Дневниковское из Вены
3 Июля. вена
Вот наступила глубокая ночь. Она видна всюду и всем родным: и тут в Вене, и в далёкой Москве, и в горах Утриша. Завтра нам с Олей и Игорем предстоит большой путь в Краков, первый раз втроём, ранним-ранним утром. Весь сегодяняшний день мы провели, гуляя по городу. Вена выглядит удобным местом для того, чтобы житть, но несколько неопределённым, чтобы сказать о ней что-то очень отличительное.
Вдоль притоков Дуная здесь, размеренно тянется европейская активность, гоняют велосипеды, загорают тётушки в разноцветных купальниках. Все и всегда ответят по-английски и, в целом, всё, как бы, может даже почти хорошо, но словно бы не ярко, всё для того чтобы думать, но как-то больше анализировать, не впечатляться в общем. Зато очень удобно, в метро, например, никаких турникетов, сам покупаешь билетик и заходишь в поезд, ничего не мешает тебе миновать стадию покупки и просто зайти в вагон, за то штраф 65 евро, и странные незаметившие нас кондукторы.
Днём мы ходили в музей совремнного искусства на выставку Баскии, увидев несколько картин и несколько близлежащих инсталяций я начала покрываться волдырями уныния, при этом они зудели и заставляли ходить по выставке в поисках, возможно, чего-то ближе, но всё никак, и я в итоге сидела рядом с туалетом и на салфетках для вытирания рук писала стишок. В целом, это то что называется искусство всё похожее на полиэтиленовый пакет, ну или на максимум синюю советскую изоленту печалит необразованную меня. Я вижу только какую-то удушающюю плоскость, как будто наше вроде как трехмерное просторанство ужимается до двух мер. И я не хочу ползти как плоский червь, не хочу стать черной линией и видеть так не хочу.
Следующие несколько часов мы провели в поисках некоего австрийского Гауди, непроизносимого естественно. Нашли совсем поздним, послезакатным вечером и наверное, он а может и их вино породили жуткую дискуссию про жизнь. Именно во время таких разговоров я часто начинаю сомневаться, что говорить - это вообще хорошо. Столько сил, какое-то просто очень большее количество эмоциональных сил, ни в чём собственно не провинившихся, а просто существующих в человеческом организме словно на помойку выбрасываются, словно бы за ненадобностью высказываются с напором, с жестом, с этим ну-нет! ну я прав! ну я не согласен! ну погоди! И что-то временное, неточное, ещё возможно, придуманное и сформулированное сиюминутно и по большому счёту для меня, например, имеющее весьма посредственную ценность, то что можно обозначить как некие принципо-идеалы начинают один за другим траторить из ртов, и люди, мне хочется сказать, бедные люди, уже не могущие остановиться пылают отстаивая их. Чаще всего ни на чём не сходятся и всё заканчивается задумчивым молчанием всех. И хотя у нас было как-то даже много лучше, хотя моя уверенность в том, что на эти силы лучше выкопать яму просто тупо ни для чего уверенно напоминает о себе.
Пожалуй вот так. И всё таки как хорошо, когда вместе. Очень.
Вот наступила глубокая ночь. Она видна всюду и всем родным: и тут в Вене, и в далёкой Москве, и в горах Утриша. Завтра нам с Олей и Игорем предстоит большой путь в Краков, первый раз втроём, ранним-ранним утром. Весь сегодяняшний день мы провели, гуляя по городу. Вена выглядит удобным местом для того, чтобы житть, но несколько неопределённым, чтобы сказать о ней что-то очень отличительное.
Вдоль притоков Дуная здесь, размеренно тянется европейская активность, гоняют велосипеды, загорают тётушки в разноцветных купальниках. Все и всегда ответят по-английски и, в целом, всё, как бы, может даже почти хорошо, но словно бы не ярко, всё для того чтобы думать, но как-то больше анализировать, не впечатляться в общем. Зато очень удобно, в метро, например, никаких турникетов, сам покупаешь билетик и заходишь в поезд, ничего не мешает тебе миновать стадию покупки и просто зайти в вагон, за то штраф 65 евро, и странные незаметившие нас кондукторы.
Днём мы ходили в музей совремнного искусства на выставку Баскии, увидев несколько картин и несколько близлежащих инсталяций я начала покрываться волдырями уныния, при этом они зудели и заставляли ходить по выставке в поисках, возможно, чего-то ближе, но всё никак, и я в итоге сидела рядом с туалетом и на салфетках для вытирания рук писала стишок. В целом, это то что называется искусство всё похожее на полиэтиленовый пакет, ну или на максимум синюю советскую изоленту печалит необразованную меня. Я вижу только какую-то удушающюю плоскость, как будто наше вроде как трехмерное просторанство ужимается до двух мер. И я не хочу ползти как плоский червь, не хочу стать черной линией и видеть так не хочу.
Следующие несколько часов мы провели в поисках некоего австрийского Гауди, непроизносимого естественно. Нашли совсем поздним, послезакатным вечером и наверное, он а может и их вино породили жуткую дискуссию про жизнь. Именно во время таких разговоров я часто начинаю сомневаться, что говорить - это вообще хорошо. Столько сил, какое-то просто очень большее количество эмоциональных сил, ни в чём собственно не провинившихся, а просто существующих в человеческом организме словно на помойку выбрасываются, словно бы за ненадобностью высказываются с напором, с жестом, с этим ну-нет! ну я прав! ну я не согласен! ну погоди! И что-то временное, неточное, ещё возможно, придуманное и сформулированное сиюминутно и по большому счёту для меня, например, имеющее весьма посредственную ценность, то что можно обозначить как некие принципо-идеалы начинают один за другим траторить из ртов, и люди, мне хочется сказать, бедные люди, уже не могущие остановиться пылают отстаивая их. Чаще всего ни на чём не сходятся и всё заканчивается задумчивым молчанием всех. И хотя у нас было как-то даже много лучше, хотя моя уверенность в том, что на эти силы лучше выкопать яму просто тупо ни для чего уверенно напоминает о себе.
Пожалуй вот так. И всё таки как хорошо, когда вместе. Очень.