Лафертовская маковница. Часть 3. Фамильяры
Оглавление
Часть 1. Проломная застава
Часть 2. Лафертовская часть
Говоря о "Лафертовской маковнице", все неизменно упоминают отзыв А. С. Пушкина об этом произведении. Но отклик поэта такой выразительный, что его в самом деле невозможно не упомянуть. 27 марта 1825 г. Пушкин написал из Михайловского в Петербург своему брату и литературному секретарю Льву: «Душа моя, что за прелесть бабушкин кот! я перечел два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Тр.<ифоном> Фал.<елеичем> Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину. Погорельский ведь Перовский, не правда ли?»
За эту образность и жажду жизни всего в нескольких строчках мы прощаем писателю, что кота на самом деле зовут Аристарх, а не Трифон.
Пушкин и ученый Кот. Художник Владимир Фоканов
Исследователи до сих пор спорят, были ли лично знакомы Антоний Погорельский и немецкий писатель-романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822). Но ни у кого не возникает сомнений, что Погорельский читал произведения Гофмана, и они оказали на него большое влияние.
Первый том "Житейских воззрений кота Мурра" Гофмана вышел в 1819 году (за шесть лет до "Маковницы"), хотя в России произведение было опубликовано гораздо позже.
У писателя действительно был любимый кот по имени Мурр, и, если бы Гофман жил несколько позже, наверняка существовали бы его фотографии с домашним любимцем, подобные тем, что есть у Хэмингуэя и Бродского.
Иллюстрация Михаила Гавричкова к книге Гофмана "Житейские воззрения кота Мурра"
А. Ф. Мурлыкин и Мурр, разумеется, далеко не единственные "литературные" коты. Однако "бабушкин кот" Погорельского стал одним из самых ярких и запоминающихся котов в русской литературе и предвосхитил булгаковского Бегемота.
В средневековой западноевропейской традиции существует такое понятие как "фамильяр". Фамильяр - это дух-помощник ведьмы или колдуна, чаще всего имеющий форму какого-либо животного. В фамильяра маг помещал часть своей души, чтобы иметь возможность налагать на самого себя чары без последствий в виде ее полного выгорания. Неплохую статью про фамильяров можно прочитать здесь.
К примеру, в "Гарри Поттере" у многих юных волшебников есть такие ручные звери-помощники. С моим фамильяром, котом Илларионом, вы, надеюсь, уже знакомы.
В большинстве случаев такие зооморфные наперсники представлены черными котами. В русской статье о фамильярах в Википедии в качестве примера подробнее всего рассматривается как раз Аристарх Фалелеич.
Николай Полевой в статье "Современная русская библиография 1828 года" писал о сборнике Погорельского "Двойник, или Мои вечера в Малороссии": «Оригинальности во всех сих повестях, признаемся, мы видим очень немного. В этом отношении лучше всех других Лафертовская Маковница, где хорошо списаны нравы среднего звания людей нашего времени; но и тут колдунья немецкая, а не русская».
И тут, что касается Маковницы, я могу с критиком согласиться. Это совершенно не делает ее хуже, но все-таки в многочисленных едва заметных деталях, складывающихся в полный образ, проявляется "европейскость" и неславянская "сказочность" ведьмы. Взять хотя бы наличие полноценного фамильяра, впрочем, возможно, Маковница была настолько сильна, что у нее их было даже несколько: «Те только, которые, переменяя квартиру, переселялись далеко от Лафертовской части, как например на Пресненские пруды, в Хамовники или на Пятницкую, -- те только осмеливались громко называть Маковницу ведьмою. Они уверяли, что сами видали, как в темные ночи налетал на дом старухи большой ворон с яркими, как раскаленный уголь, глазами; иные даже божились, что любимый черный кот, каждое утро провожающий старуху до ворот и каждый вечер ее встречающий, не кто иной, как сам нечистый дух».
Кот из серии "Коты Петербурга". Художник Владимир Румянцев
Подбираясь к концу нашего повествования, пройдемся по некоторым географическим точкам, которые мы упустили.
