Ненастоящие истории. 1
Рабочий день закончился рано, и Машенька решительно написала подружкам: раз уж среда - это маленькая пятница, а не посидеть ли нам за бокалом-другим брюта. Поделиться новостями, открытиями и планами на будущее. Что там затевают крысы из эйчара, кто новая любовница Маркуши из ключарей, куда снова собирается лететь начальство и что надеть на приближающийся корпоративный сейшн.
Под чутким руководством Машеньки девчонки "за тридцать", свободные от домашних дел по обслуживанию мужей и потомства, встретились в модном московском баре. Они звонко чокались брютиком, вкушали тар-тар, брускетты и прочие антипасти , приправляя трапезу свежайшими сплетнями. Свежие сплетни в свою очередь перемешивались с комплиментами друг другу, ведь - чего греха таить - за столиком собрали самые шикарные, стильные и интеллектуальные девушки компании. Культурно-эротический резерв родины. Умные и красивые. За таких в средние века рыцари на турнирах ломали копья. Глаза дев, нежно улыбающихся и искусно приподнимающих скулы и брови, как бы говорили миру: я - богиня. А богини, как известно, народ капризный. И Машенька, первая среди равных, недовольно скривила губы.
Сообщение от мужчины мечты не порадовало: мероприятие затягивалось, так что сегодняшнюю встречу он с большим сожалением отменял. Секса у Машеньки не было уже неделю, не будет и сегодня. Ладно, подумала она, - перетерплю. И запила досаду игристым.
Подружки весело курлыкали о своём, о девичем, не обратив внимания на "минуту слабости": в минуты слабости улыбка с лица Машеньки исчезала, скулы заострялись, глаза сужались, так что душка и солнышко превращалась в Медузу Горгону. Но лишь на несколько мгновений.
Сейшн, несмотря ни на что, удался, и домой девушки разъезжались на волне позитива. Проще говоря - навеселе. Четверг обещал быть немного томным, но среда того стоила. И только Машенька хандрила. Внутреннее метание молний в мужчину мечты и все его обстоятельства облегчения не приносили, ведь остаток вечера придётся отдать книге, кино или размышлениям. Размышлять Машенька любила: о жизни, об искусстве, о любви. Она любила путешествовать, вела активную театральную жизнь и баловала себя гастрономически, о чём регулярно отчитывалась миру тысячей и одной фотографией.
Закуски выглядели божественно, брют искрился жемчужными нитями пузырьков, девчонки складывали губы куриной попкой на бесчисленных селфи - Машенька пролистала галерею, и в голове уже родился пост для Фейсбука. Читайте, завидуйте, как говорится... И тут ход мыслей наткнулся на непреодолимую преграду. Машенька стояла перед квартирой с ключами в руке, но - от двери её отделял большой белый пакет. Приклеенная на скотч табличка с именем ошибку исключала, и девушка с лёгким волнением, грациозно вытянув шею, заглянула внутрь. Нечто белое, прикрытое листом формата А4, и рукописный текст мелким почерком.
Тяжко вздохнув, Машенька наклонилась и брезгливо достала лист. Аккуратные округлые буквы легко и непринуждённо складывались в слова, от которых нетрезвой богине захотелось выразиться отнюдь не по-божески. "Постирай на деликатной стирке, не забудь застирать манжеты и воротнички. Поглаженные завтра принеси в офис. Вешалки положила. На одной твоя помада на плече - рекомендую отстирать. Любишь кататься - люби и саночки возить".
И это не было шуткой: пакет был наполнен именно ими - белыми мужскими рубашками.
Первая мысль: взять и тихонечко переставить пакет этажом ниже или выше. Подумаешь, ошибочка вышла. Но в тот момент, когда Машенька взялась за ручки и шагнула было к лестнице, воображение услужливо подкинуло картину: вот она, гадина жирная, сидит где-нибудь за углом и снимает на камеру телефона. А потом как ткнёт Аркаше под нос: смотри, мол, дорогой, как поступают с твоими рубашками. И наплетёт, и наплетёт. Нет, избавляться от пакета нельзя. Машенька нерешительно переминалась с ноги на ногу. Не стирать же в самом деле?! А разум мягко настаивал: стирать, душечка, стирать; выбора нет.
Выбора и правда не было. Пакет пришлось взять с собой. Разувшись и повесив пальто, Машенька не без брезгливости вывалила содержимое в ванну. Раз, два, три... Пять... Пять белых и - раз, два, три - три синеньких рубашки.
Всё существо девушки протестовало: Машенька обычно просто закидывала вещи в машинку, и странное действие "застирать" несколько её смущало. А кроме того навевало мысли о старом халате, бигуди и образе жизни безмозглой домохозяйки.
С погладить дело обстояло ещё сложнее. Свои вещи Машенька кое-как могла привести в опрятный вид, хотя обычно этим занималась мама. Родительница в дочери души не чаяла, посему регулярно спускалась на несколько этажей и помогала чаду, чем могла. То домашней еды принесёт, то постельное бельё перегладит. Нет, гладить Машенька решительно не любила, но кипельно-белые идеально отлаженные простыни - обожала. Как, впрочем, и положено богиням. Теперь ей предстояло целое испытание, и маму привлекать к делу нельзя. Сомнительно, что отношения с Аркашей найдут одобрение, по крайней мере пока тот не разведётся со своей жирной коровой. Подлая тварь вычислила адрес и начала гадить.
