Франкенштейн, спектакль
Сегодня хочу обсудить спектакль, который я наконец-то смогла посмотреть, хоть и в записи - Франкенштейн с Бенедиктом Камбербэтчем и Джонни Ли Миллером. Он был поставлен в 2011 году. У спектакля есть два варианта: в одном Бенедикт исполняет роль Существа, а Джонни играет Виктора Франкенштейна, а в другом варианте они меняются местами. Эта рокировка дает удивительный результат - одни и те же тексты, одни и те же события воспринимаются по-разному, потому что исполнители иначе трактуют свои роли.
Существо Джонни Ли Миллера эпохально, он рождается, развивается и живет как античный герой, как те самые греки, на которых он ссылается, поджигая дом. Во всех его движениях чувствуется налет древнегреческих трагедий, мне даже казалось, что гекзаметр был бы идеален для его уст. Он возвышен в своей убогости и вопрошает, терзает мучителя и творца своего как орел терзал Прометея. Его терзания высоки, его слова несут глубокий философский смысл. И пик конфликта Существа и Франкенштейна выглядит как развязка трагедии Медеи и Ясона.
Это тем более удивительно наблюдать на контрасте, потому что Бенедикт в роли Виктора выглядит как мелочный человек, в своей гордыне посягнувший на роль творца, могущего карать и миловать, жаждущий этой власти, не умеющий любить.
Существо Камбербэтча более тонкое, пластичное, оно как ребенок, познающий мир, получающий отовсюду пинки и угрозы, как ребенок, разочаровавшийся во всем и ставший девиантным. В нем нет эпоса, нет мощи, он более человечен и приземлен, он страдает и в то же время жаждет отцовской любви, но не знает, как ее получить иначе, чем через боль. Иногда есть ощущение, что он не обижает, он просто заигрывается, просто не понимает границ. Сплошная педагогическая запущенность и отсутствие родительской любви. И его терзания более близки и человечны: "Папа, папа, что я буду делать без тебя?" Это совершенно космическая игра, начальная сцена рождения просто идеальна, это не переплюнуть, но он держит планку до конца.
Виктор Джонни Ли Миллера не столько амбициозен, сколько болен своими стремлениями, он отдает себя всего науке, не замечая происходящего вокруг. Он чужой среди своих, среди чужих, среди любых. Он рискует всем и остается ни с чем.
Честно говоря, я не могу выбрать, какой из вариантов лучше. Считаю, нужно смотреть оба, потому что это наглядная история, как с разных углов раскрывается один и тот же сюжет.
Отдельно хочу высказаться про сцену - те трансформации, что с ней происходят, потрясающи. Декорации преображаются в момент, и каждая деталь, каждое отсутствие детали к месту.
Мне кажется, если бы спектаклю можно было дать Оскар, он бы собрал целый букет наград. За свою работу в спектакле оба актера получили премию Лоуренса Оливье и театральную награду Evening Standard. Заслуженно, с моей точки зрения.
Существо Джонни Ли Миллера эпохально, он рождается, развивается и живет как античный герой, как те самые греки, на которых он ссылается, поджигая дом. Во всех его движениях чувствуется налет древнегреческих трагедий, мне даже казалось, что гекзаметр был бы идеален для его уст. Он возвышен в своей убогости и вопрошает, терзает мучителя и творца своего как орел терзал Прометея. Его терзания высоки, его слова несут глубокий философский смысл. И пик конфликта Существа и Франкенштейна выглядит как развязка трагедии Медеи и Ясона.
Это тем более удивительно наблюдать на контрасте, потому что Бенедикт в роли Виктора выглядит как мелочный человек, в своей гордыне посягнувший на роль творца, могущего карать и миловать, жаждущий этой власти, не умеющий любить.
Существо Камбербэтча более тонкое, пластичное, оно как ребенок, познающий мир, получающий отовсюду пинки и угрозы, как ребенок, разочаровавшийся во всем и ставший девиантным. В нем нет эпоса, нет мощи, он более человечен и приземлен, он страдает и в то же время жаждет отцовской любви, но не знает, как ее получить иначе, чем через боль. Иногда есть ощущение, что он не обижает, он просто заигрывается, просто не понимает границ. Сплошная педагогическая запущенность и отсутствие родительской любви. И его терзания более близки и человечны: "Папа, папа, что я буду делать без тебя?" Это совершенно космическая игра, начальная сцена рождения просто идеальна, это не переплюнуть, но он держит планку до конца.
Виктор Джонни Ли Миллера не столько амбициозен, сколько болен своими стремлениями, он отдает себя всего науке, не замечая происходящего вокруг. Он чужой среди своих, среди чужих, среди любых. Он рискует всем и остается ни с чем.
Честно говоря, я не могу выбрать, какой из вариантов лучше. Считаю, нужно смотреть оба, потому что это наглядная история, как с разных углов раскрывается один и тот же сюжет.
Отдельно хочу высказаться про сцену - те трансформации, что с ней происходят, потрясающи. Декорации преображаются в момент, и каждая деталь, каждое отсутствие детали к месту.
Мне кажется, если бы спектаклю можно было дать Оскар, он бы собрал целый букет наград. За свою работу в спектакле оба актера получили премию Лоуренса Оливье и театральную награду Evening Standard. Заслуженно, с моей точки зрения.