«Онуфрич, будучи еще молодым человеком, лет двадцать прослужил в поле и дослужился до ефрейторского чина; потом столько же лет верою и правдою продолжал службу в московском почтамте; никогда, или по крайней мере ни за какую вину, не бывал штрафован и наконец вышел в чистую отставку и на инвалидное содержание».
Про московский почтамт тех лет я бы, честно говоря, сама послушала. Алексей Митрофанов в книге "Мясницкая" (2010 г.) из серии "Прогулки по старой Москве" таинственно упоминает о начале XIX века: «Почта входила в быт большого города, но фигура служителя почты продолжала казаться загадочной и романтичной», но дальше эту мысль не развивает. Возможно, такое впечатление почтальоны того времени производили в том числе и благодаря своей форме: «На другое утро, когда еще Ивановна покоилась в объятиях глубокого сна, Онуфрич тихонько поднялся с постели, смиренно помолился иконе Николая Чудотворца, вытер суконкою блистающего на картузе орла и почтальонский свой знак и надел мундир. Потом, подкрепив сердце большою рюмкою ерофеича, вышел в сени. Там прицепил он тяжелую саблю свою, еще раз перекрестился и отправился к Проломной заставе». Нет, ерофеич не входил в каждодневный набор почтальона, это Онуфрич так серьезно собирается на разговор с Маковницей. Изображение почтальона XVIII века, к сожалению, я не нашла, а XIX не привожу специально, чтобы неверное не отпечаталось в памяти.
Мне кажется, упоминание о профессии здесь каким-то образом характеризует Онуфрича, отца Машеньки, и эти знания помогли бы лучше раскрыть его образ.
Напомню только, что хорошо знакомое нам здание Московского почтамта было возведено в 1912 году.
Однако ко времени, о котором говорится в "Лафертовской маковнице", постройки, относящиеся к Московскому почтамту, уже занимали на Мясницкой улице территорию, на которой впоследствии было возведено это строение. Немного раньше Почтамт располагался в другом доме по этой же улице.
Сориентироваться на Мясницкой мы на этом рисунке можем разве что по дому Юшкова (справа, с колоннами), который в наше время отдан Российской академии живописи, ваяния и зодчества.
Пожалуй, в свете наших изысканий не лишним будет отметить, что на несколько лет (1737-1742) Московский почтамт оказался в доме в Немецкой слободе - в районе современной Малой Почтовой улицы. Мало того: «Московский почтамт первое время ведал только пересылкой корреспонденции за рубеж страны, "к немцам", и поэтому сначала в народе, а затем и в официальных документах, получил название "немецкого", в отличие от ямского почтового двора, находившегося в Большом Ивановском переулке (теперь улица Забелина)». (О. Белоусова, Хроники почтового двора).
Итак, чтобы бабушка перестала сердиться на Машину семью и помогла ей с приданным, девушка должна придти в старушкин дом в Лафертовской части не ранее половины двенадцатого, поздним вечером. «Между тем кукушка на стенных часах прокричала одиннадцать раз. Ивановна набрала в рот холодной воды, брызнула Маше в лицо и потащила ее за собою». Но мать провожает Машеньку только до середины дороги, дальше напуганной девушке нужно идти одной. «Бедная Маша собрала последние силы и тихими шагами удалилась от матери. Тогда был в исходе двенадцатый час; никто с нею не повстречался, и нигде, кроме старушкина дома, не видно было огня. Казалось, будто вымерли все жители той части города; мрачная тишина царствовала повсюду; один только глухой шум от собственных ее шагов отзывался у нее в ушах. Наконец пришла она к домику и трепещущею рукою дотронулась до калитки... Вдали на колокольне Никиты-мученика ударило двенадцать часов».
Здесь имеется в виду храм великомученика Никиты в Старой Басманной слободе (Старая Басманная улица, 16). Он был освящен в 1751 году и дошел до нашего времени без серьезных перестроек. Наиболее вероятным архитектором считают князя Д. В. Ухтомского. Храм можно назвать одной из лучших построек периода позднего "елизаветинского" барокко.
Через пять лет после публикации "Маковницы", 23 августа 1830 г. А. С. Пушкин придет в этот храм на отпевание своего дяди Василия Львовича Пушкина. Жил дядя тоже на Старой Басманной, там сейчас его дом-музей.
