Не самые известные предсказания Герберта Уэллса
По мере того, как передовые идеи всё сильнее проникают в плоть и кровь, начинаешь иначе смотреть на давно знакомое. Так и с литературой.
Не секрет, что древний английский фантаст Герберт Уэллс славится своими предсказаниями, сделанными в его книгах более века тому назад. Некоторые на этом основании заявляют, будто он, как и все прочие мэтры фантастики, принадлежал к тайной организации, знавшей будущее наперёд ;) Вот например, "Война Миров": задолго до появления игровой вселенной "BattleTech", разработок реальных боевых экзоскелетов и реальных боевых лазеров в ней были описаны огромные, управляемые одним пилотом бионические боевые машины, которые передвигались на ногах с помощью искусственной мускулатуры и сражались лучевым оружием, быстро нагревающим цель. Там же описывалось химическое оружие, до его появления на полях сражений Первой Мировой. Но вот кое-что другое, описаное в книге, обделено вниманием - а между тем оно-то там, пожалуй, самое важное!
Вот цитата уважаемого schriftsteller из поста 2012 года:
Во-первых, мы хотим, чтобы все этапы производства, от извлечения сырья до выпуска готового продукта делали автоматы, а люди не прикладывали к этому рук. Потому автоматизация должна охватывать все производство, от начала до конца, а не отдельные отрасли или участки. Во-вторых, сложные и многоступенчатые переделы, которые сейчас господствуют в промышленности, для автоматов не годятся. Нужно всемерно сокращать переделы, операции, а в идеале вообще нужно стремиться к тому, чтобы автомат делал готовый продукт прямо из сырого материала, минуя все нынешние стадии переработки. Это задачка исключительной сложности, требующая пересмотра всех физических и химических основ производства. Скажем, привычная цепь: добыча руды - выплавка чугуна - выплавка стали - прокатка - мехобработка, не годится, и надо идти к тому, чтобы автомат мог сделать металлическое изделие прямо из руды
А вот цитата из романа "Война миров", который был написан в 1897 году:
Вторая многорукая машина, теперь законченная, обслуживала новый механизм, принесенный боевым треножником. Корпус этого нового аппарата по форме походил на молочный бидон с грушевидной вращающейся воронкой наверху, из которой сыпался в подставленный снизу круглый котел белый порошок.
Вращение производило одно из щупалец многорукой машины. Две лопатообразные руки копали глину и бросали ее в грушевидный приемник, в то время как третья рука периодически открывала дверцу и удаляла из средней части прибора обгоревший шлак. Четвертое стальное щупальце направляло порошок из котла по колончатой трубке в какой-то новый приемник, скрытый от меня кучей голубоватой пыли. Из этого невидимого приемника поднималась вверх струйка зеленого дыма. Многорукая машина с негромким музыкальным звоном вдруг вытянула, как подзорную трубу, щупальце, казавшееся минуту назад тупым отростком, и закинула его за кучу глины. Через секунду щупальце подняло вверх полосу белого алюминия, еще не остывшего и ярко блестевшего, и бросило ее на клетку из таких же полос, сложенную возле ямы. От заката солнца до появления звезд эта ловкая машина изготовила не менее сотни таких полос прямо из глины, и куча голубоватой пыли стала подниматься выше края ямы.
Контраст между быстрыми и сложными движениями всех этих машин и медлительными, неуклюжими движениями их хозяев был так разителен, что мне пришлось долго убеждать себя, что марсиане, а не их орудия являются живыми существами.
Т.е. уже в те древние времена люди задумывались о технике, которая свойствами живого едва ли не превосходит своих создателей, и способна быстро производить готовые металлические изделия в прямом смысле из грязи под ногами без длинной технологической цепочки и транспортировки. Однако за сто лет последующего так называемого "прогресса" столь прогрессивная идея оказалась прочно вычеркнута из массового сознания, так что сегодня воспринимается как откровение (как и то, что "грязь под ногами" на самом деле содержит полным-полно железа и алюминия).
