ВОИТЕЛЬНИЦА И МУДРЕЦ
Старый боевой друг - компьютер - дохнет и чахнет. Нашёл время, даже в ремонт нет смысла сдавать перед длинными праздниками.
Поэтому хочу вас всех поздравить прямо сейчас.
С Новым годом! С Новым драконом!
Злата-серебра, счастья и добра вам, мои дорогие!
Уходящий год для меня лично ознаменовался тем, что я начала делать людей. Все персонажи моих рассказов для меня живые люди потому что.
Вот для вас ещё один рассказ. Ему уже несколько месяцев, но я его отредактировала и вывешиваю здесь. Он ужасно банален, уж извините, но герои мне нравятся...
Люблю вас.
Читаю вас с ребёнкового нетбука.
* * *
- Наконец-то, Катерина! Ты не вне зоны, и телефон не отключен, просто удивительно! - Мамин голос заменил джипси-панк в наушниках гарнитуры, и Катя, тяжело вздохнув, закатила глаза.
- Я в электричке, мама, и тут полно народу, так что, пожалуйста…
- Нет уж, дорогая, если нам в кои веки выпал случай поговорить, будь любезна! - Против маминого тридцатилетнего педагогического стажа, как обычно, не попрёшь. - А что у тебя с машиной?
- В сервисе, - лаконично пояснила Катя, поднимаясь и начиная проталкиваться в тамбур, переступая через корзины, сумки и мотыги, обмотанные тряпьём, извиняюще улыбаясь бабулькам в панамках - обычному контингенту воскресных пригородных электричек. Бабульки лишь изредка разбавлялись дедульками - воскресная электричка как отражение печальной демографической ситуации в стране. Она сделала мысленную пометку «запомнить аналогию».
- Разбила?! Катерина!
- Масло надо поменять, мама! Как вы?
- Загляни уже, наконец, домой хоть на часок, и узнаешь, как мы! Куда ты едешь в воскресенье? Опять на какое-нибудь своё… задание? - В силу врождённой интеллигентности мама не озвучила напрашивающийся эпитет.
Газетная рубрика, собственное детище, нежно любимое Катей и горячо ненавидимое мамой, называлась незамысловато: «Репортёр идёт…». Сама Катя называла её «Репортёр идёт на…» и «Репортёр идёт в…». За два последних года она побывала и «в», и «на» - от следственного изолятора до операционной, попробовала кучу профессий - от водолаза до крупье в подпольном казино. Некоторые из таких репортажей уже перекупили издания покруче её еженедельника, и ей вполне реально светила телевизионная карьера, благо, - спасибо маме с папой, - внешность ещё как позволяла.
Словом, Катя была абсолютно, незамутнённо счастлива и благословляла тот день, когда забрала документы из универа и полностью посвятила себя газете, но мама решительно отказывалась это понимать.
У мамы было два конька. Первый - дочь должна получить хорошее образование, и второй - дочь должна удачно выйти замуж.
- Еду на выставку собак, - не моргнув глазом, соврала Катя, прислоняясь плечом к стенке тамбура. На самом деле сегодня её ждали в парашютном клубе «Атлант», но маме знать это было совсем не обязательно.
- Слабо верится, - ехидно отозвалась та. - А где же острые ощущения, которых ты всё время ищешь?
- В жизни надо испытать всё, - съехидничала в ответ Катя, машинально наматывая на палец ленту от косички. Она любила заплетать свои тёмные кудри в такие вот маленькие косички, что придавало ей обманчиво трогательный и беззащитный вид «мечты педофила», по меткому выражению редакционного фотографа Лёхи. Лёха оказался как раз таким «мечтателем», за что и получил пару раз по яйцам - Катя и навязчивости не терпела, и курсы тхэквондо заканчивала не зря. - Всё, кроме садо-мазо и тяжёлых наркотиков. Наверное.
Краем глаза она поймала в стекле ошеломлённые взгляды попутчиков - паренька лет четырнадцати, веснушчатого, в очках, с ярким рюкзачком, уставившегося на неё неверяще и восхищённо, и сорокалетней матроны в соломенной шляпке и тоже в очках - видимо, его мамаши. Тут уж никакого восхищения - шок и негодование. Вздохнув, Катя мило ей улыбнулась и понизила голос:
- Послушай, мама…
- Когда ты приедешь домой? - провокационную тираду про садо-мазо мама величественно пропустила мимо ушей.
- Не скажу, а то ты опять какого-нибудь Диму пригласишь на ужин.
- Дима не какой-нибудь! - Оседлав конька номер два, мама мгновенно потеряла своё величественное спокойствие. - Это сын тёти Раи и дяди Миши!
- Да будь он хоть негром преклонных годов, мама!
Дима не был негром. Он был врачом и только что вернулся из Англии, где, кажется, стажировался. У мамы, конечно же, немедля созрел План с большой буквы.
Этого самого Диму Катя смутно помнила малолетним очкариком, таким же, как пацан, переминавшийся сейчас напротив неё. А на прошлой неделе Диму она разглядела только мельком, едва войдя в гостиную. Увидев незнакомого светловолосого парня, подымающегося из кресла, и сообразив, что в действие вступил План, она в гневе развернулась и вылетела вон из дома.
Больше всего, впрочем, её взбесило то, что парень за какое-то мгновение неожиданно зацепил: старомодной ли учтивостью - он даже, кажется, поклониться собирался! - или твёрдостью спокойного взгляда серых, чуть насмешливых глаз.
- Дима очень умный мальчик, у него блестящие перспективы…
- Значит, зануда, ни на что настоящее не способный! - прервала её Катя, начиная злиться. Её отношения с мужчинами были просты - влюблялась она легко, без шекспировского накала страстей, после пары месяцев романа так же непринуждённо переводя партнёра в разряд добрых друзей, инстинктивно с самого начала не связываясь с теми, кто мог запасть на неё всерьёз. В общем, «дорогу знаю, секс люблю», но без фанатизма. Ну, а то, что часто к сердцу вдруг подступала острая непонятная тоска, можно было списать на гормональные перепады. - Если я чего-то не терплю в мужчинах, так это занудства! Всё, мама, извини, мне пора выходить. Я перезвоню. Я тебя люблю, мам! Я скоро приеду, правда, правда, может быть, даже завтра! Папе привет. Целую.
Катя бросила телефон в сумочку и, направляясь к дверям вагона, весело подмигнула мальчишке, который всё ещё не сводил с неё восторженно распахнутых глаз.
* * *
Вернувшись наконец, в свою съёмную однушку недалеко от центра, - которую, кстати, ей за символическую плату сдавал один из «бывших», - Катя устало растянулась на софе. Не было сил даже пойти в душ. Всё тело ломило, саднили, как в далёком детстве, разбитые коленки - приземление после прыжка вышло достаточно жёстким. Но небо… небо того стоило.
«Будет время, поеду ещё, - лениво подумала Катя, закрывая глаза и уплывая в сон. - Надо бы проверить, включен ли будильник. Надо бы раздеться… Надо бы…»
* * *
«Надо бы взять копьё в следующий раз. Усложнить тренировку».
Кайя опустила меч, аккуратно вложила его в ножны. Дыхание постепенно выравнивалось. Свободной рукой она отвела назад прилипшие к разгорячённому лицу пряди тёмных волос, выбившиеся из полураспустившейся косы. Нагрузку она себе сегодня задала совсем нешуточную. И то - за несколько дней её путешествия ко двору нового властелина это была первая тренировка. Наставник Раден ой как не одобрил бы.
Она с вожделением оглянулась через плечо на успевшую уже прогреться прозрачную воду маленького озерка и начала неторопливо расстёгивать доспехи.
- Пока ты совсем не разделась…
Человек, вдруг шагнувший из камышовых зарослей, не успел сказать и второго слова этой фразы, когда её клинок покинул ножны. В другой её руке вмиг оказался кинжал. Чуть пригнувшись, она ждала, словно изготовившаяся к прыжку рысь.
Помедлив, незнакомец продолжил, разводя в стороны пустые ладони:
- Просто хотел предупредить, что ты здесь не одна.
Проклятье!
Теперь она его узнала, хоть видела однажды и мельком.
Высокий, широкоплечий, медноволосый, светлоглазый. Левая бровь перечёркнута белёсым шрамом, отчего кажется удивлённо вздёрнутой. Выглядит как воин, но не воин.
- Следишь за мной, мудрец? - прошипела она свирепо.
