Легенда о сестрах-близнецах
"От этой раздвоенности произошло такое
смятение чувств, что порой желания, наперекор воле, шли превратным путем, и
случалось, что юноши в объятиях продажной сестры грезили о непорочной, а
встречаясь с доброй самаритянкой, взирали на нее с плотским вожделением. Ибо
творец мира сего, когда мастерил мужчин, явно что-то перекосил в них;
поэтому они всегда требуют от женщин обратное тому, что те им предлагают:
если женщина легко отдается им, мужчины вместо благодарности уверяют, что
они могут любить чистой любовью только невинность. А если женщина хочет
соблюсти невинность, они только о том и думают, как бы вырвать у нее бережно
хранимое сокровище. И никогда не находят они покоя, ибо противоречивость их
желаний требует вечной борьбы между плотью и духом; здесь же какой-то
затейливый бес затянул двойной узел, ибо блудница и монахиня, Елена и София,
так походили друг на друга, что казались одной и той же женщиной, и никто
уже точно не знал, к которой из них вожделеет. И стало так, что беспутная
молодежь города чаще толпилась у ворот больницы, чем в тавернах, и
развратники, соблазнив блудницу золотом, заставляли ее для любовных утех
надевать серое монашеское одеяние, дабы обольщать себя мыслью, будто они
обнимают неприступную Софию.
Весь город, вся страна мало-помалу были втянуты
в эту нелепую бесовскую игру самообмана, и ни увещания епископа, ни уговоры
правителя города не могли прекратить изо дня в день повторявшегося
кощунства."
С. Цвейг, "Легенда о сестрах-близнецах".
смятение чувств, что порой желания, наперекор воле, шли превратным путем, и
случалось, что юноши в объятиях продажной сестры грезили о непорочной, а
встречаясь с доброй самаритянкой, взирали на нее с плотским вожделением. Ибо
творец мира сего, когда мастерил мужчин, явно что-то перекосил в них;
поэтому они всегда требуют от женщин обратное тому, что те им предлагают:
если женщина легко отдается им, мужчины вместо благодарности уверяют, что
они могут любить чистой любовью только невинность. А если женщина хочет
соблюсти невинность, они только о том и думают, как бы вырвать у нее бережно
хранимое сокровище. И никогда не находят они покоя, ибо противоречивость их
желаний требует вечной борьбы между плотью и духом; здесь же какой-то
затейливый бес затянул двойной узел, ибо блудница и монахиня, Елена и София,
так походили друг на друга, что казались одной и той же женщиной, и никто
уже точно не знал, к которой из них вожделеет. И стало так, что беспутная
молодежь города чаще толпилась у ворот больницы, чем в тавернах, и
развратники, соблазнив блудницу золотом, заставляли ее для любовных утех
надевать серое монашеское одеяние, дабы обольщать себя мыслью, будто они
обнимают неприступную Софию.
Весь город, вся страна мало-помалу были втянуты
в эту нелепую бесовскую игру самообмана, и ни увещания епископа, ни уговоры
правителя города не могли прекратить изо дня в день повторявшегося
кощунства."
С. Цвейг, "Легенда о сестрах-близнецах".