сказка и немножко герменевтики

[lisaneta]

Два желания

Совершенно удивительным было чувство, что всё-всё в этом огромном мире, только проснувшееся, как цветок, или сыто-расслабленное, как позавтракавшая белка, или неустанно-деловое, как часы на руке рыбака - абсолютно всё открыто и может быть достигнуто одним удачным прыжком. Впрочем, это не совсем прыжок, и не полет, а просто какое-то удивительное мгновенное перемещение, свободное, без усилий; просто «привет, белка» - и уже щекочет в носу от шерстинок победно развевающегося рыжего хвоста.

Не такими, конечно, словами, но примерно так думал солнечный зайчик, успевший перепорхнуть не только с цветка на беличий хвост, а оттуда на наручные часы, но и «пробежаться» по склону горы, посидеть на верхушке парусной мачты, согреть румяную щеку сонной девчушки, подмигнуть щенку, свернувшемуся калачиком в дальнем углу будки, промчаться немножко, зацепившись за крыло чайки... так много всего он за утро успел, что нам даже просто перечислять слишком долго было бы. И вот теперь , примерившись к чашке молока на столе, теплой булочке и блестящей ложке, примостился передохнуть на краешке желтого-желтого, солнечного, как он сам, кусочка масла.

Рыбак, вернувшийся с утреннего лова, завтракал вдвоем с дочкой. Восьмилетняя хозяйка каждое утро накрывала стол к тому времени, когда он причаливал к крошечному пирсу возле дома, поместившегося на узкой полоске буйной зелени между берегом океана и огромной горой. Наверное, если бы они жили в большом городе, девочка ходила в школу, играла во дворе с соседями, она бы давно спросила у отца, почему они живут вдвоем, без мамы; но поскольку были они вдвоем всегда, сколько она себя помнила, и жили уединенно, то она об этом не спрашивала. А раз не спрашивала, рыбак ей не говорил. А раз не говорил, то и нам неоткуда это узнать, и солнечному зайчику тоже. Впрочем, разговор за столом вдруг пошел именно о нем.

- Намазывай давай масло, видишь, уголок уже расплавился, - сказал рыбак.
- А почему весь кусок твердый, а уголок расплавился?
- Так его наверняка солнечный зайчик нагрел.
- Какой такой солнечный зайчик?
- А ты ладошку поставь над этим уголком и увидишь, что он прямо на твоей руке и рассядется.
Девочка протянула ладошку, собрала ее «лодочкой» и - в самом деле: прямо в серединке вдруг пригрело, мягко, но ощутимо, и собралось сияющее желтое пятнышко.
- А почему он зайчик?
- Может, потому что прыгает легко и ловко?
- Нет, не похож, - окончательно решила дочка. - Кругленький, мягонький... Масло любит... Это котенок! солнечный котик! Точно. Солнечный котик, sunny cat, я назову тебя Санькой.

И тут зайчику... ой, нет, котику, стало так весело и трогательно, что он принялся вертеться и подпрыгивать на ладошке.
- Смотри, ему понравилось имя! Санька, Санька, прилетай ко мне еще! - девочка сдула солнечного котика с ладошки, и он перепрыгнул в сторону океана.

Порхать в бликах океанской глади оказалось немножко беспокойно: так много переливающегося, мигающего сияния со всех сторон, что Санька растерялся и уж совсем собрался было возвращаться поближе к твердой почве, как вдруг… В сказках ведь обязательно что-то случается вдруг. Вот и тут: вдруг кто-то значительно более устойчивый, чем просто блик, порхнул рядом, и еще - уже с другой стороны. Санька метнулся, зацепил своим теплым блестящим бочком тоже блестящий, но неожиданно прохладный. Маленькая летучая рыбка то скрывалась под рябью поверхности, то на долгое мгновение повисала над водой, светясь теплым солнечным серебром.

- А я могу выше подпрыгнуть!
- А давай кто длиннее над водой пролетит!
- А там на берегу, знаешь, я сидел на хвосте белки - было мягко и немножко душно.
- А в глубине есть кораллы, которые светятся, почти как ты. Нет, они не блестящие, но у них какое-то потаенное светлое тепло.
- А знаешь, как дует ветер на верхушке парусной мачты! Трудно удержаться…
- А представь себе, как удивительно скользить в водяной струе, и быстро, и удивительно гладко, и как-то одновременно даже лениво…

Вот так, вроде урывками, но не теряя нити и смысла, говорили солнечный котик и летучая рыбка, взлетая над поверхностью океана, и делали паузы, когда рыбка погружалась в воду. Рыбке так интересно было про все, что на горе, в лесу, на облаках! А Санька, хоть и не мог нырнуть в океан, прямо-таки видел и даже почти ощущал волшебные глубины, течения, присоленный вкус недоступных океанских чудес. И сияние солнечного котика на боку летучей рыбки было им обоим неожиданно естественно и просто.

- Ты меня не обожжешь? - спросила рыбка, в очередной раз вынырнув. - Все-таки мое настоящее место там, в глубине.
- Нет, конечно, нам же так хорошо вместе!
- Вместе? Нет, вместе - это слишком много всего. Я не могу быть вместе с тобой. Вместе - это плыть в косяке с другими рыбами, водить хороводы вокруг нового куста водорослей, иметь возможность задать самый насущный вопрос, рассчитывать на защиту, или помощь, или просто половинку червяка. Мне, правда, хорошо с тобой, но это не совсем такое - мы же просто полетали над океаном? Что ты молчишь, солнечный зайчик?
- Я солнечный котик. И меня зовут Санька!
- Ну ладно, котик. Ты прилетай еще, Санька, мне понравилось, как ты про лес на горе рассказываешь!