Его лицо осталось абсолютно невозмутимым:
- Исследовал течение реки, - не поворачиваясь, он махнул в сторону впадавшей в камыши речушки. - Ну, а коль выпала удача полюбоваться таким зрелищем… - он чуть улыбнулся, - грех было отказаться.
- Чего ж не долюбовался до конца? - огрызнулась Кайя, снова пряча оружие и раздражённо сдёргивая завязку с косы. Дьявол, как же она может хранить наследницу трона, если увлеклась так, что не заметила чужого присутствия в двух шагах от себя?!
- Это было бы нечестно по отношению к тебе, - проговорил он серьёзно, хотя в серых глазах угадывалась смешинка, - или ей так показалось от злости? - Не вини себя за то, что ничего не заметила, пока я не открылся. У меня, видишь ли, есть определённые способности…
- Ты чародей? - успокаиваясь, спросила Кайя, с любопытством разглядывая его.
Он пожал плечами, проводя ладонью по растрепавшимся волосам:
- С чародейским даром надо родиться, а я просто учёный. Хотя не без способностей.
Теперь он улыбался открыто. На правой щеке появилась ямочка. Кайя вдруг поняла, что он не намного старше её - может быть, лет на пять-семь.
- Я забыла, как тебя зовут, мудрец, - проворчала она, подавляя желание улыбнуться в ответ - нечего баловать! А то мудрецов она не видела… Правда, все они были совсем стариками.
- Габриэль, - просто сказал тот. - А ты - Кайя, новая телохранительница принцессы Лораны. Могу я задать тебе нескромный вопрос?
Ого!
- Спрашивай, - выдержав должную паузу, царственно кивнула она.
- Почему ты избрала для себя такой путь?
- Какой? - так и вспыхнула Кайя, куда делась невозмутимость. - Неженский? Так ты тоже считаешь, как большинство воинов, что женщина годна только на то, чтобы готовить для мужчины еду и вынашивать ему детей?
Габриэль покачал головой.
- Нет. Хотя я думаю, что для женщины более естественно дарить жизнь, нежели отнимать. Просто мне кажется, что ты, лично ты, способна на большее, чем постоянные игры со смертью.
Кайя на миг потеряла дар речи.
Пока длился этот странный разговор, мудрец ошеломлял её всё больше. Никто на свете, даже бывший любовник, даже побратимы или наставник, не подбирался к ней так близко. И ведь за какой-то миг! У неё даже кончики пальцев похолодели, как перед боем.
Наверное, он всё-таки чародей, хоть и не признаётся.
- Зачем ты наблюдал за рекой? - резко сменила она тему беседы, не ответив на его вопрос.
Габриэль снова улыбнулся - на сей раз понимающе:
- Хочу улучшить судоходные качества наших кораблей, - жестом ярмарочного фокусника он извлёк из-за пазухи маленький аккуратный кораблик в полной оснастке и поставил его на свою широкую ладонь. - Вот.
- Тебе, я вижу, совсем нечем заняться на королевской службе, мудрец, - язвительно фыркнула Кайя, отдёргивая непослушную руку, так и потянувшуюся к дивному кораблику. - В игрушки играешь?.. Хм… Какие странные мачты…
- Ты заметила? - ещё больше оживился Габриэль. - Знаешь, этот малыш преодолевает милю до устья гораздо быстрее, чем кораблик с обычной оснасткой.
- Это, может, случайность? - поддела его Кайя, насмешливо вскинув бровь. - Просто обычный кораблик мог зацепиться за корягу или…
- Я повторил этот опыт несколько раз. Результат всегда был один и тот же. - Мудрец помедлил. - Тебе ведь интересно всё это? Значит, я правильно угадал - ты способна на большее. Хочешь посмотреть мою лабораторию? У меня есть особый… прибор, с помощью которого можно наблюдать за звёздами.
Кайя даже забыла, что хотела рассердиться на то, что он опять говорит о ней лишнее:
- Смотреть на звёзды? О!..
- Ты сможешь придти ко мне сегодня ночью? Твоя служба у принцессы Лораны это дозволяет?
- О! - повторила Кайя растерянно. И вдруг ей неудержимо захотелось смутить его, пробив броню этого спокойствия. Она лукаво прищурилась. - Значит, прибор? Это теперь так называется?
Габриэль непонимающе моргнул, ещё раз. Взгляд его стал растерянным и даже слегка обиженным:
- Я не… Я ничего не имел в виду, кроме того, что сказал!
Кайя выдержала драматическую паузу и наконец заливисто расхохоталась:
- Значит, ты ничего не имел в виду? Даже не знаю, что счесть более оскорбительным!.. - Оборвав смех, она легко коснулась его руки: - Извини. Сегодня я на страже в опочивальне. Другой телохранитель сменит меня через две ночи. Я приду. В полночь.
- Я буду ждать тебя, воительница, - Габриэль степенно поклонился. - А теперь я ухожу - тебе, наверное, не терпится освежиться после своих… занятий.
Кайя открыла было рот, но промолчала, лишь проводила глазами его рослую фигуру. Почему-то её задело, что он так ни разу и не обернулся.
Она опустилась на колени и пристально вгляделась в собственное отражение на глади озерка. Как, почему этот незнакомец враз увидел в ней то, чего другие даже и не пытались разглядеть?
Кайя ударила ладонью по воде. Полетели брызги.
* * *
Сидя в разворошённой постели, Катя помотала головой. Отчаянно захотелось курить, хотя она бросила больше года назад.
- Вот это сон! - вслух проговорила она, не узнавая собственного голоса.
В ладони всё ещё чувствовалась рукоять меча - короткого, но тяжёлого, отлично сбалансированного… Что такое тяжесть меча в руке, Катя хорошо знала по ролевым играм - на ролевушки она ездила до сих пор, когда время позволяло.
Только этот меч был не бутафорский.
Боевой.
Выскочив из постели, она подбежала к зеркалу.
За собственными чертами смутно проступало другое лицо - более скуластое, более смуглое, с шире поставленными, но тоже тёмными, яркими, вопрошающими глазами.
- Кайя… - снова вслух произнесла она и метнулась обратно к постели, нашаривая на полу брошенный вчера возле софы ноутбук. - Надо записать!
Она отчаянно цокала по клавиатуре, торопясь поймать ускользающие видения… слова… лица… голоса…
Как же его звали, как его звали, чёрт побери, этого мудреца?!
Габ… Габриэль…
Захлопнув ноут, она откинулась на софу.
Почему он кажется таким знакомым, этот человек из неведомо каких далей?
«Иди. Есть и другие миры, кроме этого…»
* * *
В последующие две ночи Катя ложилась в свою постель так осторожно, будто готова была вскочить в любой момент. И просыпалась с чувством облегчения и смутного разочарования.
На третью ночь ей пришлось дежурить в пожарной части - не без происшествий, что было чертовски выигрышно для репортажа, но, к счастью, и без жертв, - и она рухнула на софу, не разбирая постели. Никаких таких снов она уже не ждала, и последней связной мыслью было: «Будет тяжёлый день»…
* * *
«Будет тяжёлый день», - подумала Кайя, взлетая по крутой винтовой лестнице в обиталище мудреца.
Предыдущие две ночи она провела у опочивальни принцессы, лишь иногда сторожко задрёмывая, а сегодняшняя ночь будет отдана ему.
Мудрецу.
Габриэлю.
Сердце, вздрогнув, странно замерло.
Что за глупости!
Он, наверно, услышал или почувствовал её приближение, хотя она старалась ступать совсем неслышно. Дверь наверху лестницы вдруг распахнулась, и она поймала себя на том, что улыбается навстречу его спокойной улыбке.
Точно, глупости…
Мудрец церемонно отступил назад, давая ей пройти.
- О! - произнесла Кайя, вспыхнула и досадливо прикусила губу. Ну почему в его присутствии она то и дело произносит это дурацкое «о», как пятилетняя девочка, которой показали новую куклу?! Но лаборатория мудреца поистине ошеломляла.
Глаза у Кайи разбежались - ей хотелось завертеться волчком, чтобы рассмотреть и потрогать сразу всё: модели кораблей, чучела диковинных птиц и зверей, сосуды причудливой формы с разноцветным содержимым, карты невиданных земель на стенах, огромный странный шар с рельефными изображениями на подставке посреди комнаты…
- Это наша земля в миниатюре. Называется глобус, - живо пояснил Габриэль, откровенно наслаждаясь её восторгом. - Мы сейчас находимся вот здесь. - Он повернул шар и коснулся длинными чуткими пальцами точки на нём.
