Выступление Ольги Седаковой на 25-летии СФИ: в церкви человек возрождается как ученик.
Я в этом году поступила в СФИ, у меня сил было не так много, больше желания, но то что написано в статье верно, не хочется остатки ума терять :)
Оригинал взят у sretenie_portal в Выступление Ольги Седаковой на 25-летии СФИ
Оригинал взят у adam_a_nt в Выступление Ольги Седаковой на 25-летии СФИ
Я хотела бы поздравить всех с этим замечательным праздником и с необычайной историей института, которая продолжается 25 лет. Я всегда почитала для себя за честь быть членом Попечительского совета Филаретовского института. То, что здесь происходит, у меня вызывает огромное уважение, удивление и радость.
Этот институт уникален по своему происхождению: он возник из насущнейшей необходимости в церковном просвещении после «тёмных веков» принудительного атеизма. Такого рода начинаний было немало, но ни одно из них не выдержало этой долгой дистанции. Институт и теперь несёт в себе своё начало: добровольное, солидарное и свободное. Он не учреждён «сверху», не «организован», а естественно, как дерево, вырос из почвы любви к настоящей христианской традиции. Я не представляю, чтобы сейчас, в наши дни, могло бы возникнуть что-то похожее.
И вторая уникальная черта института - это то, что он связан с катехизацией самым прямым образом.
Люди, прошедшие катехизацию, всегда поражали меня такой вещью: у них просыпался необычайный умственный голод. Я сначала просто не могла понять, что происходит. Приезжали ко мне в деревню братья из Тулы, электрики, починить электричество - и я думала, что они просто приехали помочь одинокой пожилой женщине. И вдруг за столом один из них меня спрашивает: «А вот Вы употребляете понятие "диглоссия" - я правильно понимаю, что это то-то и то-то?» (Я просто онемела на какой-то момент...) «Я пишу магистерскую работу, мне нужно». И это не какое-то исключение - это скорее правило. Почти все, кто проходил катехизацию, вдруг испытывают потребность в умственном труде, в культурном росте, в обучении. Их привлекают такие темы, которые, казалось бы, очень далеки от их первого образования, от их бытовой жизни. Мне это казалось необъяснимым, потому что я привыкла к противоположному - люди, которые приходили в Церковь, отказывались от своей образованности и от ума, «опрощались» всеми силами. Как сказал Честертон, первое, что человек приносит в жертву Богу, приходя в Церковь, - собственный разум как вещь, которая ему больше не пригодится. Но здесь всё происходило наоборот. Уже потом, задумавшись, я поняла, что такое «пробуждение ума» естественно! Ведь что такое катехизация, что такое приход человека ко Христу и к православной традиции? В одном из древнейших христианских писаний о христианах написано, что они отличаются от окружающих как живые люди от статуй. Человек оживает (или пробуждается), и в нём, таким образом, оживает всё: просыпаются, или возрождаются, или воскресают разные его возможности - и, конечно, самый драгоценный из даров человека, ум. В православной традиции, как известно, слова «ум» (греческое nus) и «дух» - это, в общем-то, синонимы: ср. «умные силы» (то есть духовные силы, ангелы), «умная брань», «умное зрение». Или в Покаянном каноне о грехе: «погубих ума красоту». Конечно, «ум» значит здесь больше, чем «разум», «рассудок». И если ум живой, он не может не хотеть восходить вверх. У него такое же свойство, как у огня: огонь поднимается вверх, и ничто его не может склонить вниз. Ум хочет учиться.