Санька улетел на гору. Еще повидался с белкой, забирался в перья на шее у совы, просочился сквозь прозрачное облачко, дразнил щенка, подмигивал дочке рыбака, обнимал нагретые сосновые иголки, размазывался по вымытым стеклам окон, вытапливал смоляные слезы из сосновой коры, играл в прятки со стрекозой, ушибся о большой камень, но так и не встретил больше никого, такого непохожего - и совсем своего. «Привет» и «пока» - вот были все его разговоры. Зато думал: вот интересно рассказать рыбке, что рыжая белка и рыжая куница совсем по-разному золотятся, если по их шерстке скользнуть. И еще что облако вроде из воды, а течений в нем никаких нет, наоборот, сонливость какая-то. И что в полосе прибоя, когда вода отступает с отливом, остаются иногда странные нежно-окрашенные осколки, которые сами как будто не светятся, но если их тронуть бочком - рассыпаются почти в радугу, такую тонко-прозрачную… Вот как на чешуе у рыбки.

Рыбка нашла гнездо краба и подумала, что круглые норы входов и выходов почти как солнечный котик, только наоборот - фиолетовое сгущение темноты и холода. Прилетит завтра Санька, надо будет ему рассказать! И еще не забыть рассказать, что когда задеваешь бока других рыб, они кажутся шершавыми. А струи воды имеют цвет - и редкие-редкие из них золотятся напоминанием о солнце, ему будет интересно, что даже в океане есть немножко солнца. И что в хороводах с другими рыбами ей почему-то вспоминались его рассказы о том, как ходит кругами тень от кроны большой сосны… И что нового он про гору еще расскажет?

А тем временем - долго ли, коротко ли - длинный летний день подошел к концу. Косые солнечные лучи перестали пробиваться в глубину, и рыбки потихоньку стали сбиваться в стаи на глубине - спать. «Хорошо вместе со своими в глубине, спокойно, - подумала рыбка, - надо завтра солнечному котику еще разок объяснить».

А Санька в это время в очередной раз оказался на террасе, где рыбак с дочкой чаевничали. Солнечный котик нырнул в прозрачный стакан с остывающим густо-солнечного цвета чаем и подумал: вот и я в воде, завтра скажу рыбке, что могу с ней вместе нырять!

Щенок притащил откуда-то с берега странный кусок дерева, как будто обломок обшивки старого судна, попытался сложить его девочке на колени, но не достал и положил прямо под ноги. Когда он наступил на деревяшку сразу двумя передними лапами, она заскрипела; щенок подпрыгнул, перевернулся и снова наступил…
- Глупый он, - сказала девочка, - зачем мне его нелепая деревяшка?
- Тебе, может, и ни к чему, а весело ведь играть вместе.
- Разве он может со мной вместе прибираться в доме, готовить завтрак, читать книжку? Вместе - это слишком много для щенка, ведь так?
- Видишь ли, дорогая, вместе - это и в самом деле много… и в то же время совсем мало. Вместе - это всего два желания, очень простых. Ну и еще, конечно, их взаимность.
- Всего два? Ты меня обманываешь?
- Нет. Всего два. Вместе - это желание поделиться тем хорошим, что у тебя есть. Вот как щенок принес тебе деревяшку, которая ему понравилась. Поделиться находкой, мыслью, впечатлением, возможностью, да чем угодно! И когда тот, с кем ты хочешь поделиться хорошим, принимает это с радостью - это настоящее «вместе», даже если ты готовишь завтрак, а он носится с лаем по берегу.

Санька, почти растворившийся в золочении чая и заката, встрепенулся. Вот оно! Ведь я сегодня все свои приятности копил, чтобы рыбке завтра рассказать! И она ведь говорила - интересно, прилетай… Завтра, завтра я расскажу ей, что мы можем быть вместе!

- Ну ладно, это одно. А второе?
- Второе? Это когда от плохого, грустного или страшного хочешь убежать к другу. И веришь, что чем ближе к нему, тем меньше будет плохого. Ну и снова - чтобы он принимал это твое желание с радостью. Когда меня в океане накрыла гроза однажды, помнишь? или когда руль сломался? я думал, что я во что бы то ни стало возвращаюсь к тебе. И ты всегда вместе со мной, хоть и не думаешь об этом.
- Папа… конечно, мы всегда вместе. И щенок вместе с нами, хоть и глупый.

Закат погас. Стемнело, ведь на юге темнеет быстро. Спал рыбак, спала его дочурка, спал щенок в будке, спал океан и все рыбы в нем.

В предрассветных сумерках утреннего лова попалась в сети рыбака наша летучая рыбка. Вытащенная из воды, она лежала в куче других рыб на палубе под первыми лучами солнца, хватая ртом воздух, пытаясь подпрыгивать, чтобы Санька, солнечный котик, заметил ее, когда прилетит. Зачем? Но ведь он еще не знает про гнездо краба, и еще не дорассказал про гору…

Никто не объяснил рыбке, что хоть солнце и всходит каждое утро снова, век солнечного зайчика - всего один день, когда гаснет последний луч, зайчик тоже гаснет. Насовсем. Ах, не зайчик, а котик? Солнечный котик живет тоже только до вечера.

Санька не мог прилететь, потому что его больше не было. И рыбка, уже сомлев без воды, захотела вернуться во вчерашний день, когда был океан, глубины и воздух полета, кораллы и хороводы, и еще - солнечный котик. С ним интересно и весело, успела подумать летучая рыбка. Хорошо было с ним.
Хорошо вместе.
И уснула насовсем.