Кайя наклонилась поближе:
- Как… как это было сделано? Ты сам сделал его?
- Не только я, но многие учёные. Я хорошо знаю некоторые страны - Феррану, например.
По её спине пробежал зябкий холодок, и она едва удержалась, чтобы не поёжиться. Порывисто отвернулась:
- Вообще-то я пришла посмотреть не на землю, а на звёзды! Покажи мне их, мудрец!
- Хорошо, воительница, - после паузы медленно проговорил он. Спиной она чувствовала его внимательный взгляд. - Надо подняться ещё выше.
Загадочный прибор состоял из нескольких трубок разной толщины и длины, нацеленных в ночное небо. Габриэль заглянул в меньшую из них, покрутил какое-то колёсико сбоку и молча поманил к себе Кайю.
И она замерла, не в силах вздохнуть, не в силах оторвать взгляд от распахнувшейся перед нею бездны…
Сотни и сотни сотен сверкающих бриллиантов на иссиня-чёрном бархате неба - совсем рядом, так близко…
Опомнившись, она отдёрнула пальцы, невольно вцепившиеся в локоть Габриэля, и посмотрела ему в лицо.
И утонула снова - в глазах, таких же глубоких как звёздное небо над их головами.
Габриэль первым нарушил молчание:
- Каждый раз, когда я вижу это, то думаю, что Вселенная так же безгранична, как человеческая душа. Так же величава и непознаваема. Так же прекрасна…
- Ты мудрец или поэт? - хрипло пробормотала Кайя, отворачиваясь, чтобы уйти от этого пристального взгляда. - Так же прекрасна?! Так же страшна и так же черна!
Она резко отпрянула от его протянутой руки, едва не задев чудесный прибор.
- Что гнетёт тебя, воительница? - тихо спросил Габриэль.
Кайя повернулась к нему, бессознательно зажимая ладонью горло, будто пытаясь удержать готовые сорваться слова.
Зарыться лицом в это надёжное плечо, укрыться в этих больших руках, выплёскивая наконец тоску и боль, раствориться в этих глазах, которые поймут, которые…
Простят.
Она отчаянно зажмурилась:
- Нет! Это моя ноша, мудрец, не твоя…
- Кайя…
- Нет!.. - Она выпрямилась, гордо вскинув голову, и положила руку на рукоять меча. - Мне пора, мудрец. Спасибо тебе… за звёзды.
* * *
На этот раз Катя очнулась на полу возле софы.
И на этот раз она по-настоящему, до судорожного озноба, испугалась.
Почему продолжается этот невообразимый сон?!
Она никогда не была ни верующей, ни суеверной, в шутку именовала себя агностиком, считая, что если и существует некое Нечто, то лично ей сталкиваться с ним не приходилось. И слава Богу, ха-ха.
«Есть и другие миры, кроме этого…»
Она схватила мобильник и начала лихорадочно пролистывать список контактов, где были телефоны экстрасенсов, с которыми столкнула её судьба за годы журналистской карьеры.
«Что за бред! Опомнись, Катерина!»
Вот что сказала бы мама.
Катя отбросила мобильник.
Так. Сегодня она переночует у мамы, а завтра… завтра видно будет.
Она потёрла ладонями заледеневшие локти, вскочила и подошла было к зеркалу, но застыла, не решаясь в него заглянуть.
Больше всего её напугала тьма, притаившаяся в этой девушке… Кайе.
Будто бы эта тьма таилась в ней самой.
* * *
- Ну ма-ам!
- Да, твоё слишком внезапное появление на ночь глядя как-то настораживает, хотя ты, конечно, обещала приехать, и я очень рада, - мама аккуратно положила Кате на блюдце вишнёвое варенье, а рядом - вышитую салфетку. - Ничего не случилось? Тебя, может быть, кто-то преследует? Катерина?
- Мамуля, я тебя умоляю! - Катя со стуком поставила чашку на стол и воздела к потолку глаза и ложку. - Ну кто меня может преследовать?!
Кроме снов…
- Ну, с этими твоими… репортажами - кто угодно! - Мама махнула рукой и принялась нарезать сыр и ветчину кружевными ломтиками.
- Ага, пожарник, хирург и пара… - Катя прикусила язык и сделала вид, что поперхнулась чаем.
Мама вопросительно подняла тонкие брови:
- Пара..?
- Пара байкеров, - выкрутилась Катя и цапнула с дощечки сразу несколько кусочков ветчины.
- Уже и минутки подождать не можешь, как маленькая, - мама укоризненно покачала головой и подлила ей в чашку кипяток. - Ты ещё больше похудела. Что ты ешь на работе?
- На работе я не ем, мама, на работе я закусываю! - фыркнула Катерина, хватая кусок сыра. - Шутка! Мамуль, я тебя люблю! - потянувшись через стол, она звонко чмокнула маму в щёку. - А папа скоро вернётся из командировки?..
- В четверг. У тебя точно всё в порядке?
- Точнее быть не может! - жизнерадостно заверила Катя и схватила заварочный чайник.
Ещё как может…
Она долго лежала, упорно таращась в потолок своей бывшей комнатки, которую мама до сих пор именовала «детской». Но глаза сами так и слипались. Наконец сдавшись, Катя трижды пробормотала про себя, как молитву, почти забытое бабушкино «Куда ночь, туда и сон», и провалилась, будто в яму.
«Пожалуйста… Я не могу…»
* * *
«Не могу.
Но ты должна, Кайя!
Он сказал…
Дарить жизнь. А не отнимать».
Кайя прижала ладонь к животу.
Суждено ли ей когда-нибудь подарить жизнь?
Она вскочила, мгновенно оделась, застегнула доспехи.
Копьё. Меч. Кинжал.
Всё, что понадобится в завтрашнем бою.
Если боги смилостивятся и позволят ей столкнуться с человеком, чьё лицо так долго виделось ей в кошмарах.
Да продлятся дни принцессы Лораны - девчушка отпустила её на битву, когда Кайя поведала ей обо всём. Фиалковые глаза маленькой принцессы, внимательно слушавшей её рассказ, были не по-детски серьёзны. Эта девочка когда-нибудь станет настоящей королевой, матерью своего народа.
Кайя бежала всю дорогу до озерка, напевая про себя боевой марш Ферраны.
Она до изнеможения отрабатывала удары копьём и увёртки, потом перешла к упражнениям с мечом и кинжалом. Остановилась, только когда поняла, что тело на грани изнеможения. Надо дать ему отдых для завтрашней битвы.
Она с размаху бросилась в тёплую воду нагревшегося за день озерка.
Не думать ни о чем.
Только ни о чём не думать!
Кайя поспешно обтёрла себя ладонями, стряхивая воду, набросила одежду.
Сейчас она была начеку, но всё равно не поверила своим ушам, когда камыши вдруг тихо зашуршали, раздвигаемые осторожной рукой.
Он. Это он.
Она распласталась на песке, в тени валуна, затаив дыхание. Сердце неровно билось.
Как он узнал, что она здесь?!!
Кайя запрещала себе думать о нём весь этот месяц, что они не виделись. Точнее, видели друг друга, но мельком и изредка, на каких-нибудь нудных церемониях, когда она стояла, замерев у кресла принцессы, а Габриэль о чём-нибудь вполголоса беседовал с другими придворными или даже с самим королём.
Однажды она видела, как мудрец демонстрировал королю Мартину свой чудесный кораблик, а король с любопытством трогал пальцем мачты, расплывшись в совершенно мальчишеской улыбке.
Кайя ни взглядом, ни жестом ни разу не показала, что вообще видит Габриэля, скользила глазами по его лицу так же равнодушно, как по лицам других придворных, делая вид, что не замечает его пытливых выразительных взглядов.
«Нет, мудрец.
Ты ничего больше не узнаешь обо мне, ты не приблизишься ко мне, пока я не сделаю то, что должна сделать.
А потом я, может быть, буду уже мертва. Если повезёт.
Уходи!
Не ищи меня, Габриэль».
Кайя услышала его разочарованный вздох - видимо, он решил, что она уже ушла.
Снова зашуршали камыши.
Она уткнулась лбом в сырой колкий песок и беззвучно разрыдалась.
* * *
Катя заворочалась во сне, едва слышно застонав, на миг распахнула глаза, пытаясь вырваться из паутины этого сна, чувствуя, как горячие слёзы обжигают ей щеки.
