Ррррр-гав.
Мне огромное количество ситуаций даётся, так сказать, "для креативу".
Без эмоций я фиг соберусь написать. Я вся толерантная, спокойная, уравновешенная. Всё во мне плавно течёт под ритм слов "а смысл?" Разновидность "Омм-м-м", видимо.
Но вот, видимо, написать стоило давно.
Сразу: я не чудо обязательности. Я заслуженный опоздун и опозданец. Впрочем, на мастера спорта не тяну: моё опоздание это 20 объявленных минут и 10 необъявленных. Это Птица старается, ему все лавры. В юности 20 минут были необъявленными, а объявляла я от 40-ка. Простите меня, жертвы моей несобранности.
Но.
Чего во мне нет (ттт) - это неявок.
И вот как это во мне выпилили.
В 15 лет мы чухнулись про "поступить бы в это высокое напротив дома". Педагог по русскому и литературе мне был дан богами. В одном лице Елизаветы Соломоновны я получила сразу двоих. Они с Андреем Николаевичем были, как я нынче полагаю, две птички-неразлучника, в работе, в обучении, в семье. Когда она вела студента за студентом, он отрывался от своей работы, в соседней комнате замолкала машинка, и он тихой важной тенью вплывал в кабинет с чашкой чая и ломтиком паштета на тосте "Лизонька, ты должна поесть!" И "Спасибо, Андрюша" в ответ. Лет им было под 70 обоим.
Тогда я, кстати, себе, поставила галочку про то, какая должна быть семья.
За год, было мне сказано, никто не готовит " в это высокое напротив дома". Особенно с 28-ю ошибками в квалификационном диктанте (в школе-то у меня было уверенное "пять", и вы можете вообразить, как по-взрослому я, зверь-подросток, охуел). Потому дождь или снег, мороз или туман, три раза в неделю я ехала в не-скажу-какие-но-страшные-ебеня, чапала в темнотище через пустырь и сидела по три часа над разборами предложений и образами Грибоедова. У меня была адская аллергия, и для меня Елизавета раскрывала недра своего стола и выдавала пару шариков "диазолина". И мы продолжали. Я носила по 3-4 носовых платка с собой, 37, 38 - я приезжала, я понимала, что подо мной горит степь, что я не тяну, но что я должна тянуть.
Магия Елизаветы была в том, что я внезапно (!) полюбила русскую литературу. Ту, которую давно "прошла" в школе, "сдала" и забыла. Меня вдруг вштырило и историей Татьяны, и Софьи, и всех старосветских помещиков кучею.
И я перестала делать ошибки.
По сю пору, если я напрягусь с правкой, то Word'у нечего мне предъявить.
Зима прошла, настало лето (спасибо партии за это).
У меня улучшилась грамотность, в Розентале я ориентировалась почти вслепую, сочинения...мои сочинения даже стали хвалить. Сдержанно. Но хвалить. И мне стало казаться, что с Елизаветой мы , что называется, developed some personal relationship. Попросту говоря, стали ближе. Она поддразнивала меня из-за фамилии, рассказывала шутки, даже немного про детей своих. Мы оставались "на Вы", но это было тёплое, близкое "Вы". Она не скрывала, что прогресс у меня неожиданный, за год никто не рассчитывал сделать из этой тыквы карету.
А когда мы с кем-то становимся ближе, мы, увы, начинаем лезть на шею.
И вот однажды у меня заболела голова.
Не, не мигрень, я тогда не знала такого слова.
А поскольку забить на занятие из-за головной боли совсем не comme il faut, то я немедленно "дотащила" и насморк, и лёгкую температуру. Это у меня тоже осталось на всю жизнь: шляпку-салат-скандал и я -самый-тяжело-больной-в-мире-нечеловек я умею профессионально. И вот я беру телефон, набираю номер и сла-а-а-абым таким голосом изрекаю, что увы, я сегодня появиться ну никак не смогу, но безусловно компенсирую и та-та-та, и тра-та-та.
К слову сказать, занятие стоило 100 долларов тогда. И это были со-о-о-овсем не нынешние 100 долларов.