Artemis Творческое Объединение. Москва. Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе
«Звуки колокола в тишине черной ночи дрожащим гулом расстилались по воздуху и доходили до ее слуха».
- Как это? Но ведь храм Никиты совсем не близко от Проломной заставы? - спросили на лекции меня. - Как Машенька могла услышать его колокол?
Я померила линейкой на Яндекс.Картах от церкви до Проломной заставы - вышло немногим более двух километров. Разумеется, дом Маковницы располагался не прямо на заставе, поэтому плюс-минус.
Не стоит забывать, что, во-первых, раньше в городах все-таки было несколько тише, чем сейчас. Но самое главное, что колокольни специально строились гораздо выше всех остальных строений, ведь неслучайно колокола не устанавливают на земле. Церкви становились доминантами районов. Звук не ударялся о каменные многоэтажки, а равномерно разносился над городом. И это упоминание тоже является бытовой деталью, помогает воссоздать атмосферу ночного города того времени - не только нагнетает тревогу.
«Вдали на колокольне Никиты-мученика ударило двенадцать часов. Звуки колокола в тишине черной ночи дрожащим гулом расстилались по воздуху и доходили до ее слуха. Внутри домика кот громко промяукал двенадцать раз... »
Честно скажу, это мое любимое место в повести :)))
«Она сильно вздрогнула и хотела бежать... но вдруг раздался громкий лай цепной собаки, заскрипела калитка -- и длинные пальцы старухи схватили ее за руку. Маша не помнила, как взошла на крылечко и как очутилась в бабушкиной комнате...»
А дальше происходит некий обряд, в результате которого, уже после смерти бабушки, свататься к Машеньке является титулярный советник Аристарх Фалелеич Мурлыкин.
Намеренно не рассказываю, чем закончилось дело, чтобы не портить удовольствие тем, кто соберется прочитать "Маковницу" уже после моих постов.
Художник В. Глушенко
Вернуться в Оглавление
Следить за блогом Вконтакте
Часть 1. Проломная застава
Часть 2. Лафертовская часть
Говоря о "Лафертовской маковнице", все неизменно упоминают отзыв А. С. Пушкина об этом произведении. Но отклик поэта такой выразительный, что его в самом деле невозможно не упомянуть. 27 марта 1825 г. Пушкин написал из Михайловского в Петербург своему брату и литературному секретарю Льву: «Душа моя, что за прелесть бабушкин кот! я перечел два раза и одним духом всю повесть, теперь только и брежу Тр.<ифоном> Фал.<елеичем> Мурлыкиным. Выступаю плавно, зажмуря глаза, повертывая голову и выгибая спину. Погорельский ведь Перовский, не правда ли?»
За эту образность и жажду жизни всего в нескольких строчках мы прощаем писателю, что кота на самом деле зовут Аристарх, а не Трифон.
Пушкин и ученый Кот. Художник Владимир Фоканов
Исследователи до сих пор спорят, были ли лично знакомы Антоний Погорельский и немецкий писатель-романтик Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776-1822). Но ни у кого не возникает сомнений, что Погорельский читал произведения Гофмана, и они оказали на него большое влияние.
Первый том "Житейских воззрений кота Мурра" Гофмана вышел в 1819 году (за шесть лет до "Маковницы"), хотя в России произведение было опубликовано гораздо позже.
У писателя действительно был любимый кот по имени Мурр, и, если бы Гофман жил несколько позже, наверняка существовали бы его фотографии с домашним любимцем, подобные тем, что есть у Хэмингуэя и Бродского.
Иллюстрация Михаила Гавричкова к книге Гофмана "Житейские воззрения кота Мурра"
А. Ф. Мурлыкин и Мурр, разумеется, далеко не единственные "литературные" коты. Однако "бабушкин кот" Погорельского стал одним из самых ярких и запоминающихся котов в русской литературе и предвосхитил булгаковского Бегемота.
В средневековой западноевропейской традиции существует такое понятие как "фамильяр". Фамильяр - это дух-помощник ведьмы или колдуна, чаще всего имеющий форму какого-либо животного. В фамильяра маг помещал часть своей души, чтобы иметь возможность налагать на самого себя чары без последствий в виде ее полного выгорания. Неплохую статью про фамильяров можно прочитать здесь.