* * *
Полуденное солнце палило беспощадно, выжимая струйки пота изо всех пор и без того изнемогающих тел.
Пот, кровь и рвота.
Вопли, стоны, пронзительное лошадиное ржание и отчаянная ругань.
Выпущенные из распоротых животов кишки, расколотые черепа, острые обломки костей, торчащие из зияющих ран.
Вот он, истинный лик битвы, о которой потом будут слагать возвышенные оды.
Вот он, человек, к которому Кайя прорывалась сквозь ряды своих и чужих.
Чёрный Бран, командир мечников князя Эврила, союзника короля Мартина в этой битве, повернулся к ней, оскалившись в усмешке, которая мерещилась ей вот уже двенадцать лет.
Наконец-то!
- Эй, щенок! - гаркнул Бран, уставившись на неё налитыми кровью шальными глазами. - Чей ты оруженосец? Поди сюда, помоги мне перевязать чёртову рану! Проклятье, я чуть было не лишился яиц!
Он весело выругался, крепко зажимая ладонью бедро пониже кольчуги.
Кайя метнулась к нему, но остановилась, не добежав пары шагов.
Мама. Отец. Брат. Сёстрёнки.
- Чего встал? В штаны наложил? - захохотал мечник. - Да, я Чёрный Бран! Узнал?
- Узнала, - негромко поправила его Кайя, снимая и отбрасывая шлем. Кудри рассыпались по плечам. - Сейчас ты умрёшь, - сказала она просто. - Защищайся!
- Чего-о? - неверяще протянул Бран, машинально беря меч наизготовку. - Девка?! Да ты кто такая?
Не отвечая, она взмахнула мечом. Клинки скрестились со скрежетом.
Он был опасен, как раненый вепрь, но Кайя уже не была восьмилетней девочкой, распластавшейся на трупах родных. Она была воительницей.
Она уворачивалась и вновь рубила, отступала и нападала, пока он наконец не дрогнул. И, почувствовав это, девушка из последних сил удвоила натиск.
- Не сметь! - зло зарычал Бран своим подбегающим воинам. - Я сам прикончу эту сучку! Я…
Острый, как бритва, кинжал Кайи вошёл ему в горло, и слова перешли в сдавленный хрип, но, повернувшись к ней, Бран нанёс последний, самый страшный удар.
Кайя отпрянула, уже понимая, что не успевает, не успевает уклониться...
Что ж, долг исполнен.
Прощай, Габриэль.
* * *
- Катерина, Катя! Очнись! Ты вся горишь… Да что такое с тобой, Господи!
Что-то мокрое легло ей на лоб, капли упали на пересохшие губы.
* * *
- Пить…
Кайя медленно разлепила воспалённые веки.
Над головой маячила туго натянутая тёмная ткань. Остро и дурманяще пахло травами.
«Палатка лекаря», - поняла Кайя.
Бой закончился. Она была жива, а Чёрный Бран - мёртв.
Как ни странно, она не чувствовала ни ликования, ни удовлетворения, а только тяжкую, бесконечную опустошённость.
Сцепив зубы до хруста, она попыталась приподняться на локтях с одеяла, на котором лежала, но беспомощно завалилась на бок, вскрикнув от пронзительной боли в правой руке.
В правой руке?
Не веря своим глазам, Кайя уставилась на тщательно забинтованный обрубок - всё, что осталось от её руки чуть ниже плеча.
Она медленно провела пальцами по сырым окровавленным бинтам, наконец-то ощутив звенящее облегчение.
«Я расплатилась»…
Теперь она могла смело принять королевскую кару.
- Кто пустил её на поле боя?! Она же телохранительница принцессы! - прогремел вдруг снаружи искажённый яростью и отчаянием голос
Габриэль?!
Полог платки резко отдёрнулся, и в проём хлынул яркий солнечный свет.
Всегда непроницаемое лицо застывшего на пороге Габриэля передёрнулось, как от острой боли.
- Это принцесса отпустила меня, - переглотнув, хрипло проговорила Кайя и отвернулась, чтобы не видеть этой муки в его взгляде.
Не говоря больше ни слова, он двумя шагами пересёк палатку и опустился на колени возле постели, поспешно доставая из-за пазухи маленькую фляжку. Бережно приподнял девушку, подсунув ладонь ей под затылок.
Жидкость во фляжке была кисловато-терпкой, но пахла почему-то мёдом, и Кайя с наслаждением глотала её, чувствуя, как прохладные капли щекочут подбородок, падают на шею. Ощутив, как пальцы Габриэля осторожно стирают эти капли, Кайя в замешательстве приоткрыла глаза.
- Что он сделал тебе? - почти шёпотом спросил мудрец.
Девушка глубоко вздохнула, так, что голова опять закружилась:
- Когда в Ферране был переворот… двенадцать лет назад… - она остановилась. Габриэль задумчиво кивнул. - Мой отец принял сторону бывшего князя. Бран тогда командовал отрядом наёмников, которые уничтожали отступников и их семьи… - Кайя снова запнулась.
- Он погубил твою семью, а ты выжила и стала воительницей, чтобы отомстить, - медленно закончил мудрец.
- Чтобы стать сильной, - покачала головой Кайя. - И… да, чтобы найти его… если боги будут благосклонны…
- Они были благосклонны к тебе, а не к нему, - прозвучал чужой негромкий голос, и Кайя невольно вздрогнула. - Но он был нашим союзником.
У входа, пристально глядя на них, стоял король Мартин. Голова его была перебинтована, серый плащ - в бурых пятнах, тонкогубый рот сурово сжат.
Габриэль крепче прижал девушку к себе, и Кайя почувствовала, как отчаянно заколотилось его сердце прямо напротив её сердца.
- Я готова принять твою кару, властитель, - она вызывающе вскинула голову, не обращая внимания на вновь вспыхнувшую боль.
- Боги были благосклонны к тебе, - спокойно продолжал король, - но они взяли за это свою дань, - он кивком указал на её плечо.
- Ваше величество! - воскликнул мудрец, и король перевёл на него усталый взгляд:
- Она больше не сможет служить принцессе. Что станет с нею?
Кайя замерла, затаив дыхание.
- Я буду её руками, - просто и твёрдо промолвил Габриэль.
Скупая усмешка мелькнула на лице Мартина, и он, не сказав больше ни слова, шагнул прочь. Полог, качнувшись, опустился.
В полутьме палатки воительница и мудрец молча глядели друг на друга, глаза в глаза.
Каждый вбирал в себя другого.
Отдавал себя другому.
Кайя первой нарушила молчание.
- Ну вообще-то у меня ещё осталась одна рука, - выпалила она почти весело, - так что ты не очень-то задавайся, мудрец!
Габриэль ошеломлённо моргнул. Губы его задрожали, и он вдруг зарылся лицом в спутанные кудри Кайи, стискивая её в объятиях и осторожно покачивая, словно ребёнка.
- И я всё равно воительница, не забывай, - продолжала она прерывающимся голосом, зажмуриваясь и вжимаясь в него так, словно хотела раствориться в нём. - И ужас какая вспыльчивая. И вздорная. И ветреная. И упрямая. И.. много болтаю…
- Ну с этим-то последним я точно знаю, что делать, - выдохнул Габриэль, решительно беря её за подбородок.
Когда поцелуй наконец прервался, Кайя блаженно уткнулась носом ему в шею, и вправду ничего уже больше не говоря.
Она наконец была дома.
* * *
Катя осторожно села на кровати и ошеломлённо огляделась, чувствуя странную пронзительную печаль.
И… зависть?
Она отчего-то точно знала, что этот удивительный сон больше никогда не продлится.
Потому что всё закончилось.
Кайя, воительница, обрела мир.
«А ты, Катерина?»
К стакану с клюквенным морсом на тумбочке была приложена записка. Мамин строгий учительский почерк.
«Меня срочно вызвали в школу. Буду после двух. За тобой кое-кто присмотрит. Веди себя хорошо и выпей лекарство, которое он тебе даст».
Он??
Обо всём уже догадываясь, Катя вихрем соскочила с постели и запахнула на себе мамин махровый халат, готовая вылететь за дверь. Но перед глазами вдруг зарябили радужные круги, и она покачнулась, слепо протягивая вперёд руку, чтобы не упасть.
Чьи-то большие ладони поддержали её.
Подняв голову, Катя ошеломлённо встретила прищуренный, тёплый, знакомый взгляд. По спине пробежала дрожь.
«Габ..?»
- Дима? - запинаясь, пробормотала она.