Машенька прошествовала на кухню, нацедила чашечку кофе и принялась изучать в телефоне адреса ближайших прачечных и химчисток. Раз завтра, значит, нужна круглосуточная. Вариант отпадал за вариантом, время шло, и шансы, что не придётся корячиться самой, таяли буквально на глазах. В полночь она решительно направилась в ванную, собрала белые и засунула в стиральную машинку. Иди ты, подумала Машенька, со своим застирыванием, так сойдёт.
Машинка заурчала, будто пережёвывая поздний ужин, и усердно пенила дорогие рубашки.
Очень хотелось спать, но как спать, когда предстоит отгладить пять - божечки, целых пять! - рубах. И это не считая трёх синеньких.
К утру, когда Машенька уже падала лицом в стол, только три из восьми висели на вешалках и выглядели прилично. Рукава и манжеты под запонки её убивали, и в конечном итоге к шести утра Машенька плюнула и упала на кровать. Несколько мгновений блаженства закончились провалом в глубокий сон - беспокойный, где рубашки рвались, пачкались и не поддавались на уговоры утюга.
Будильник выдернул Машеньку из домохозяйских кошмаров. Два часа! Она поспала всего два часа. Из зеркала на Машеньку смотрел урод: красные глаза, опухшее лицо - хоть на работу не ходи. Но тряпичные монстры напоминали: надо, Маша, надо. Собрав волю в кулак, помятая богиня отправилась в душ.
Метро в это утро как будто ополчилось на неё: Машеньку толкали, пинали и пытались вырвать из рук драгоценный груз. Плечи и кисти ныли. Какого чёрта я не поехала на машине? - только и думала она, когда очередное тело протискивалось к выходу. Полчаса показались вечностью, но наконец Машенька ввалилась в офис и рухнула в кресло. Коллеги покосились на упакованные рубашки, потом на Машеньку и безмолвно уставились в мониторы.
К обеду усталость стала казаться невыносимой, но Аркаша наконец освободился и Машенька впорхнула в кабинет с белоснежными рубашками наперевес.
- Что это?
Глаза любовника выражали полнейшее недоумение.
- А ты не в курсе? - возмущению не было предела. - Это же твои рубашки! Она вчера мне их подкинула!
- С ума сошла? Это не мои, мои в шкафу висят. Наверное. Ты посмотри: они же мне малы будут.
Машенька посмотрела на Аркашу, на рубашки, снова на Аркашу. И тут ей захотелось убивать.
Под чутким руководством Машеньки девчонки "за тридцать", свободные от домашних дел по обслуживанию мужей и потомства, встретились в модном московском баре. Они звонко чокались брютиком, вкушали тар-тар, брускетты и прочие антипасти , приправляя трапезу свежайшими сплетнями. Свежие сплетни в свою очередь перемешивались с комплиментами друг другу, ведь - чего греха таить - за столиком собрали самые шикарные, стильные и интеллектуальные девушки компании. Культурно-эротический резерв родины. Умные и красивые. За таких в средние века рыцари на турнирах ломали копья. Глаза дев, нежно улыбающихся и искусно приподнимающих скулы и брови, как бы говорили миру: я - богиня. А богини, как известно, народ капризный. И Машенька, первая среди равных, недовольно скривила губы.
Сообщение от мужчины мечты не порадовало: мероприятие затягивалось, так что сегодняшнюю встречу он с большим сожалением отменял. Секса у Машеньки не было уже неделю, не будет и сегодня. Ладно, подумала она, - перетерплю. И запила досаду игристым.
Подружки весело курлыкали о своём, о девичем, не обратив внимания на "минуту слабости": в минуты слабости улыбка с лица Машеньки исчезала, скулы заострялись, глаза сужались, так что душка и солнышко превращалась в Медузу Горгону. Но лишь на несколько мгновений.
Сейшн, несмотря ни на что, удался, и домой девушки разъезжались на волне позитива. Проще говоря - навеселе. Четверг обещал быть немного томным, но среда того стоила. И только Машенька хандрила. Внутреннее метание молний в мужчину мечты и все его обстоятельства облегчения не приносили, ведь остаток вечера придётся отдать книге, кино или размышлениям. Размышлять Машенька любила: о жизни, об искусстве, о любви. Она любила путешествовать, вела активную театральную жизнь и баловала себя гастрономически, о чём регулярно отчитывалась миру тысячей и одной фотографией.
Закуски выглядели божественно, брют искрился жемчужными нитями пузырьков, девчонки складывали губы куриной попкой на бесчисленных селфи - Машенька пролистала галерею, и в голове уже родился пост для Фейсбука. Читайте, завидуйте, как говорится... И тут ход мыслей наткнулся на непреодолимую преграду. Машенька стояла перед квартирой с ключами в руке, но - от двери её отделял большой белый пакет. Приклеенная на скотч табличка с именем ошибку исключала, и девушка с лёгким волнением, грациозно вытянув шею, заглянула внутрь. Нечто белое, прикрытое листом формата А4, и рукописный текст мелким почерком.