К примеру, в "Гарри Поттере" у многих юных волшебников есть такие ручные звери-помощники. С моим фамильяром, котом Илларионом, вы, надеюсь, уже знакомы.
В большинстве случаев такие зооморфные наперсники представлены черными котами. В русской статье о фамильярах в Википедии в качестве примера подробнее всего рассматривается как раз Аристарх Фалелеич.
Николай Полевой в статье "Современная русская библиография 1828 года" писал о сборнике Погорельского "Двойник, или Мои вечера в Малороссии": «Оригинальности во всех сих повестях, признаемся, мы видим очень немного. В этом отношении лучше всех других Лафертовская Маковница, где хорошо списаны нравы среднего звания людей нашего времени; но и тут колдунья немецкая, а не русская».
И тут, что касается Маковницы, я могу с критиком согласиться. Это совершенно не делает ее хуже, но все-таки в многочисленных едва заметных деталях, складывающихся в полный образ, проявляется "европейскость" и неславянская "сказочность" ведьмы. Взять хотя бы наличие полноценного фамильяра, впрочем, возможно, Маковница была настолько сильна, что у нее их было даже несколько: «Те только, которые, переменяя квартиру, переселялись далеко от Лафертовской части, как например на Пресненские пруды, в Хамовники или на Пятницкую, -- те только осмеливались громко называть Маковницу ведьмою. Они уверяли, что сами видали, как в темные ночи налетал на дом старухи большой ворон с яркими, как раскаленный уголь, глазами; иные даже божились, что любимый черный кот, каждое утро провожающий старуху до ворот и каждый вечер ее встречающий, не кто иной, как сам нечистый дух».
Кот из серии "Коты Петербурга". Художник Владимир Румянцев
Подбираясь к концу нашего повествования, пройдемся по некоторым географическим точкам, которые мы упустили.
«Онуфрич, будучи еще молодым человеком, лет двадцать прослужил в поле и дослужился до ефрейторского чина; потом столько же лет верою и правдою продолжал службу в московском почтамте; никогда, или по крайней мере ни за какую вину, не бывал штрафован и наконец вышел в чистую отставку и на инвалидное содержание».
Про московский почтамт тех лет я бы, честно говоря, сама послушала. Алексей Митрофанов в книге "Мясницкая" (2010 г.) из серии "Прогулки по старой Москве" таинственно упоминает о начале XIX века: «Почта входила в быт большого города, но фигура служителя почты продолжала казаться загадочной и романтичной», но дальше эту мысль не развивает. Возможно, такое впечатление почтальоны того времени производили в том числе и благодаря своей форме: «На другое утро, когда еще Ивановна покоилась в объятиях глубокого сна, Онуфрич тихонько поднялся с постели, смиренно помолился иконе Николая Чудотворца, вытер суконкою блистающего на картузе орла и почтальонский свой знак и надел мундир. Потом, подкрепив сердце большою рюмкою ерофеича, вышел в сени. Там прицепил он тяжелую саблю свою, еще раз перекрестился и отправился к Проломной заставе». Нет, ерофеич не входил в каждодневный набор почтальона, это Онуфрич так серьезно собирается на разговор с Маковницей. Изображение почтальона XVIII века, к сожалению, я не нашла, а XIX не привожу специально, чтобы неверное не отпечаталось в памяти.
Мне кажется, упоминание о профессии здесь каким-то образом характеризует Онуфрича, отца Машеньки, и эти знания помогли бы лучше раскрыть его образ.
Напомню только, что хорошо знакомое нам здание Московского почтамта было возведено в 1912 году.
Однако ко времени, о котором говорится в "Лафертовской маковнице", постройки, относящиеся к Московскому почтамту, уже занимали на Мясницкой улице территорию, на которой впоследствии было возведено это строение. Немного раньше Почтамт располагался в другом доме по этой же улице.
Сориентироваться на Мясницкой мы на этом рисунке можем разве что по дому Юшкова (справа, с колоннами), который в наше время отдан Российской академии живописи, ваяния и зодчества.