А вот цитаты из другого романа того же автора, написаного в 1904 году и называемого "Пища Богов" ("The Food of the Gods and How It Came to Earth").
Ходкие журналы уверяли, что эти дети сровняют горы с землей, перекинут мосты через моря и изроют туннелями вдоль и поперек весь шар земной. "Удивительно! - восклицали маленькие людишки. - Просто чудеса! Это будет очень удобно и всем нам на пользу!" - и продолжали спокойно заниматься своими делами, словно и не существовало на свете никакой Пищи богов. И в самом деле, то были пока лишь первые проблески гения, первые намеки на могущество Детей Пищи. Всего лишь игра, проба сил без всякой определенной цели. Ведь они еще сами себя не знали. Они все еще были детьми, медленно растущими детьми нового племени. Их исполинская сила увеличивалась день ото дня, их могучей воле еще предстояло вырасти и обрести смысл и цель.
...
Даже самые мудрые считали, что Пища богов породила лишь отдельные нелепые явления, кучку своевольных уродов, которые подчас мешают и вносят беспокойство, но не в силах пошатнуть или изменить сложившийся раз навсегда облик мира и человечества.
... находится все же наблюдатель, которого больше всего поражает непобедимая инерция огромной массы людей, их упорное равнодушие и нежелание признавать существующих рядом гигантов, неспособность понять то огромное, что сулит завтрашний день. Как в природе многие потоки кажутся всего спокойней, тише и невозмутимей как раз тогда, когда они вот-вот низвергнутся водопадом, так и в те последние годы уходящей эпохи словно бы укрепилось все, что было в сознании людей устарелого и косного. Реакционные взгляды стали самыми распространенными: говорили, что наука зашла в тупик, что нет более прогресса, что вновь приходит пора самовластья, - и это говорилось в дни, когда все громче слышалась крепнущая поступь Детей Пищи! Конечно, суетливые, бесцельные перевороты былых времен, когда, к примеру, толпа неразумных людишек свергала такого же неразумного царька, давно уже канули в вечность; но Перемена - это закон, который никогда себя не изживет. Просто изменились сами Перемены: Новое появилось в небывалом обличье, и современникам было еще не под силу осознать его и принять.
Глядя на комменты в блогах, посвящённых предложениям чего-либо радикально нового (когда их вообще удостаивают комментарием), ловишь себя на мысли, что приведённая выше цитата актуальна сегодня едва ли не больше, чем тогда ;)
Из всех Детей Пищи самыми высокими, самыми сильными и больше всех на виду были три сына Коссара. В целом свете, наверно, не нашлось бы другого клочка земли, так изрытого, перекопанного и перекроенного, как тот, примерно в квадратную милю, участок подле Семи дубов, где прошло их детство и где они, ища выхода могучей силе, строили все новые сараи и ангары с гигантскими действующими моделями машин. Но им давно уже стало здесь тесно. Старший сын Коссара придумывал замечательные быстроходные экипажи, он смастерил себе что-то вроде исполинского велосипеда, но машина эта не умещалась ни на одной дороге и ее не мог выдержать ни один мост. Так она и стояла в бездействии, громада из колес и моторов, способная мчаться со скоростью 250 миль в час, - лишь изредка сам изобретатель, оседлав ее, носился взад и вперед по тесному двору. А он-то мечтал объехать на своем велосипеде всю нашу крошечную планету, ради этой ребячьей мечты и смастерил его еще мальчонкой. Местами, там, где сбита эмаль, спицы уже покрыты бурой ржавчиной и словно кровоточат.
- Прежде чем пускаться в путь, сынок, надо построить дорогу, - сказал Коссар.
