Календарная литература
Календарная литература - произведения (сказки, рассказы, былины, поэмы и пр.), сюжет которых развивается во время какого-либо праздника (или накануне его) - Рождества, Пасхи, Масленицы и т.п. Традиция календарной литературы берет свое начало в средневековых мистериях, тематика и стилистика которых была строго обусловлена сферой их бытования - карнавальным религиозным представлением. Повествовательные тексты, называемые календарными, по своей природе тесно связаны с тем праздником, о котором повествуют.
За каждым календарным праздником закрепляется определенный комплекс сюжетов: «предания сосредоточиваются календарно вокруг каких-то дней». Сюжеты устных календарных рассказов, приуроченных к тому или иному празднику (Пасхе, Святкам, Рождеству, Троице, Крещению, Масленице) в основном сосредоточены вокруг разнообразных поверий и обрядов, связанных с этими празднествами. Часто в структуру календарного рассказа входит элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика.
Сюжет календарной литературы мог быть реалистичным либо фантастичным, причём в качестве фантастических образов выступала, как правило, нечистая сила - лешии, домовые, ведьмы. Можно также выделить группу юмористических календарно-духовных произведений, построенных на каком либо комическом случае, за которым скрываются серьезные жизненные ситуации (анекдоты, фельетоны, пародии, юморески, шутки); а также драматургических (интермедии , комедии , трагедии , драмы , пьесы , сценки , оперы); и кроме того загадки, письма, странички, наброски, эскизы, силуэты, с натуры, картинки, ужасы, услуги, подражания.
Композиция праздника, весь его внутренний строй оказали мощное воздействие на формирование идейной структуры календарно-духовного текста. Центральные праздники начинаются в ситуации, «связанной с обостренным и напряженным ожиданием катастрофы мира», «силы хаоса, кажется, одолевают космическую организацию мира». И подобная ситуация, спроецированая на конкретную человеческую судьбу, повторяется в календарно-духовном произведении. Герой оказывается в состоянии глубокого душевного или материального кризиса, который может приобретать самые разнообразные формы: герой на грани самоубийства, он мучительно переживает из-за собственного одиночества, невозможности жениться на любимой девушке, купить ребенку подарок, встретить праздник с родными, увидеть умершего близкого человека и т. д. Задается некий диссонанс. «Старый» мир требует обновления, безвыходная ситуация - взрыва. В спасении нуждается не весь мир, а отдельный человек, необходимо чудо. Вот почему так велико его значение в календарно-духовной литературе, далеко не обязательно оно связано с событиями сверхъестественного порядка, посещением ангелов или Христа (хотя встречается и такое), гораздо чаще это чудо бытовое, которое может восприниматься просто как удачное совпадение, счастливая случайность. Однако для текстов, опирающихся на евангельскую систему ценностей, любые стечения обстоятельств видятся как милостивое небесное водительство.
Интересно, что гармония нередко обретается даже ценой смерти, причем автор, как правило, не покидает героя на ее пороге, вступая с ним в небесную обитель - описание его «посмертного» блаженства как бы уравновешивает тяготы земного существования.
Становление календарно-духовной литературы определяется его ориентацией на воспроизведение устного функционирования текста и устойчивого набора тематических элементов - мотивов, которые (по отдельности и в комбинированном виде) предоставляли возможность создавать особый тип сюжета, закрепляющийся в сознании читателей как сюжет, «подходящий» к праздникам. Таким образом, появились беседы, разговоры, речи, обращения, пожелания, пересказы, фантазии, грезы, поучения, советы, вести, характеристики. Эти "случаи, "происшествия", "похождения», рассказанные очевидцами или со слов очевидцев, и должны были обучить (прежде всего, неопытных молодых людей) правильному поведению в ситуациях, с которыми человек мог столкнуться в праздничные дни.
В календарно-духовных произведениях устанавливается своеобразная конвенция между автором и читателем, они готовы подтрунивать друг над другом, мистифицировать друг друга, но все же они связаны некоторым единством - ощущением избранности, приобщённости к тайне. Писатель праздничной прозы близок не только своему герою, но и своей аудитории, кружку «посвященных», к которым причисляет себя и читатель. Произведения календарно-духовной прозы легко циклизуются. «Святочные истории», «Рождественские сказки», «Пасхальные рассказы» - это циклы с «обрамлением»; собеседники, которых свело приятельство или случаи, обмениваются чудесными историями, вместе разбираются в том, что им снилось, или приключилось. Иногда писатель не создавал особой рамки для своих текстов, а просто соединял их в сборник, но и тогда диалогический мотив сохранялся. Тексты вступали в сложное взаимодействие, их смыслы переливались, подсвечивали друг друга, контрастировали. И по-прежнему сохранялся образ понимающего читателя, способного проникнуться чувствами героев и их творца. Календарно-духовный текст не разрешал «проклятых» вопросов, но умел доводить их до общего сведения, делать предметом невольных раздумий каждого, кто любопытствовал заглянуть в книгу и поразмыслить о сложности человека, о бездне его души и т.д.