[Spoiler (click to open)]
И вот в этой воскресшей, пробудившейся человечности, которой, видимо, и добивается катехизация (я сужу по результатам, которые мне пришлось видеть), человек возрождается как Ученик. А ведь это его призвание, и христианское призвание: быть Учеником. Каждый родившийся на земле пришёл не в пустыню, а в огромный город, или огромный сад человеческого творчества, над которым трудились до него лучшие люди. И проснувшись, как мы говорили, он видит себя не в пустоте, на которую обычно жалуется современный человек («как всё пусто, смысла нет» и т. д.). Наоборот, он себя находит среди огромного сада смыслов, или у океана, или в горах - можно найти разные ландшафтные метафоры для этого культурного и духовного богатства, но я здесь имею в виду всё то, что создал человеческий гений. И всё это ждёт себе собеседников. Богатства у нас больше, чем им пробовали воспользоваться. Известно, что человечество больше написало, чем прочло, больше сказало, чем выслушало. И вот все эти плоды человеческого гения (часто забытые) полны будущим. Они несут в себе то, что ещё не восприняли, из чего ещё много нового может произрасти. Ко всему этому богатству, я думаю, и должен приникать христианский ум, собирая, как говорил о. Георгий, всё лучшее, всё доброе, но не производя предварительного суда («нам нужно только это, а вот это к нашей специальности, богословию, не относится»). Лучше сначала просто послушать.
И ещё одну тему мне хотелось бы затронуть - самый состав ума, его основания, его навыки. Чеслав Милош, великий поэт, наш современник, совсем недавно ушедший, изучал в юности теологию. И он писал, что после богословской мысли светская ему всегда казалась арифметикой после алгебры - всё слишком плоско, слишком элементарно. Богословская перспектива освобождает ум для работы со сложными, парадоксальными смыслами. Это вопрос о том, к чему готовит Свято-Филаретовский (и вообще богословский) институт. Он готовит людей светских, мирян, и необязательно для служения в церкви в узком смысле, т. е. для какого-то храмового служения: те миряне, которые проходят такую алгебру ума и сердца, найдут им применение. И в этом я вижу особую перспективу, особенно в наше время, в той культурной ситуации, которую все описывают как нетворческую, скудеющую, особенно в гуманитарной своей части. Современная рациональность очень бедна, обыденный рассудок заслоняет мироздание. И вот люди, приходящие в церковь, могут принять все её догматы и традиции, но при этом остаться с этими самыми обыденными, бедными, материалистическими понятиями. Необходимо воспитание ума; потом уже можно найти ему и применение. И я уверена, что применение обновлённого, просвещённого умом Христовым человеческого ума может принести самые непредвиденные плоды в неожиданных областях, в науке и творчестве. Вот в этом я вижу то особое служение нашей современности, которое осуществляет институт.
Источник
Оригинал взят у sretenie_portal в Выступление Ольги Седаковой на 25-летии СФИ
Оригинал взят у adam_a_nt в Выступление Ольги Седаковой на 25-летии СФИ
Я хотела бы поздравить всех с этим замечательным праздником и с необычайной историей института, которая продолжается 25 лет. Я всегда почитала для себя за честь быть членом Попечительского совета Филаретовского института. То, что здесь происходит, у меня вызывает огромное уважение, удивление и радость.
Этот институт уникален по своему происхождению: он возник из насущнейшей необходимости в церковном просвещении после «тёмных веков» принудительного атеизма. Такого рода начинаний было немало, но ни одно из них не выдержало этой долгой дистанции. Институт и теперь несёт в себе своё начало: добровольное, солидарное и свободное. Он не учреждён «сверху», не «организован», а естественно, как дерево, вырос из почвы любви к настоящей христианской традиции. Я не представляю, чтобы сейчас, в наши дни, могло бы возникнуть что-то похожее.
И вторая уникальная черта института - это то, что он связан с катехизацией самым прямым образом.