- Вообще-то Митя, - голос был тоже знакомым и самую чуточку насмешливым. - Вот мы и встретились.
Поэтому хочу вас всех поздравить прямо сейчас.
С Новым годом! С Новым драконом!
Злата-серебра, счастья и добра вам, мои дорогие!
Уходящий год для меня лично ознаменовался тем, что я начала делать людей. Все персонажи моих рассказов для меня живые люди потому что.
Вот для вас ещё один рассказ. Ему уже несколько месяцев, но я его отредактировала и вывешиваю здесь. Он ужасно банален, уж извините, но герои мне нравятся...
Люблю вас.
Читаю вас с ребёнкового нетбука.
* * *
- Наконец-то, Катерина! Ты не вне зоны, и телефон не отключен, просто удивительно! - Мамин голос заменил джипси-панк в наушниках гарнитуры, и Катя, тяжело вздохнув, закатила глаза.
- Я в электричке, мама, и тут полно народу, так что, пожалуйста…
- Нет уж, дорогая, если нам в кои веки выпал случай поговорить, будь любезна! - Против маминого тридцатилетнего педагогического стажа, как обычно, не попрёшь. - А что у тебя с машиной?
- В сервисе, - лаконично пояснила Катя, поднимаясь и начиная проталкиваться в тамбур, переступая через корзины, сумки и мотыги, обмотанные тряпьём, извиняюще улыбаясь бабулькам в панамках - обычному контингенту воскресных пригородных электричек. Бабульки лишь изредка разбавлялись дедульками - воскресная электричка как отражение печальной демографической ситуации в стране. Она сделала мысленную пометку «запомнить аналогию».
- Разбила?! Катерина!
- Масло надо поменять, мама! Как вы?
- Загляни уже, наконец, домой хоть на часок, и узнаешь, как мы! Куда ты едешь в воскресенье? Опять на какое-нибудь своё… задание? - В силу врождённой интеллигентности мама не озвучила напрашивающийся эпитет.
Газетная рубрика, собственное детище, нежно любимое Катей и горячо ненавидимое мамой, называлась незамысловато: «Репортёр идёт…». Сама Катя называла её «Репортёр идёт на…» и «Репортёр идёт в…». За два последних года она побывала и «в», и «на» - от следственного изолятора до операционной, попробовала кучу профессий - от водолаза до крупье в подпольном казино. Некоторые из таких репортажей уже перекупили издания покруче её еженедельника, и ей вполне реально светила телевизионная карьера, благо, - спасибо маме с папой, - внешность ещё как позволяла.
Словом, Катя была абсолютно, незамутнённо счастлива и благословляла тот день, когда забрала документы из универа и полностью посвятила себя газете, но мама решительно отказывалась это понимать.
У мамы было два конька. Первый - дочь должна получить хорошее образование, и второй - дочь должна удачно выйти замуж.
- Еду на выставку собак, - не моргнув глазом, соврала Катя, прислоняясь плечом к стенке тамбура. На самом деле сегодня её ждали в парашютном клубе «Атлант», но маме знать это было совсем не обязательно.
- Слабо верится, - ехидно отозвалась та. - А где же острые ощущения, которых ты всё время ищешь?
- В жизни надо испытать всё, - съехидничала в ответ Катя, машинально наматывая на палец ленту от косички. Она любила заплетать свои тёмные кудри в такие вот маленькие косички, что придавало ей обманчиво трогательный и беззащитный вид «мечты педофила», по меткому выражению редакционного фотографа Лёхи. Лёха оказался как раз таким «мечтателем», за что и получил пару раз по яйцам - Катя и навязчивости не терпела, и курсы тхэквондо заканчивала не зря. - Всё, кроме садо-мазо и тяжёлых наркотиков. Наверное.
Краем глаза она поймала в стекле ошеломлённые взгляды попутчиков - паренька лет четырнадцати, веснушчатого, в очках, с ярким рюкзачком, уставившегося на неё неверяще и восхищённо, и сорокалетней матроны в соломенной шляпке и тоже в очках - видимо, его мамаши. Тут уж никакого восхищения - шок и негодование. Вздохнув, Катя мило ей улыбнулась и понизила голос:
- Послушай, мама…
- Когда ты приедешь домой? - провокационную тираду про садо-мазо мама величественно пропустила мимо ушей.
- Не скажу, а то ты опять какого-нибудь Диму пригласишь на ужин.
- Дима не какой-нибудь! - Оседлав конька номер два, мама мгновенно потеряла своё величественное спокойствие. - Это сын тёти Раи и дяди Миши!
- Да будь он хоть негром преклонных годов, мама!
Дима не был негром. Он был врачом и только что вернулся из Англии, где, кажется, стажировался. У мамы, конечно же, немедля созрел План с большой буквы.
Этого самого Диму Катя смутно помнила малолетним очкариком, таким же, как пацан, переминавшийся сейчас напротив неё. А на прошлой неделе Диму она разглядела только мельком, едва войдя в гостиную. Увидев незнакомого светловолосого парня, подымающегося из кресла, и сообразив, что в действие вступил План, она в гневе развернулась и вылетела вон из дома.
Больше всего, впрочем, её взбесило то, что парень за какое-то мгновение неожиданно зацепил: старомодной ли учтивостью - он даже, кажется, поклониться собирался! - или твёрдостью спокойного взгляда серых, чуть насмешливых глаз.
- Дима очень умный мальчик, у него блестящие перспективы…
- Значит, зануда, ни на что настоящее не способный! - прервала её Катя, начиная злиться. Её отношения с мужчинами были просты - влюблялась она легко, без шекспировского накала страстей, после пары месяцев романа так же непринуждённо переводя партнёра в разряд добрых друзей, инстинктивно с самого начала не связываясь с теми, кто мог запасть на неё всерьёз. В общем, «дорогу знаю, секс люблю», но без фанатизма. Ну, а то, что часто к сердцу вдруг подступала острая непонятная тоска, можно было списать на гормональные перепады. - Если я чего-то не терплю в мужчинах, так это занудства! Всё, мама, извини, мне пора выходить. Я перезвоню. Я тебя люблю, мам! Я скоро приеду, правда, правда, может быть, даже завтра! Папе привет. Целую.
Катя бросила телефон в сумочку и, направляясь к дверям вагона, весело подмигнула мальчишке, который всё ещё не сводил с неё восторженно распахнутых глаз.
* * *
Вернувшись наконец, в свою съёмную однушку недалеко от центра, - которую, кстати, ей за символическую плату сдавал один из «бывших», - Катя устало растянулась на софе. Не было сил даже пойти в душ. Всё тело ломило, саднили, как в далёком детстве, разбитые коленки - приземление после прыжка вышло достаточно жёстким. Но небо… небо того стоило.
«Будет время, поеду ещё, - лениво подумала Катя, закрывая глаза и уплывая в сон. - Надо бы проверить, включен ли будильник. Надо бы раздеться… Надо бы…»
* * *
«Надо бы взять копьё в следующий раз. Усложнить тренировку».
Кайя опустила меч, аккуратно вложила его в ножны. Дыхание постепенно выравнивалось. Свободной рукой она отвела назад прилипшие к разгорячённому лицу пряди тёмных волос, выбившиеся из полураспустившейся косы. Нагрузку она себе сегодня задала совсем нешуточную. И то - за несколько дней её путешествия ко двору нового властелина это была первая тренировка. Наставник Раден ой как не одобрил бы.
Она с вожделением оглянулась через плечо на успевшую уже прогреться прозрачную воду маленького озерка и начала неторопливо расстёгивать доспехи.
- Пока ты совсем не разделась…
Человек, вдруг шагнувший из камышовых зарослей, не успел сказать и второго слова этой фразы, когда её клинок покинул ножны. В другой её руке вмиг оказался кинжал. Чуть пригнувшись, она ждала, словно изготовившаяся к прыжку рысь.
Помедлив, незнакомец продолжил, разводя в стороны пустые ладони:
- Просто хотел предупредить, что ты здесь не одна.
Проклятье!
Теперь она его узнала, хоть видела однажды и мельком.
Высокий, широкоплечий, медноволосый, светлоглазый. Левая бровь перечёркнута белёсым шрамом, отчего кажется удивлённо вздёрнутой. Выглядит как воин, но не воин.
- Следишь за мной, мудрец? - прошипела она свирепо.
Его лицо осталось абсолютно невозмутимым:
- Исследовал течение реки, - не поворачиваясь, он махнул в сторону впадавшей в камыши речушки. - Ну, а коль выпала удача полюбоваться таким зрелищем… - он чуть улыбнулся, - грех было отказаться.