Расцвет жанра календарной литературы пришёлся на вторую половину XIX века. В XIX в. обрели популярность сборники «Стихи на случай» приуроченные к различным календарным датам. Святочные, рождественские, новогодние, крещенские, пасхальные лирические тексты представлены практически во всех известных жанрах (поэмы, баллады, оды, думы, песни , гимны, сонеты, кантаты, куплеты, напевы, тосты, мелодии). Книги с названием "Святочные рассказы", «Рождественские истории», «Пасхальные рассказы» в XIX - начале XX вв. нередко выпускались к Рождеству и Пасхе в качестве подарка, как взрослым, так и детям, и эта старинная традиция возрождается в наши дни.
Исследователи пытаются найти удачный термин для обозначения календарной литературы. Б. Федоров называл свои произведения «Вечерние рассказы» (1829). Слово «Вечера» полюбилось многим составителям сборников («Вечера моей бабушки»; «Вечера на кладбище», «Вечера на святках: Собрание русских повестей» 1833, «Зимние вечера», «Крещенский вечерок» 1838, «Вечерние беседы»). Салтыков-Щедрин пытался ввести в обиход термин «Невинные рассказы» (1863). Засодимский и Поселянин называли их
«задушевными» (П.В. Засодимский «Задушевные рассказы», 1883; Е. Поселянин «Задушевные беседы»), призывая подумать о душе. «Нравоучительными» называла их С.М. Макарова («Нравоучительные рождественские рассказы»), видимо, призывая читателей обратиться к нравственным проблемам в семье и обществе. Составители сборников внесли свой вклад, называя их «душеполезными».
Часто календарно-духовную литературу ограничивают жанром - рассказ. Это неверно, хотя, безусловно, рассказ доминирует. Как замечено исследователями в конце XIX века почти каждая газета этого времени, столичная и провинциальная, почти каждый журнал считали необходимым напечатать на праздник, приуроченный к ним рассказ (а чаще всего - серию таких рассказов). Второе место после рассказа занимал очерк, третье место - сказка. Затем повесть, легенда, предание, сказание, притча, воспоминание, роман, этюд, быль, история, идиллия, дневниковые записки, заметка, миниатюра, эссе.
За каждым календарным праздником закрепляется определенный комплекс сюжетов: «предания сосредоточиваются календарно вокруг каких-то дней». Сюжеты устных календарных рассказов, приуроченных к тому или иному празднику (Пасхе, Святкам, Рождеству, Троице, Крещению, Масленице) в основном сосредоточены вокруг разнообразных поверий и обрядов, связанных с этими празднествами. Часто в структуру календарного рассказа входит элемент фантастики, но в более поздней традиции, ориентированной на реалистическую литературу, важное место занимает социальная тематика.
Сюжет календарной литературы мог быть реалистичным либо фантастичным, причём в качестве фантастических образов выступала, как правило, нечистая сила - лешии, домовые, ведьмы. Можно также выделить группу юмористических календарно-духовных произведений, построенных на каком либо комическом случае, за которым скрываются серьезные жизненные ситуации (анекдоты, фельетоны, пародии, юморески, шутки); а также драматургических (интермедии , комедии , трагедии , драмы , пьесы , сценки , оперы); и кроме того загадки, письма, странички, наброски, эскизы, силуэты, с натуры, картинки, ужасы, услуги, подражания.
Композиция праздника, весь его внутренний строй оказали мощное воздействие на формирование идейной структуры календарно-духовного текста. Центральные праздники начинаются в ситуации, «связанной с обостренным и напряженным ожиданием катастрофы мира», «силы хаоса, кажется, одолевают космическую организацию мира». И подобная ситуация, спроецированая на конкретную человеческую судьбу, повторяется в календарно-духовном произведении. Герой оказывается в состоянии глубокого душевного или материального кризиса, который может приобретать самые разнообразные формы: герой на грани самоубийства, он мучительно переживает из-за собственного одиночества, невозможности жениться на любимой девушке, купить ребенку подарок, встретить праздник с родными, увидеть умершего близкого человека и т. д. Задается некий диссонанс. «Старый» мир требует обновления, безвыходная ситуация - взрыва. В спасении нуждается не весь мир, а отдельный человек, необходимо чудо. Вот почему так велико его значение в календарно-духовной литературе, далеко не обязательно оно связано с событиями сверхъестественного порядка, посещением ангелов или Христа (хотя встречается и такое), гораздо чаще это чудо бытовое, которое может восприниматься просто как удачное совпадение, счастливая случайность. Однако для текстов, опирающихся на евангельскую систему ценностей, любые стечения обстоятельств видятся как милостивое небесное водительство.