Мне отвечают ровным голосом, что "Ясно, до среды".
Ничего во мне не дёрнулось. Спокойный же голос-то! К вопросу об общении: это называется "воспитание".
И я (ну 16 лет, и тех ещё нет - чего вы хотите!) безмятежнейше остаюсь дома.
С ощущением, что всё в дамках, что "ну я же компенсирую".
И с этим же спокойствием я появляюсь как ни в чём не бывало в среду, с дополнительным конвертом.
И получаю "Дорогая, если это повторится, мы с Вами распрощаемся".
Прошло 20 лет.
ДВАДЦАТЬ лет прошло.
Я помню эту фразу. Я до сих пор её слышу. Потому что это - волшебное заклинание, выбившее из меня уверенность в том, что нужные мне, интересные мне, необходимые, увлечённые, образованные, талантливые люди никуда от меня не денутся, я ж такая замечательная, да и деньги "за беспокойство" - вот они.
Незыблемое "ну, я же предупредила!" посерело и осыпалось бессмысленной трухой.
Уверенность в том, что всегда можно "добить долларом" это заклинание уничтожило тоже.
И если Елизавета была Пытычкою, то Сфинксовою такою Птычкою была она.
Она не объясняла мне "почему и что". У нас не было времени, она сделала заявление, я его поняла. Мы доучились. Я поступила. Я писала свою любимую тему, ту самую, за которую меня хвалили. Я приезжала к Елизавете потом на День Рожденья. Квартира птичек-неразлучников утопала в цветах.
Я бесконечно благодарна ей за то, что она не выкинула меня тогда из гнезда.
И за то, что она научила меня уважать время других. Ценить присутствие их. Не думать, что "под тебя подвинутся".
Потому что один раз - подвинутся. Может быть. А второго не будет.
И понимать своей рыжей башкой тот маленький факт, что если ты кого-то ценишь, то ты за него держишься, ты бережёшь его мир и его планы.
Спасибо Вам, А.Н. и Е.С. Мира Вашим детям и внукам.
Без эмоций я фиг соберусь написать. Я вся толерантная, спокойная, уравновешенная. Всё во мне плавно течёт под ритм слов "а смысл?" Разновидность "Омм-м-м", видимо.
Но вот, видимо, написать стоило давно.
Сразу: я не чудо обязательности. Я заслуженный опоздун и опозданец. Впрочем, на мастера спорта не тяну: моё опоздание это 20 объявленных минут и 10 необъявленных. Это Птица старается, ему все лавры. В юности 20 минут были необъявленными, а объявляла я от 40-ка. Простите меня, жертвы моей несобранности.
Но.
Чего во мне нет (ттт) - это неявок.
И вот как это во мне выпилили.
В 15 лет мы чухнулись про "поступить бы в это высокое напротив дома". Педагог по русскому и литературе мне был дан богами. В одном лице Елизаветы Соломоновны я получила сразу двоих. Они с Андреем Николаевичем были, как я нынче полагаю, две птички-неразлучника, в работе, в обучении, в семье. Когда она вела студента за студентом, он отрывался от своей работы, в соседней комнате замолкала машинка, и он тихой важной тенью вплывал в кабинет с чашкой чая и ломтиком паштета на тосте "Лизонька, ты должна поесть!" И "Спасибо, Андрюша" в ответ. Лет им было под 70 обоим.
Тогда я, кстати, себе, поставила галочку про то, какая должна быть семья.
За год, было мне сказано, никто не готовит " в это высокое напротив дома". Особенно с 28-ю ошибками в квалификационном диктанте (в школе-то у меня было уверенное "пять", и вы можете вообразить, как по-взрослому я, зверь-подросток, охуел). Потому дождь или снег, мороз или туман, три раза в неделю я ехала в не-скажу-какие-но-страшные-ебеня, чапала в темнотище через пустырь и сидела по три часа над разборами предложений и образами Грибоедова. У меня была адская аллергия, и для меня Елизавета раскрывала недра своего стола и выдавала пару шариков "диазолина". И мы продолжали. Я носила по 3-4 носовых платка с собой, 37, 38 - я приезжала, я понимала, что подо мной горит степь, что я не тяну, но что я должна тянуть.