- Чего ж не долюбовался до конца? - огрызнулась Кайя, снова пряча оружие и раздражённо сдёргивая завязку с косы. Дьявол, как же она может хранить наследницу трона, если увлеклась так, что не заметила чужого присутствия в двух шагах от себя?!
- Это было бы нечестно по отношению к тебе, - проговорил он серьёзно, хотя в серых глазах угадывалась смешинка, - или ей так показалось от злости? - Не вини себя за то, что ничего не заметила, пока я не открылся. У меня, видишь ли, есть определённые способности…
- Ты чародей? - успокаиваясь, спросила Кайя, с любопытством разглядывая его.
Он пожал плечами, проводя ладонью по растрепавшимся волосам:
- С чародейским даром надо родиться, а я просто учёный. Хотя не без способностей.
Теперь он улыбался открыто. На правой щеке появилась ямочка. Кайя вдруг поняла, что он не намного старше её - может быть, лет на пять-семь.
- Я забыла, как тебя зовут, мудрец, - проворчала она, подавляя желание улыбнуться в ответ - нечего баловать! А то мудрецов она не видела… Правда, все они были совсем стариками.
- Габриэль, - просто сказал тот. - А ты - Кайя, новая телохранительница принцессы Лораны. Могу я задать тебе нескромный вопрос?
Ого!
- Спрашивай, - выдержав должную паузу, царственно кивнула она.
- Почему ты избрала для себя такой путь?
- Какой? - так и вспыхнула Кайя, куда делась невозмутимость. - Неженский? Так ты тоже считаешь, как большинство воинов, что женщина годна только на то, чтобы готовить для мужчины еду и вынашивать ему детей?
Габриэль покачал головой.
- Нет. Хотя я думаю, что для женщины более естественно дарить жизнь, нежели отнимать. Просто мне кажется, что ты, лично ты, способна на большее, чем постоянные игры со смертью.
Кайя на миг потеряла дар речи.
Пока длился этот странный разговор, мудрец ошеломлял её всё больше. Никто на свете, даже бывший любовник, даже побратимы или наставник, не подбирался к ней так близко. И ведь за какой-то миг! У неё даже кончики пальцев похолодели, как перед боем.
Наверное, он всё-таки чародей, хоть и не признаётся.
- Зачем ты наблюдал за рекой? - резко сменила она тему беседы, не ответив на его вопрос.
Габриэль снова улыбнулся - на сей раз понимающе:
- Хочу улучшить судоходные качества наших кораблей, - жестом ярмарочного фокусника он извлёк из-за пазухи маленький аккуратный кораблик в полной оснастке и поставил его на свою широкую ладонь. - Вот.
- Тебе, я вижу, совсем нечем заняться на королевской службе, мудрец, - язвительно фыркнула Кайя, отдёргивая непослушную руку, так и потянувшуюся к дивному кораблику. - В игрушки играешь?.. Хм… Какие странные мачты…
- Ты заметила? - ещё больше оживился Габриэль. - Знаешь, этот малыш преодолевает милю до устья гораздо быстрее, чем кораблик с обычной оснасткой.
- Это, может, случайность? - поддела его Кайя, насмешливо вскинув бровь. - Просто обычный кораблик мог зацепиться за корягу или…
- Я повторил этот опыт несколько раз. Результат всегда был один и тот же. - Мудрец помедлил. - Тебе ведь интересно всё это? Значит, я правильно угадал - ты способна на большее. Хочешь посмотреть мою лабораторию? У меня есть особый… прибор, с помощью которого можно наблюдать за звёздами.
Кайя даже забыла, что хотела рассердиться на то, что он опять говорит о ней лишнее:
- Смотреть на звёзды? О!..
- Ты сможешь придти ко мне сегодня ночью? Твоя служба у принцессы Лораны это дозволяет?
- О! - повторила Кайя растерянно. И вдруг ей неудержимо захотелось смутить его, пробив броню этого спокойствия. Она лукаво прищурилась. - Значит, прибор? Это теперь так называется?
Габриэль непонимающе моргнул, ещё раз. Взгляд его стал растерянным и даже слегка обиженным:
- Я не… Я ничего не имел в виду, кроме того, что сказал!
Кайя выдержала драматическую паузу и наконец заливисто расхохоталась:
- Значит, ты ничего не имел в виду? Даже не знаю, что счесть более оскорбительным!.. - Оборвав смех, она легко коснулась его руки: - Извини. Сегодня я на страже в опочивальне. Другой телохранитель сменит меня через две ночи. Я приду. В полночь.
- Я буду ждать тебя, воительница, - Габриэль степенно поклонился. - А теперь я ухожу - тебе, наверное, не терпится освежиться после своих… занятий.
Кайя открыла было рот, но промолчала, лишь проводила глазами его рослую фигуру. Почему-то её задело, что он так ни разу и не обернулся.
Она опустилась на колени и пристально вгляделась в собственное отражение на глади озерка. Как, почему этот незнакомец враз увидел в ней то, чего другие даже и не пытались разглядеть?
Кайя ударила ладонью по воде. Полетели брызги.
* * *
Сидя в разворошённой постели, Катя помотала головой. Отчаянно захотелось курить, хотя она бросила больше года назад.
- Вот это сон! - вслух проговорила она, не узнавая собственного голоса.
В ладони всё ещё чувствовалась рукоять меча - короткого, но тяжёлого, отлично сбалансированного… Что такое тяжесть меча в руке, Катя хорошо знала по ролевым играм - на ролевушки она ездила до сих пор, когда время позволяло.
Только этот меч был не бутафорский.
Боевой.
Выскочив из постели, она подбежала к зеркалу.
За собственными чертами смутно проступало другое лицо - более скуластое, более смуглое, с шире поставленными, но тоже тёмными, яркими, вопрошающими глазами.
- Кайя… - снова вслух произнесла она и метнулась обратно к постели, нашаривая на полу брошенный вчера возле софы ноутбук. - Надо записать!
Она отчаянно цокала по клавиатуре, торопясь поймать ускользающие видения… слова… лица… голоса…
Как же его звали, как его звали, чёрт побери, этого мудреца?!
Габ… Габриэль…
Захлопнув ноут, она откинулась на софу.
Почему он кажется таким знакомым, этот человек из неведомо каких далей?
«Иди. Есть и другие миры, кроме этого…»
* * *
В последующие две ночи Катя ложилась в свою постель так осторожно, будто готова была вскочить в любой момент. И просыпалась с чувством облегчения и смутного разочарования.
На третью ночь ей пришлось дежурить в пожарной части - не без происшествий, что было чертовски выигрышно для репортажа, но, к счастью, и без жертв, - и она рухнула на софу, не разбирая постели. Никаких таких снов она уже не ждала, и последней связной мыслью было: «Будет тяжёлый день»…
* * *
«Будет тяжёлый день», - подумала Кайя, взлетая по крутой винтовой лестнице в обиталище мудреца.
Предыдущие две ночи она провела у опочивальни принцессы, лишь иногда сторожко задрёмывая, а сегодняшняя ночь будет отдана ему.
Мудрецу.
Габриэлю.
Сердце, вздрогнув, странно замерло.
Что за глупости!
Он, наверно, услышал или почувствовал её приближение, хотя она старалась ступать совсем неслышно. Дверь наверху лестницы вдруг распахнулась, и она поймала себя на том, что улыбается навстречу его спокойной улыбке.
Точно, глупости…
Мудрец церемонно отступил назад, давая ей пройти.
- О! - произнесла Кайя, вспыхнула и досадливо прикусила губу. Ну почему в его присутствии она то и дело произносит это дурацкое «о», как пятилетняя девочка, которой показали новую куклу?! Но лаборатория мудреца поистине ошеломляла.
Глаза у Кайи разбежались - ей хотелось завертеться волчком, чтобы рассмотреть и потрогать сразу всё: модели кораблей, чучела диковинных птиц и зверей, сосуды причудливой формы с разноцветным содержимым, карты невиданных земель на стенах, огромный странный шар с рельефными изображениями на подставке посреди комнаты…
- Это наша земля в миниатюре. Называется глобус, - живо пояснил Габриэль, откровенно наслаждаясь её восторгом. - Мы сейчас находимся вот здесь. - Он повернул шар и коснулся длинными чуткими пальцами точки на нём.
Кайя наклонилась поближе:
- Как… как это было сделано? Ты сам сделал его?