Интересно, что гармония нередко обретается даже ценой смерти, причем автор, как правило, не покидает героя на ее пороге, вступая с ним в небесную обитель - описание его «посмертного» блаженства как бы уравновешивает тяготы земного существования.
Становление календарно-духовной литературы определяется его ориентацией на воспроизведение устного функционирования текста и устойчивого набора тематических элементов - мотивов, которые (по отдельности и в комбинированном виде) предоставляли возможность создавать особый тип сюжета, закрепляющийся в сознании читателей как сюжет, «подходящий» к праздникам. Таким образом, появились беседы, разговоры, речи, обращения, пожелания, пересказы, фантазии, грезы, поучения, советы, вести, характеристики. Эти "случаи, "происшествия", "похождения», рассказанные очевидцами или со слов очевидцев, и должны были обучить (прежде всего, неопытных молодых людей) правильному поведению в ситуациях, с которыми человек мог столкнуться в праздничные дни.
В календарно-духовных произведениях устанавливается своеобразная конвенция между автором и читателем, они готовы подтрунивать друг над другом, мистифицировать друг друга, но все же они связаны некоторым единством - ощущением избранности, приобщённости к тайне. Писатель праздничной прозы близок не только своему герою, но и своей аудитории, кружку «посвященных», к которым причисляет себя и читатель. Произведения календарно-духовной прозы легко циклизуются. «Святочные истории», «Рождественские сказки», «Пасхальные рассказы» - это циклы с «обрамлением»; собеседники, которых свело приятельство или случаи, обмениваются чудесными историями, вместе разбираются в том, что им снилось, или приключилось. Иногда писатель не создавал особой рамки для своих текстов, а просто соединял их в сборник, но и тогда диалогический мотив сохранялся. Тексты вступали в сложное взаимодействие, их смыслы переливались, подсвечивали друг друга, контрастировали. И по-прежнему сохранялся образ понимающего читателя, способного проникнуться чувствами героев и их творца. Календарно-духовный текст не разрешал «проклятых» вопросов, но умел доводить их до общего сведения, делать предметом невольных раздумий каждого, кто любопытствовал заглянуть в книгу и поразмыслить о сложности человека, о бездне его души и т.д.
Расцвет жанра календарной литературы пришёлся на вторую половину XIX века. В XIX в. обрели популярность сборники «Стихи на случай» приуроченные к различным календарным датам. Святочные, рождественские, новогодние, крещенские, пасхальные лирические тексты представлены практически во всех известных жанрах (поэмы, баллады, оды, думы, песни , гимны, сонеты, кантаты, куплеты, напевы, тосты, мелодии). Книги с названием "Святочные рассказы", «Рождественские истории», «Пасхальные рассказы» в XIX - начале XX вв. нередко выпускались к Рождеству и Пасхе в качестве подарка, как взрослым, так и детям, и эта старинная традиция возрождается в наши дни.
Исследователи пытаются найти удачный термин для обозначения календарной литературы. Б. Федоров называл свои произведения «Вечерние рассказы» (1829). Слово «Вечера» полюбилось многим составителям сборников («Вечера моей бабушки»; «Вечера на кладбище», «Вечера на святках: Собрание русских повестей» 1833, «Зимние вечера», «Крещенский вечерок» 1838, «Вечерние беседы»). Салтыков-Щедрин пытался ввести в обиход термин «Невинные рассказы» (1863). Засодимский и Поселянин называли их
«задушевными» (П.В. Засодимский «Задушевные рассказы», 1883; Е. Поселянин «Задушевные беседы»), призывая подумать о душе. «Нравоучительными» называла их С.М. Макарова («Нравоучительные рождественские рассказы»), видимо, призывая читателей обратиться к нравственным проблемам в семье и обществе. Составители сборников внесли свой вклад, называя их «душеполезными».
Часто календарно-духовную литературу ограничивают жанром - рассказ. Это неверно, хотя, безусловно, рассказ доминирует. Как замечено исследователями в конце XIX века почти каждая газета этого времени, столичная и провинциальная, почти каждый журнал считали необходимым напечатать на праздник, приуроченный к ним рассказ (а чаще всего - серию таких рассказов). Второе место после рассказа занимал очерк, третье место - сказка. Затем повесть, легенда, предание, сказание, притча, воспоминание, роман, этюд, быль, история, идиллия, дневниковые записки, заметка, миниатюра, эссе.