Пожалуй, в свете наших изысканий не лишним будет отметить, что на несколько лет (1737-1742) Московский почтамт оказался в доме в Немецкой слободе - в районе современной Малой Почтовой улицы. Мало того: «Московский почтамт первое время ведал только пересылкой корреспонденции за рубеж страны, "к немцам", и поэтому сначала в народе, а затем и в официальных документах, получил название "немецкого", в отличие от ямского почтового двора, находившегося в Большом Ивановском переулке (теперь улица Забелина)». (О. Белоусова, Хроники почтового двора).
Итак, чтобы бабушка перестала сердиться на Машину семью и помогла ей с приданным, девушка должна придти в старушкин дом в Лафертовской части не ранее половины двенадцатого, поздним вечером. «Между тем кукушка на стенных часах прокричала одиннадцать раз. Ивановна набрала в рот холодной воды, брызнула Маше в лицо и потащила ее за собою». Но мать провожает Машеньку только до середины дороги, дальше напуганной девушке нужно идти одной. «Бедная Маша собрала последние силы и тихими шагами удалилась от матери. Тогда был в исходе двенадцатый час; никто с нею не повстречался, и нигде, кроме старушкина дома, не видно было огня. Казалось, будто вымерли все жители той части города; мрачная тишина царствовала повсюду; один только глухой шум от собственных ее шагов отзывался у нее в ушах. Наконец пришла она к домику и трепещущею рукою дотронулась до калитки... Вдали на колокольне Никиты-мученика ударило двенадцать часов».
Здесь имеется в виду храм великомученика Никиты в Старой Басманной слободе (Старая Басманная улица, 16). Он был освящен в 1751 году и дошел до нашего времени без серьезных перестроек. Наиболее вероятным архитектором считают князя Д. В. Ухтомского. Храм можно назвать одной из лучших построек периода позднего "елизаветинского" барокко.
Через пять лет после публикации "Маковницы", 23 августа 1830 г. А. С. Пушкин придет в этот храм на отпевание своего дяди Василия Львовича Пушкина. Жил дядя тоже на Старой Басманной, там сейчас его дом-музей.
Artemis Творческое Объединение. Москва. Храм Никиты Мученика в Старой Басманной слободе
«Звуки колокола в тишине черной ночи дрожащим гулом расстилались по воздуху и доходили до ее слуха».
- Как это? Но ведь храм Никиты совсем не близко от Проломной заставы? - спросили на лекции меня. - Как Машенька могла услышать его колокол?
Я померила линейкой на Яндекс.Картах от церкви до Проломной заставы - вышло немногим более двух километров. Разумеется, дом Маковницы располагался не прямо на заставе, поэтому плюс-минус.
Не стоит забывать, что, во-первых, раньше в городах все-таки было несколько тише, чем сейчас. Но самое главное, что колокольни специально строились гораздо выше всех остальных строений, ведь неслучайно колокола не устанавливают на земле. Церкви становились доминантами районов. Звук не ударялся о каменные многоэтажки, а равномерно разносился над городом. И это упоминание тоже является бытовой деталью, помогает воссоздать атмосферу ночного города того времени - не только нагнетает тревогу.
«Вдали на колокольне Никиты-мученика ударило двенадцать часов. Звуки колокола в тишине черной ночи дрожащим гулом расстилались по воздуху и доходили до ее слуха. Внутри домика кот громко промяукал двенадцать раз... »
Честно скажу, это мое любимое место в повести :)))
«Она сильно вздрогнула и хотела бежать... но вдруг раздался громкий лай цепной собаки, заскрипела калитка -- и длинные пальцы старухи схватили ее за руку. Маша не помнила, как взошла на крылечко и как очутилась в бабушкиной комнате...»
А дальше происходит некий обряд, в результате которого, уже после смерти бабушки, свататься к Машеньке является титулярный советник Аристарх Фалелеич Мурлыкин.
Намеренно не рассказываю, чем закончилось дело, чтобы не портить удовольствие тем, кто соберется прочитать "Маковницу" уже после моих постов.
Художник В. Глушенко
Вернуться в Оглавление
Следить за блогом Вконтакте