Тяжко вздохнув, Машенька наклонилась и брезгливо достала лист. Аккуратные округлые буквы легко и непринуждённо складывались в слова, от которых нетрезвой богине захотелось выразиться отнюдь не по-божески. "Постирай на деликатной стирке, не забудь застирать манжеты и воротнички. Поглаженные завтра принеси в офис. Вешалки положила. На одной твоя помада на плече - рекомендую отстирать. Любишь кататься - люби и саночки возить".
И это не было шуткой: пакет был наполнен именно ими - белыми мужскими рубашками.
Первая мысль: взять и тихонечко переставить пакет этажом ниже или выше. Подумаешь, ошибочка вышла. Но в тот момент, когда Машенька взялась за ручки и шагнула было к лестнице, воображение услужливо подкинуло картину: вот она, гадина жирная, сидит где-нибудь за углом и снимает на камеру телефона. А потом как ткнёт Аркаше под нос: смотри, мол, дорогой, как поступают с твоими рубашками. И наплетёт, и наплетёт. Нет, избавляться от пакета нельзя. Машенька нерешительно переминалась с ноги на ногу. Не стирать же в самом деле?! А разум мягко настаивал: стирать, душечка, стирать; выбора нет.
Выбора и правда не было. Пакет пришлось взять с собой. Разувшись и повесив пальто, Машенька не без брезгливости вывалила содержимое в ванну. Раз, два, три... Пять... Пять белых и - раз, два, три - три синеньких рубашки.
Всё существо девушки протестовало: Машенька обычно просто закидывала вещи в машинку, и странное действие "застирать" несколько её смущало. А кроме того навевало мысли о старом халате, бигуди и образе жизни безмозглой домохозяйки.
С погладить дело обстояло ещё сложнее. Свои вещи Машенька кое-как могла привести в опрятный вид, хотя обычно этим занималась мама. Родительница в дочери души не чаяла, посему регулярно спускалась на несколько этажей и помогала чаду, чем могла. То домашней еды принесёт, то постельное бельё перегладит. Нет, гладить Машенька решительно не любила, но кипельно-белые идеально отлаженные простыни - обожала. Как, впрочем, и положено богиням. Теперь ей предстояло целое испытание, и маму привлекать к делу нельзя. Сомнительно, что отношения с Аркашей найдут одобрение, по крайней мере пока тот не разведётся со своей жирной коровой. Подлая тварь вычислила адрес и начала гадить.
Машенька прошествовала на кухню, нацедила чашечку кофе и принялась изучать в телефоне адреса ближайших прачечных и химчисток. Раз завтра, значит, нужна круглосуточная. Вариант отпадал за вариантом, время шло, и шансы, что не придётся корячиться самой, таяли буквально на глазах. В полночь она решительно направилась в ванную, собрала белые и засунула в стиральную машинку. Иди ты, подумала Машенька, со своим застирыванием, так сойдёт.
Машинка заурчала, будто пережёвывая поздний ужин, и усердно пенила дорогие рубашки.
Очень хотелось спать, но как спать, когда предстоит отгладить пять - божечки, целых пять! - рубах. И это не считая трёх синеньких.
К утру, когда Машенька уже падала лицом в стол, только три из восьми висели на вешалках и выглядели прилично. Рукава и манжеты под запонки её убивали, и в конечном итоге к шести утра Машенька плюнула и упала на кровать. Несколько мгновений блаженства закончились провалом в глубокий сон - беспокойный, где рубашки рвались, пачкались и не поддавались на уговоры утюга.
Будильник выдернул Машеньку из домохозяйских кошмаров. Два часа! Она поспала всего два часа. Из зеркала на Машеньку смотрел урод: красные глаза, опухшее лицо - хоть на работу не ходи. Но тряпичные монстры напоминали: надо, Маша, надо. Собрав волю в кулак, помятая богиня отправилась в душ.
Метро в это утро как будто ополчилось на неё: Машеньку толкали, пинали и пытались вырвать из рук драгоценный груз. Плечи и кисти ныли. Какого чёрта я не поехала на машине? - только и думала она, когда очередное тело протискивалось к выходу. Полчаса показались вечностью, но наконец Машенька ввалилась в офис и рухнула в кресло. Коллеги покосились на упакованные рубашки, потом на Машеньку и безмолвно уставились в мониторы.
К обеду усталость стала казаться невыносимой, но Аркаша наконец освободился и Машенька впорхнула в кабинет с белоснежными рубашками наперевес.
- Что это?
Глаза любовника выражали полнейшее недоумение.
- А ты не в курсе? - возмущению не было предела. - Это же твои рубашки! Она вчера мне их подкинула!
- С ума сошла? Это не мои, мои в шкафу висят. Наверное. Ты посмотри: они же мне малы будут.
Машенька посмотрела на Аркашу, на рубашки, снова на Аркашу. И тут ей захотелось убивать.