Люди, прошедшие катехизацию, всегда поражали меня такой вещью: у них просыпался необычайный умственный голод. Я сначала просто не могла понять, что происходит. Приезжали ко мне в деревню братья из Тулы, электрики, починить электричество - и я думала, что они просто приехали помочь одинокой пожилой женщине. И вдруг за столом один из них меня спрашивает: «А вот Вы употребляете понятие "диглоссия" - я правильно понимаю, что это то-то и то-то?» (Я просто онемела на какой-то момент...) «Я пишу магистерскую работу, мне нужно». И это не какое-то исключение - это скорее правило. Почти все, кто проходил катехизацию, вдруг испытывают потребность в умственном труде, в культурном росте, в обучении. Их привлекают такие темы, которые, казалось бы, очень далеки от их первого образования, от их бытовой жизни. Мне это казалось необъяснимым, потому что я привыкла к противоположному - люди, которые приходили в Церковь, отказывались от своей образованности и от ума, «опрощались» всеми силами. Как сказал Честертон, первое, что человек приносит в жертву Богу, приходя в Церковь, - собственный разум как вещь, которая ему больше не пригодится. Но здесь всё происходило наоборот. Уже потом, задумавшись, я поняла, что такое «пробуждение ума» естественно! Ведь что такое катехизация, что такое приход человека ко Христу и к православной традиции? В одном из древнейших христианских писаний о христианах написано, что они отличаются от окружающих как живые люди от статуй. Человек оживает (или пробуждается), и в нём, таким образом, оживает всё: просыпаются, или возрождаются, или воскресают разные его возможности - и, конечно, самый драгоценный из даров человека, ум. В православной традиции, как известно, слова «ум» (греческое nus) и «дух» - это, в общем-то, синонимы: ср. «умные силы» (то есть духовные силы, ангелы), «умная брань», «умное зрение». Или в Покаянном каноне о грехе: «погубих ума красоту». Конечно, «ум» значит здесь больше, чем «разум», «рассудок». И если ум живой, он не может не хотеть восходить вверх. У него такое же свойство, как у огня: огонь поднимается вверх, и ничто его не может склонить вниз. Ум хочет учиться.
[Spoiler (click to open)]
И вот в этой воскресшей, пробудившейся человечности, которой, видимо, и добивается катехизация (я сужу по результатам, которые мне пришлось видеть), человек возрождается как Ученик. А ведь это его призвание, и христианское призвание: быть Учеником. Каждый родившийся на земле пришёл не в пустыню, а в огромный город, или огромный сад человеческого творчества, над которым трудились до него лучшие люди. И проснувшись, как мы говорили, он видит себя не в пустоте, на которую обычно жалуется современный человек («как всё пусто, смысла нет» и т. д.). Наоборот, он себя находит среди огромного сада смыслов, или у океана, или в горах - можно найти разные ландшафтные метафоры для этого культурного и духовного богатства, но я здесь имею в виду всё то, что создал человеческий гений. И всё это ждёт себе собеседников. Богатства у нас больше, чем им пробовали воспользоваться. Известно, что человечество больше написало, чем прочло, больше сказало, чем выслушало. И вот все эти плоды человеческого гения (часто забытые) полны будущим. Они несут в себе то, что ещё не восприняли, из чего ещё много нового может произрасти. Ко всему этому богатству, я думаю, и должен приникать христианский ум, собирая, как говорил о. Георгий, всё лучшее, всё доброе, но не производя предварительного суда («нам нужно только это, а вот это к нашей специальности, богословию, не относится»). Лучше сначала просто послушать.
И ещё одну тему мне хотелось бы затронуть - самый состав ума, его основания, его навыки. Чеслав Милош, великий поэт, наш современник, совсем недавно ушедший, изучал в юности теологию. И он писал, что после богословской мысли светская ему всегда казалась арифметикой после алгебры - всё слишком плоско, слишком элементарно. Богословская перспектива освобождает ум для работы со сложными, парадоксальными смыслами. Это вопрос о том, к чему готовит Свято-Филаретовский (и вообще богословский) институт. Он готовит людей светских, мирян, и необязательно для служения в церкви в узком смысле, т. е. для какого-то храмового служения: те миряне, которые проходят такую алгебру ума и сердца, найдут им применение. И в этом я вижу особую перспективу, особенно в наше время, в той культурной ситуации, которую все описывают как нетворческую, скудеющую, особенно в гуманитарной своей части. Современная рациональность очень бедна, обыденный рассудок заслоняет мироздание. И вот люди, приходящие в церковь, могут принять все её догматы и традиции, но при этом остаться с этими самыми обыденными, бедными, материалистическими понятиями. Необходимо воспитание ума; потом уже можно найти ему и применение. И я уверена, что применение обновлённого, просвещённого умом Христовым человеческого ума может принести самые непредвиденные плоды в неожиданных областях, в науке и творчестве. Вот в этом я вижу то особое служение нашей современности, которое осуществляет институт.
Источник