И вот в одно прекрасное утро, на заре, молодой исполин вместе с братьями принялся строить дорогу, которая обойдет земной шар. Они словно предчувствовали, что им помешают, и работали с особенным рвением. Люди очень скоро обнаружили их дорогу - прямая, как стрела, она вела к Ла-Маншу, несколько миль были уже проложены, выровнены и утрамбованы. Около полудня братьев остановила возбужденная толпа - тут были землевладельцы, земельные агенты, местные власти, стряпчие, полицейские и даже солдаты.
- Мы строим дорогу, - объяснил старший мальчик.
- И стройте на здоровье! - крикнул снизу самый важный законник. - Но только извольте уважать чужие права. Вы нарушили частное право двадцати семи землевладельцев, не говоря уже об особых привилегиях и собственности одного окружного муниципалитета, девяти приходских советов, совета графства, двух газовых компаний и одной железнодорожной...
- Ой-ой! - воскликнул старший из мальчиков.
- Придется вам это прекратить.
- Но ведь у вас всюду такие скверные узенькие тропинки. Разве вам не хочется ездить по красивой прямой дороге?
- Да, конечно, я бы сказал, у такой дороги были бы свои преимущества, но...
- Но строить ее нельзя, - докончил за него старший мальчик, собирая инструменты.
- Во всяком случае, не так, как это делаете вы, - сказал законник.
- А как?
Ответ важного юриста был путаным и неясным.
Коссар пришел посмотреть, что натворили его дети, строго выбранил их, смеялся до упаду и, видно, был очень доволен всем происшедшим.
- Придется обождать, мальчики! - крикнул он сыновьям. - Рано еще вам приниматься за такие дела.
- Этот стряпчий сказал, что надо сначала составить проект и получить специальное разрешение и еще всякую ерунду. Он сказал, что на это уйдут годы.
- Не бойся, малыш, проект у нас будет очень скоро! - крикнул Коссар, сложив ладони рупором у рта. - А пока играйте да стройте модели того, что вам хотелось бы сделать.
И они повиновались, - они были послушные дети.
Но потихоньку все-таки ворчали.
- Все это прекрасно, - сказал средний брат старшему, - но мне надоело вечно играть и строить планы. Я хочу настоящего дела, понимаешь? Ведь не за тем же мы выросли такими сильными, чтобы просто играть на грязном клочке земли да гулять понемножку, поближе к дому, подальше от городов (к этому времени им запретили подходить к поселкам и пригородам). Бездельничать очень противно. Может быть, мы как-нибудь узнаем, что им нужно, этим карликам, и сделаем это для них? Все-таки веселее, чем сидеть сложа руки!
- У многих из них нет сносного жилья, - продолжал мальчик. - Давайте построим возле Лондона такой дом, чтобы их поместилось много-много, и жить им будет удобно и уютно, и проведем дорожку, чтобы им ездить на работу хорошенькую, прямую дорожку, и пускай все это будет красивое-красивое. Все для них сделаем чистенькое, хорошенькое, и тогда они не захотят больше жить по-старому, в грязи, ведь сейчас у них очень многие живут по-свински. И воды им наготовим, чтобы мылись: они ведь такие грязнули, эти маленькие вонючки; в девяти домах из десяти даже нет ванны. И знаете, у кого есть ванна, презирают тех, у кого ванны нет! Зовут их "грязная голытьба"! Нет того, чтобы помочь им завести в домах ванны, - только насмехаются! Мы это все переделаем. Проведем для них электричество - пускай им светит, и кормит их, и убирает за ними. Ведь это надо выдумать: они заставляют женщин ползать на коленях и мыть полы! Да еще когда у женщины должен родиться ребенок!
Можно все очень даже хорошо устроить! Тут долина, кругом холмы - можно насыпать плотину, запрудим реку, и выйдет отличный водоем. Построим большую станцию, будет электрический ток. Мы это все очень-очень хорошо устроим. Правда? Может быть, тогда они больше не станут нам мешать...
- Да, - ответил старший брат, - можно для них все очень хорошо устроить.
- Так давайте! - сказал средний.
- Что ж, ладно, - согласился старший и стал искать подходящий инструмент.
И опять началась морока.
