бокс. Всё равно.
Дура. Санитарный врач. Специалист. Начальник медицинской секции. Смерть Элиавы на твоих руках. Всех, кто умрет потом, потому что не хватит антибиотиков - тоже.
Мечется. Раздавить ампулу, которую зашивали по желанию, и на этом всё закончится. Смеётся. Ты же сама обвиняла Курчатова в трусости, Алиса. Сколько из них умрёт раньше, если ты струсишь сейчас, и усталый, замотанный Курчатов что-то пропустит, как пропустила ты? Иди и делай свою работу.
Доклад начальника научной секции от США на очередной пересменке.
«По составу воздуха для колонизации не пригодна. По составу воды пригодна условно. По атмосферному давлению не пригодна. …пригодна на грани допустимого. …не пригодна. …не пригодна…».
Протокол № 2. «При установлении непригодности планеты для проживания и колонизации перейти к реализации поставленных научных, исследовательских и технических задач в максимально возможном объеме.
Жизнью и здоровьем экипажа пренебречь».
Установлен модуль радиосвязи, но пока не настроен на передачу, и время окна передачи пропущено и потеряно. И поймана дошедшая запись.
«Экипаж модуля «Арго» своевременно не вышел на связь. Земля вас не забудет…»
На секунду судорожно хватаюсь за горло - нет, нет, нет, не нужно посылать никого сюда вслед за нами, не нужно пытаться!
…наградить Медалью Почета Шандра Армстронга, Уильяма Кеннеди, …
…присвоить звание Героя Советского Союза Донэре Канторович, …
Посмертно».
Никто не придёт.
Нас здесь горсточка, и никто не придёт, и мы для этого сами всё сделаем.
Мы проживём столько, сколько ещё сможем, и будем отправлять данные, пока сможем.
Медея останется после нас, питаемая Кроносами**, пока их не снесет шквалом или землетрясением, и будет немного скучать.
…Через час наконец наступит рассвет. Потом биологи изучат уже собранные бактерии и обнаружат, что они в состоянии быстро и масштабно изменять состав атмосферного воздуха, а значит, и давление. Потом экипаж научится жить на открытой поверхности без скафандров и вне «Арго». Но этого они уже никогда не узнают.
Игра закончилась.
Новая тенденция в ролевом движении - играем ровно в то, во что мастера обещали.
© Дана.
Мы играли ровно в то, что было заявлено.
Было хорошо от того, что мастера не пошли по ряду моментов, которые сделали бы игру чисто голливудской, но придали бы ей клюквенный оттенок (например, в моем случае могли найтись представители иной цивилизации, которых бы я понимала, потому что изучала язык дельфинов). И что вообще большей частью (исключения буду писать отдельно) мир игры подчинялся законам природы и физики в частности, был логичным, следовал причинно-следственным связям.
Открыла для себя несколько хороших людей. К сожалению, в отношении людей подтвердились почти все опасения из тех, что были до игры.
Очень сильно вымоталась физически. Сон - моё очень слабое место. Четыре часа сна, из которых ты сдаешь смену/принимаешь смену с осмотром, пытаешься уснуть, когда всё время кто-то открывает дверь светом в глаза и всё такое - невозможно тяжело. Ну то есть возможно, но очень тяжело.
Выживание, работа до седьмого, восьмого, десятого пота, падать с ног от усталости, но вставать и понимать, что надо делать дальше, иначе. Голый сильный функционал и системы, едва обведенный карандашом тоненького внутреннего мира. Суровый фронтир.
Было круто и очень страшно смотреть на то, как персонажи учатся на глазах. Как мы учимся. Идёт на поверхность чинить что-то инженер, не прошедший окончательный осмотр после лечения, получает повторную травму, погибает. И больше никто из членов экипажа не выпускается на поверхность без медосмотра, как и должно было быть с самого начала. Инженер идёт ставить фильтры в модуль воздуха, потому что сначала научный блок сообщил, что атмосфера стерильна, забыв, что модуль выжигает при посадке всё живое вокруг на несколько часов. А потом в модуль без фильтров попадает вернувшаяся фауна, и люди начинают заболевать. Модуль не отключен, и инженер получает в живот сжатым воздухом и шлангом. Падает. И некому оказать первую помощь, и некому её донести до корабля, и её приносят наконец уже в состоянии клинической смерти. Никто больше не выходит на поверхность поодиночке, и никто не работает с включенными модулями. Санврачи случайно натыкаются на биологическое заражение на комбинезоне инженера и начинают осматривать не только стены и мебель, но и людей, одежду, обмундирование. А потом изнутри. А потом вовремя.
Правила техники безопасности написаны кровью.
Кровью Вячеслава Ковалева, моей первой могилы.
Кровью Гарнет Холланд, которая останется глухой до конца жизни, и Юрия Ползунова, который никогда не заговорит.
Кровью Карла Линде. Слепой инженер. Невозможно. Он сидит на кровати, прижав ладони к лицу, и раскачивается. Его вылечили ценой, которая ещё аукнется экипажу, когда не будет крови для переливания.
Кровью хирурга Владимери Элиавы, который не принял лекарство и даже маску не надел, когда вокруг вовсю разворачивалась пневмония. Источник которой просмотрели оба начальника медсекции, не проведя должным образом осмотр. Источник, про который не сообщили биологи с самого начала. Кровью моей второй могилы.