Магия Елизаветы была в том, что я внезапно (!) полюбила русскую литературу. Ту, которую давно "прошла" в школе, "сдала" и забыла. Меня вдруг вштырило и историей Татьяны, и Софьи, и всех старосветских помещиков кучею.
И я перестала делать ошибки.
По сю пору, если я напрягусь с правкой, то Word'у нечего мне предъявить.
Зима прошла, настало лето (спасибо партии за это).
У меня улучшилась грамотность, в Розентале я ориентировалась почти вслепую, сочинения...мои сочинения даже стали хвалить. Сдержанно. Но хвалить. И мне стало казаться, что с Елизаветой мы , что называется, developed some personal relationship. Попросту говоря, стали ближе. Она поддразнивала меня из-за фамилии, рассказывала шутки, даже немного про детей своих. Мы оставались "на Вы", но это было тёплое, близкое "Вы". Она не скрывала, что прогресс у меня неожиданный, за год никто не рассчитывал сделать из этой тыквы карету.
А когда мы с кем-то становимся ближе, мы, увы, начинаем лезть на шею.
И вот однажды у меня заболела голова.
Не, не мигрень, я тогда не знала такого слова.
А поскольку забить на занятие из-за головной боли совсем не comme il faut, то я немедленно "дотащила" и насморк, и лёгкую температуру. Это у меня тоже осталось на всю жизнь: шляпку-салат-скандал и я -самый-тяжело-больной-в-мире-нечеловек я умею профессионально. И вот я беру телефон, набираю номер и сла-а-а-абым таким голосом изрекаю, что увы, я сегодня появиться ну никак не смогу, но безусловно компенсирую и та-та-та, и тра-та-та.
К слову сказать, занятие стоило 100 долларов тогда. И это были со-о-о-овсем не нынешние 100 долларов.
Мне отвечают ровным голосом, что "Ясно, до среды".
Ничего во мне не дёрнулось. Спокойный же голос-то! К вопросу об общении: это называется "воспитание".
И я (ну 16 лет, и тех ещё нет - чего вы хотите!) безмятежнейше остаюсь дома.
С ощущением, что всё в дамках, что "ну я же компенсирую".
И с этим же спокойствием я появляюсь как ни в чём не бывало в среду, с дополнительным конвертом.
И получаю "Дорогая, если это повторится, мы с Вами распрощаемся".
Прошло 20 лет.
ДВАДЦАТЬ лет прошло.
Я помню эту фразу. Я до сих пор её слышу. Потому что это - волшебное заклинание, выбившее из меня уверенность в том, что нужные мне, интересные мне, необходимые, увлечённые, образованные, талантливые люди никуда от меня не денутся, я ж такая замечательная, да и деньги "за беспокойство" - вот они.
Незыблемое "ну, я же предупредила!" посерело и осыпалось бессмысленной трухой.
Уверенность в том, что всегда можно "добить долларом" это заклинание уничтожило тоже.
И если Елизавета была Пытычкою, то Сфинксовою такою Птычкою была она.
Она не объясняла мне "почему и что". У нас не было времени, она сделала заявление, я его поняла. Мы доучились. Я поступила. Я писала свою любимую тему, ту самую, за которую меня хвалили. Я приезжала к Елизавете потом на День Рожденья. Квартира птичек-неразлучников утопала в цветах.
Я бесконечно благодарна ей за то, что она не выкинула меня тогда из гнезда.
И за то, что она научила меня уважать время других. Ценить присутствие их. Не думать, что "под тебя подвинутся".
Потому что один раз - подвинутся. Может быть. А второго не будет.
И понимать своей рыжей башкой тот маленький факт, что если ты кого-то ценишь, то ты за него держишься, ты бережёшь его мир и его планы.
Спасибо Вам, А.Н. и Е.С. Мира Вашим детям и внукам.