- Не только я, но многие учёные. Я хорошо знаю некоторые страны - Феррану, например.
По её спине пробежал зябкий холодок, и она едва удержалась, чтобы не поёжиться. Порывисто отвернулась:
- Вообще-то я пришла посмотреть не на землю, а на звёзды! Покажи мне их, мудрец!
- Хорошо, воительница, - после паузы медленно проговорил он. Спиной она чувствовала его внимательный взгляд. - Надо подняться ещё выше.
Загадочный прибор состоял из нескольких трубок разной толщины и длины, нацеленных в ночное небо. Габриэль заглянул в меньшую из них, покрутил какое-то колёсико сбоку и молча поманил к себе Кайю.
И она замерла, не в силах вздохнуть, не в силах оторвать взгляд от распахнувшейся перед нею бездны…
Сотни и сотни сотен сверкающих бриллиантов на иссиня-чёрном бархате неба - совсем рядом, так близко…
Опомнившись, она отдёрнула пальцы, невольно вцепившиеся в локоть Габриэля, и посмотрела ему в лицо.
И утонула снова - в глазах, таких же глубоких как звёздное небо над их головами.
Габриэль первым нарушил молчание:
- Каждый раз, когда я вижу это, то думаю, что Вселенная так же безгранична, как человеческая душа. Так же величава и непознаваема. Так же прекрасна…
- Ты мудрец или поэт? - хрипло пробормотала Кайя, отворачиваясь, чтобы уйти от этого пристального взгляда. - Так же прекрасна?! Так же страшна и так же черна!
Она резко отпрянула от его протянутой руки, едва не задев чудесный прибор.
- Что гнетёт тебя, воительница? - тихо спросил Габриэль.
Кайя повернулась к нему, бессознательно зажимая ладонью горло, будто пытаясь удержать готовые сорваться слова.
Зарыться лицом в это надёжное плечо, укрыться в этих больших руках, выплёскивая наконец тоску и боль, раствориться в этих глазах, которые поймут, которые…
Простят.
Она отчаянно зажмурилась:
- Нет! Это моя ноша, мудрец, не твоя…
- Кайя…
- Нет!.. - Она выпрямилась, гордо вскинув голову, и положила руку на рукоять меча. - Мне пора, мудрец. Спасибо тебе… за звёзды.
* * *
На этот раз Катя очнулась на полу возле софы.
И на этот раз она по-настоящему, до судорожного озноба, испугалась.
Почему продолжается этот невообразимый сон?!
Она никогда не была ни верующей, ни суеверной, в шутку именовала себя агностиком, считая, что если и существует некое Нечто, то лично ей сталкиваться с ним не приходилось. И слава Богу, ха-ха.
«Есть и другие миры, кроме этого…»
Она схватила мобильник и начала лихорадочно пролистывать список контактов, где были телефоны экстрасенсов, с которыми столкнула её судьба за годы журналистской карьеры.
«Что за бред! Опомнись, Катерина!»
Вот что сказала бы мама.
Катя отбросила мобильник.
Так. Сегодня она переночует у мамы, а завтра… завтра видно будет.
Она потёрла ладонями заледеневшие локти, вскочила и подошла было к зеркалу, но застыла, не решаясь в него заглянуть.
Больше всего её напугала тьма, притаившаяся в этой девушке… Кайе.
Будто бы эта тьма таилась в ней самой.
* * *
- Ну ма-ам!
- Да, твоё слишком внезапное появление на ночь глядя как-то настораживает, хотя ты, конечно, обещала приехать, и я очень рада, - мама аккуратно положила Кате на блюдце вишнёвое варенье, а рядом - вышитую салфетку. - Ничего не случилось? Тебя, может быть, кто-то преследует? Катерина?
- Мамуля, я тебя умоляю! - Катя со стуком поставила чашку на стол и воздела к потолку глаза и ложку. - Ну кто меня может преследовать?!
Кроме снов…
- Ну, с этими твоими… репортажами - кто угодно! - Мама махнула рукой и принялась нарезать сыр и ветчину кружевными ломтиками.
- Ага, пожарник, хирург и пара… - Катя прикусила язык и сделала вид, что поперхнулась чаем.
Мама вопросительно подняла тонкие брови:
- Пара..?
- Пара байкеров, - выкрутилась Катя и цапнула с дощечки сразу несколько кусочков ветчины.
- Уже и минутки подождать не можешь, как маленькая, - мама укоризненно покачала головой и подлила ей в чашку кипяток. - Ты ещё больше похудела. Что ты ешь на работе?
- На работе я не ем, мама, на работе я закусываю! - фыркнула Катерина, хватая кусок сыра. - Шутка! Мамуль, я тебя люблю! - потянувшись через стол, она звонко чмокнула маму в щёку. - А папа скоро вернётся из командировки?..
- В четверг. У тебя точно всё в порядке?
- Точнее быть не может! - жизнерадостно заверила Катя и схватила заварочный чайник.
Ещё как может…
Она долго лежала, упорно таращась в потолок своей бывшей комнатки, которую мама до сих пор именовала «детской». Но глаза сами так и слипались. Наконец сдавшись, Катя трижды пробормотала про себя, как молитву, почти забытое бабушкино «Куда ночь, туда и сон», и провалилась, будто в яму.
«Пожалуйста… Я не могу…»
* * *
«Не могу.
Но ты должна, Кайя!
Он сказал…
Дарить жизнь. А не отнимать».
Кайя прижала ладонь к животу.
Суждено ли ей когда-нибудь подарить жизнь?
Она вскочила, мгновенно оделась, застегнула доспехи.
Копьё. Меч. Кинжал.
Всё, что понадобится в завтрашнем бою.
Если боги смилостивятся и позволят ей столкнуться с человеком, чьё лицо так долго виделось ей в кошмарах.
Да продлятся дни принцессы Лораны - девчушка отпустила её на битву, когда Кайя поведала ей обо всём. Фиалковые глаза маленькой принцессы, внимательно слушавшей её рассказ, были не по-детски серьёзны. Эта девочка когда-нибудь станет настоящей королевой, матерью своего народа.
Кайя бежала всю дорогу до озерка, напевая про себя боевой марш Ферраны.
Она до изнеможения отрабатывала удары копьём и увёртки, потом перешла к упражнениям с мечом и кинжалом. Остановилась, только когда поняла, что тело на грани изнеможения. Надо дать ему отдых для завтрашней битвы.
Она с размаху бросилась в тёплую воду нагревшегося за день озерка.
Не думать ни о чем.
Только ни о чём не думать!
Кайя поспешно обтёрла себя ладонями, стряхивая воду, набросила одежду.
Сейчас она была начеку, но всё равно не поверила своим ушам, когда камыши вдруг тихо зашуршали, раздвигаемые осторожной рукой.
Он. Это он.
Она распласталась на песке, в тени валуна, затаив дыхание. Сердце неровно билось.
Как он узнал, что она здесь?!!
Кайя запрещала себе думать о нём весь этот месяц, что они не виделись. Точнее, видели друг друга, но мельком и изредка, на каких-нибудь нудных церемониях, когда она стояла, замерев у кресла принцессы, а Габриэль о чём-нибудь вполголоса беседовал с другими придворными или даже с самим королём.
Однажды она видела, как мудрец демонстрировал королю Мартину свой чудесный кораблик, а король с любопытством трогал пальцем мачты, расплывшись в совершенно мальчишеской улыбке.
Кайя ни взглядом, ни жестом ни разу не показала, что вообще видит Габриэля, скользила глазами по его лицу так же равнодушно, как по лицам других придворных, делая вид, что не замечает его пытливых выразительных взглядов.
«Нет, мудрец.
Ты ничего больше не узнаешь обо мне, ты не приблизишься ко мне, пока я не сделаю то, что должна сделать.
А потом я, может быть, буду уже мертва. Если повезёт.
Уходи!
Не ищи меня, Габриэль».
Кайя услышала его разочарованный вздох - видимо, он решил, что она уже ушла.
Снова зашуршали камыши.
Она уткнулась лбом в сырой колкий песок и беззвучно разрыдалась.
* * *
Катя заворочалась во сне, едва слышно застонав, на миг распахнула глаза, пытаясь вырваться из паутины этого сна, чувствуя, как горячие слёзы обжигают ей щеки.
* * *
Полуденное солнце палило беспощадно, выжимая струйки пота изо всех пор и без того изнемогающих тел.
Пот, кровь и рвота.
