ЛЁГКОЕ ТРЕВОЖНОЕ РАССТРОЙСТВО
Марина Сергеевна - одинокая женщина и никому не верит, как в полузабытой рекламе «МММ». Кстати, когда эта реклама впервые вышла на экраны телевизоров, Марина Сергеевна ещё в ясли ходила. Теперь в ясли ходит её дочь, а сын - в четвёртый класс школы, где Марина Сергеевна преподаёт географию.
Она сидит под дверью кабинета самого настоящего психиатра в самой настоящей психбольнице - психушке на Маяковского. «Ты что, на Маяковского захотел?» - так принято говорить.
Марина Сергеевна не хотела, но ей очень плохо. Бессонница, полное отсутствие аппетита, глаза всё время на мокром месте. И на Маяковского её привела подруга, школьная психологиня, Ольга Васильевна, она тут на полставки работает в детском стационаре. Она подсунула Марине Сергеевне кучу специфических тестов, и, как бы та ни старалась отвечать «правильно», в конце концов всё равно вышла депрессия. Чёрное страшное слово, происходящее, наверное, от «пресса». Или от «пресса» и «стресса». Гибрид.
Марина Сергеевна сидит, ёжится и выдумывает такую ерунду, потому что боится. Ей стрёмно, как говорят дети и её собственный старший ребёнок. Ещё одно слово непонятного происхождения. Она не филолог, она географ. Географ глобус пропил, как известно.
Дверь открывается, Ольга бодро подмигивает Марине Сергеевне и взмахивает рукой, приглашая в кабинет. Потом сообщает с прежней бодростью: «Ну я за тобой зайду» - и исчезает за дверью.
«Псих» - психиатр - смотрит на Марину Сергеевну устало и, как ей кажется, неприязненно. Навязали её ему на голову. Он уже пожилой, лысоватый и седой там, где не лысоватый, ему, наверное, лет шестьдесят, но она к нему и хотела. То есть Ольга сказала: «У нас два психиатра, но молодой - он, гм, такой странный…»
Странного Марине Сергеевне не надо, она сама странная.
Она коротко вздыхает, когда «псих» говорит: «Я вас внимательно слушаю», и заунывно, почти шёпотом начинает:
- В общем, я развелась полтора года назад. Зимой. Ушла от мужа, теперь живу с детьми у мамы. Дочке два с половиной, сыну десять. Частный дом, очень старый, семьдесят процентов износа, бытовые условия тяжелые. Мама сильно болеет, у неё щитовидка, диабет и инвалидность третьей группы. Ещё с нами живёт мой младший брат, ему двадцать, он работает менеджером в «Магните», но набрал кредитов, и ещё долги за свет и воду, поэтому нам очень… стеснённо. У мужа маленькая зарплата, на алименты я не подавала, он, конечно, помогает, но… в общем, это всё очень угнетает.
Упс, она сумела такое сказать! Чужому постороннему человеку! Может быть, он дедушка кого-нибудь из её учеников, город-то маленький, все друг друга знают… Всё равно, без разницы. Она незаметно, как ей кажется, вытирает влажные ладони о юбку. Ещё кое-что надо сказать, самое, на её взгляд, главное, и она даже открывает рот, но тут «псих» перебивает её:
- По чьей инициативе и по какой причине произошёл развод?
Казённо-то как. А с другой стороны, чего она хотела? Это же психиатр, а не психотерапевт, он не должен быть мягким и участливым. И она тут, у него в кабинете, за бесплатно, по Ольгиной просьбе, так что никто не обязан с нею сюсюкаться.
Она облизывает пересохшие почему-то губы и послушно отвечает:
- Инициатива была моя. Он… Денис… муж пил. Много, и бросать не хотел. А я не хотела, чтобы дети…
«Видели это всё», - собирается она сказать, но «псих» снова безапелляционно её перебивает:
- Недостаток половой жизни, значит. У вас, - уточняет он, заметив её недоумевающий взгляд.
Марина Сергеевна вспыхивает так, что ей кажется - загорелись не только щёки, но и волосы. Но одновременно её охватывает гнев, заполыхавший так же жарко.