Вопли, стоны, пронзительное лошадиное ржание и отчаянная ругань.
Выпущенные из распоротых животов кишки, расколотые черепа, острые обломки костей, торчащие из зияющих ран.
Вот он, истинный лик битвы, о которой потом будут слагать возвышенные оды.
Вот он, человек, к которому Кайя прорывалась сквозь ряды своих и чужих.
Чёрный Бран, командир мечников князя Эврила, союзника короля Мартина в этой битве, повернулся к ней, оскалившись в усмешке, которая мерещилась ей вот уже двенадцать лет.
Наконец-то!
- Эй, щенок! - гаркнул Бран, уставившись на неё налитыми кровью шальными глазами. - Чей ты оруженосец? Поди сюда, помоги мне перевязать чёртову рану! Проклятье, я чуть было не лишился яиц!
Он весело выругался, крепко зажимая ладонью бедро пониже кольчуги.
Кайя метнулась к нему, но остановилась, не добежав пары шагов.
Мама. Отец. Брат. Сёстрёнки.
- Чего встал? В штаны наложил? - захохотал мечник. - Да, я Чёрный Бран! Узнал?
- Узнала, - негромко поправила его Кайя, снимая и отбрасывая шлем. Кудри рассыпались по плечам. - Сейчас ты умрёшь, - сказала она просто. - Защищайся!
- Чего-о? - неверяще протянул Бран, машинально беря меч наизготовку. - Девка?! Да ты кто такая?
Не отвечая, она взмахнула мечом. Клинки скрестились со скрежетом.
Он был опасен, как раненый вепрь, но Кайя уже не была восьмилетней девочкой, распластавшейся на трупах родных. Она была воительницей.
Она уворачивалась и вновь рубила, отступала и нападала, пока он наконец не дрогнул. И, почувствовав это, девушка из последних сил удвоила натиск.
- Не сметь! - зло зарычал Бран своим подбегающим воинам. - Я сам прикончу эту сучку! Я…
Острый, как бритва, кинжал Кайи вошёл ему в горло, и слова перешли в сдавленный хрип, но, повернувшись к ней, Бран нанёс последний, самый страшный удар.
Кайя отпрянула, уже понимая, что не успевает, не успевает уклониться...
Что ж, долг исполнен.
Прощай, Габриэль.
* * *
- Катерина, Катя! Очнись! Ты вся горишь… Да что такое с тобой, Господи!
Что-то мокрое легло ей на лоб, капли упали на пересохшие губы.
* * *
- Пить…
Кайя медленно разлепила воспалённые веки.
Над головой маячила туго натянутая тёмная ткань. Остро и дурманяще пахло травами.
«Палатка лекаря», - поняла Кайя.
Бой закончился. Она была жива, а Чёрный Бран - мёртв.
Как ни странно, она не чувствовала ни ликования, ни удовлетворения, а только тяжкую, бесконечную опустошённость.
Сцепив зубы до хруста, она попыталась приподняться на локтях с одеяла, на котором лежала, но беспомощно завалилась на бок, вскрикнув от пронзительной боли в правой руке.
В правой руке?
Не веря своим глазам, Кайя уставилась на тщательно забинтованный обрубок - всё, что осталось от её руки чуть ниже плеча.
Она медленно провела пальцами по сырым окровавленным бинтам, наконец-то ощутив звенящее облегчение.
«Я расплатилась»…
Теперь она могла смело принять королевскую кару.
- Кто пустил её на поле боя?! Она же телохранительница принцессы! - прогремел вдруг снаружи искажённый яростью и отчаянием голос
Габриэль?!
Полог платки резко отдёрнулся, и в проём хлынул яркий солнечный свет.
Всегда непроницаемое лицо застывшего на пороге Габриэля передёрнулось, как от острой боли.
- Это принцесса отпустила меня, - переглотнув, хрипло проговорила Кайя и отвернулась, чтобы не видеть этой муки в его взгляде.
Не говоря больше ни слова, он двумя шагами пересёк палатку и опустился на колени возле постели, поспешно доставая из-за пазухи маленькую фляжку. Бережно приподнял девушку, подсунув ладонь ей под затылок.
Жидкость во фляжке была кисловато-терпкой, но пахла почему-то мёдом, и Кайя с наслаждением глотала её, чувствуя, как прохладные капли щекочут подбородок, падают на шею. Ощутив, как пальцы Габриэля осторожно стирают эти капли, Кайя в замешательстве приоткрыла глаза.
- Что он сделал тебе? - почти шёпотом спросил мудрец.
Девушка глубоко вздохнула, так, что голова опять закружилась:
- Когда в Ферране был переворот… двенадцать лет назад… - она остановилась. Габриэль задумчиво кивнул. - Мой отец принял сторону бывшего князя. Бран тогда командовал отрядом наёмников, которые уничтожали отступников и их семьи… - Кайя снова запнулась.
- Он погубил твою семью, а ты выжила и стала воительницей, чтобы отомстить, - медленно закончил мудрец.
- Чтобы стать сильной, - покачала головой Кайя. - И… да, чтобы найти его… если боги будут благосклонны…
- Они были благосклонны к тебе, а не к нему, - прозвучал чужой негромкий голос, и Кайя невольно вздрогнула. - Но он был нашим союзником.
У входа, пристально глядя на них, стоял король Мартин. Голова его была перебинтована, серый плащ - в бурых пятнах, тонкогубый рот сурово сжат.
Габриэль крепче прижал девушку к себе, и Кайя почувствовала, как отчаянно заколотилось его сердце прямо напротив её сердца.
- Я готова принять твою кару, властитель, - она вызывающе вскинула голову, не обращая внимания на вновь вспыхнувшую боль.
- Боги были благосклонны к тебе, - спокойно продолжал король, - но они взяли за это свою дань, - он кивком указал на её плечо.
- Ваше величество! - воскликнул мудрец, и король перевёл на него усталый взгляд:
- Она больше не сможет служить принцессе. Что станет с нею?
Кайя замерла, затаив дыхание.
- Я буду её руками, - просто и твёрдо промолвил Габриэль.
Скупая усмешка мелькнула на лице Мартина, и он, не сказав больше ни слова, шагнул прочь. Полог, качнувшись, опустился.
В полутьме палатки воительница и мудрец молча глядели друг на друга, глаза в глаза.
Каждый вбирал в себя другого.
Отдавал себя другому.
Кайя первой нарушила молчание.
- Ну вообще-то у меня ещё осталась одна рука, - выпалила она почти весело, - так что ты не очень-то задавайся, мудрец!
Габриэль ошеломлённо моргнул. Губы его задрожали, и он вдруг зарылся лицом в спутанные кудри Кайи, стискивая её в объятиях и осторожно покачивая, словно ребёнка.
- И я всё равно воительница, не забывай, - продолжала она прерывающимся голосом, зажмуриваясь и вжимаясь в него так, словно хотела раствориться в нём. - И ужас какая вспыльчивая. И вздорная. И ветреная. И упрямая. И.. много болтаю…
- Ну с этим-то последним я точно знаю, что делать, - выдохнул Габриэль, решительно беря её за подбородок.
Когда поцелуй наконец прервался, Кайя блаженно уткнулась носом ему в шею, и вправду ничего уже больше не говоря.
Она наконец была дома.
* * *
Катя осторожно села на кровати и ошеломлённо огляделась, чувствуя странную пронзительную печаль.
И… зависть?
Она отчего-то точно знала, что этот удивительный сон больше никогда не продлится.
Потому что всё закончилось.
Кайя, воительница, обрела мир.
«А ты, Катерина?»
К стакану с клюквенным морсом на тумбочке была приложена записка. Мамин строгий учительский почерк.
«Меня срочно вызвали в школу. Буду после двух. За тобой кое-кто присмотрит. Веди себя хорошо и выпей лекарство, которое он тебе даст».
Он??
Обо всём уже догадываясь, Катя вихрем соскочила с постели и запахнула на себе мамин махровый халат, готовая вылететь за дверь. Но перед глазами вдруг зарябили радужные круги, и она покачнулась, слепо протягивая вперёд руку, чтобы не упасть.
Чьи-то большие ладони поддержали её.
Подняв голову, Катя ошеломлённо встретила прищуренный, тёплый, знакомый взгляд. По спине пробежала дрожь.
«Габ..?»
- Дима? - запинаясь, пробормотала она.
- Вообще-то Митя, - голос был тоже знакомым и самую чуточку насмешливым. - Вот мы и встретились.