Откуда такие выводы про её половую жизнь? Может, она со всей улицей уже перетрахалась? В домишке, где по стенам течёт вода, крошится крыша и сортир во дворе. И это что за диагноз вообще такой? Недостаток половой жизни? Ну да, у неё нет мужа, но у неё есть… у неё есть…
Никого у неё нет, даже вибратора. Предлагали же девки на восьмое марта подарить. Какое там, она же спит в одной кровати с дочкой. А сын - рядом на раскладушке. Нет, ну псих-то каков?! Что за средневековое мракобесие, в самом деле?!
Но всего этого Марина Сергеевна, одинокая женщина, никому не верящая, вслух не говорит. Бурлит внутри потихонечку. Потому она и развелась: всё в себе носила, пока не выгорела дотла. Или не выкипело. И тогда она пошла и подала заявление на развод.
И теперь живёт с детьми в избушке, где по ночам на полную громкость орёт телевизор, а мама немедля просыпается, если его выключить или убавить звук. Где брат приносит с работы давно просроченные продукты, а других нет. Где по стенам бегают мокрицы, а по кухне - крысы. И где напрочь отсутствует половая жизнь. И хорошая жизнь вообще.
Это был её выбор. Она сама его сделала и заднюю включать не намерена. Она выкарабкается. Она подала заявку на ипотечную льготную программу для учителей. Осталось только немного подождать. Но как трудно ждать!
«Псих» внимательно смотрит на неё, и Марина Сергеевна понимает, что уплыла куда-то мыслями, что это заметно, и что она, наверное, выглядит как аутистка. Осталось только большой палец в рот засунуть и начать раскачиваться на стуле. Она снова заливается жарким румянцем. Дура. Боже, какая всё-таки она дура!
- Перечислите, что вас беспокоит, - велит «псих», и Марина Сергеевна готова нервно рассмеяться. Её беспокоит, что ей не дадут льготную ипотеку, что сын хочет ходить в спортивную секцию по боксу и придётся тратиться ему на форму и на всё остальное, но самое главное, что её беспокоит…
Она обрывает себя на полумысли и послушно рассказывает про плохой сон, отсутствие аппетита и истерики по пустячным поводам.
«Псих» кивает, записывает, а потом деловито сообщает:
- Типичное тревожное расстройство. А скажите… - его взгляд вдруг оживает, - вас вообще что-нибудь в жизни радует?
Как это понимать? Марина Сергеевна окончательно теряется и бормочет:
- Ну, конечно, радует, как же иначе?
Он недоверчиво хмыкает:
- Что именно? Уточните.
- Дети, - удивлённо отвечает Марина Сергеевна. Она не понимает, как можно этого не понимать. - Мои дети меня очень радуют. Они растут, меняются, узнают новое, я им читаю, беседую с ними, рассказываю… И ещё работа.
- Работа? - сильнее оживляется психиатр. - Вас радует работа?
«А вас нет?» - подмывает Марину Сергеевну спросить, но она только кивает и уточняет:
- Мне нравится… учить. Преподавать. Я люблю свой предмет. Географию то есть.
Психиатр тоже кивает и пишет поверх предыдущего диагноза на листочке: «Лёгкое тревожное расстройство».
Лёгкое. То есть, если бы она сказала, что её ничто не радует, было бы тяжелое. А так - лёгкое.
Слава богу.
Что или кто её ещё радует, она уже не расскажет. Ни в коем случае.
Марина Сергеевна наконец вываливается из кабинета наружу - растерянная, растрёпанная, с рецептами на пирацетам, какое-то снотворное (тоже лёгкое) и на магний с витамином B6.
Она чувствует себя симулянткой.
Звонит сотовый в кармане снятой с вешалки куртки. Наверное, Ольга хочет проводить её к выходу и узнать, что же сказал специалист.
Но это звонит её главная радость. Её счастье. И несчастье.
Учитель математики, который не подозревает, что он - её радость и несчастье. На семь лет младше неё, балабол и вообще раздолбай. Так и директор школы считает, и весь остальной педколлектив. Марина Сергеевна втихаря от всех помогает ему заполнять электронный журнал и вести сайт. Вернее, не помогает, а просто делает это за него.
У них нет никакой половой жизни, но есть какая-то… странная дружба. Ночами напролёт она ждёт его редких смс-ок и следит за его аккаунтом на местном сайте знакомств: когда заходил? Обновлял ли профайл?
А сейчас ему наверняка требуется помощь в проверке ВПР. Всероссийских проверочных работ то есть.
- Алло? - говорит Марина Сергеевна в трубку и счастливо улыбается.
Психиатр бы удивился, если бы увидел её.