Не успели они взяться за работу, как налетела возбужденная толпа и посыпались приказы: прекратить все это по тысяче причин и без всякой вразумительной причины; на них кричали путано, бестолково, кто во что горазд. Ваш дом чересчур высок, говорили им, в нем будет опасно жить; он безобразен; он помешает окрестным владельцам сдавать внаем обычные дома; он нарушает стиль всего квартала, и вообще это не по-соседски.
Оказалось также, что молодые зодчие идут наперекор местным правилам домостроительства и ущемляют права местных властей, кое-как соорудивших свою крохотную и очень дорогую электрическую станцию, и вторгаются в сферу деятельности здешней водопроводной компании.
Местные правительственные чиновники прибегли к помощи закона. Снова появился на сцене маленький стряпчий, теперь он защищал интересы по меньшей мере дюжины ущемленных собственников и фирм; протестовали землевладельцы; какие-то люди предъявляли непонятные претензии и требовали непомерных отступных. Подняли голос и тред-юнионы рабочих всех строительных специальностей; объединение предпринимателей, выпускающих строительные материалы, чинило всяческие препятствия. Какие-то необыкновенные сообщества эстетов стали пророчить гибель красот природы и принялись защищать прелесть тех мест, где предполагалось построить дом и соорудить плотину. Эти, по мнению молодых Коссаров, были всех глупей и несносней. Так и получилось, будто они не прекрасный дом задумали построить, а ткнули палкой в осиное гнездо.
- Ну, такого я не ждал! - сказал старший мальчик.
- Ничего не выйдет, - сказал второй.
- Дрянь эти козявки! - возмутился младший. - Шагу ступить не дают!
- И мы ведь для них же стараемся. Как бы мы им все хорошо устроили!
- Они, видно, всю жизнь только и делают, что мешают друг другу, сказал старший мальчик. - Куда ни сунься, все какие-то права, законы, правила и прочее жульничество, - прямо какая-то дурацкая игра. Ладно, пускай еще поживут в грязи в своих дрянных лачугах. Строить они нам не дадут, это ясно как день.
Наверно, Бакминстер Фуллер, одно из ранних творений которого тоже шустро ездило по земле на колёсах и в серию не пошло, нашёл бы много общего между своей судьбой и этим отрывком :( Он считал себя виновным в гибели дочери, потому что не смог создать ей достойных условий для жизни. В искупление своей вины он взялся создать для людей удобные просторные дома, которые можно было бы производить в больших количествах на заводах с минимальными затратами ресурсов и времени, быстро устанавливать на месте с минимальным использованием строительной техники, и которые требовали минимума времени и усилий на обслуживание, особождая человека от рутины вроде уборки и ремонтов. И преуспел в своих разработках. Итог: слава гуру архитектуры - и блокирование внедрения конструкций на практике. Потому что, видите ли, они не вписываются ни в строительные стандарты, ни в эстетические предпочтения других архитекторов. А пипл в качестве идеала видит или виллу, или высокотехнологичную персональную конуру-склеп подальше от других людей, или какие-нибудь дизайнерские поделки причудливого внешнего вида.
- Реакционер! - говорил он в тот миг, когда с вершины холма они увидели крепость Коссаров. - Поневоле станешь реакционером! Посмотри на этот кусок земли - бог создал ее прекрасной и счастливой, а теперь она истерзана, осквернена, разворочена! Чего стоят эти мастерские! А огромный ветряной двигатель! А та безобразная махина на колесах! А эти дамбы! А эти три чудовища - ты только посмотри! Сошлись там и затевают какую-то новую дьявольщину! Нет, ты только посмотри на эту землю!
Друг заглянул ему в лицо.
- Ты наслушался Кейтэрема, - сказал он.
- У меня и у самого есть глаза. Достаточно оглянуться на прошлое - ведь когда-то у нас был мир и порядок! Эта гнусная Пища - последняя ипостась Дьявола, он испокон веку только и добивается нашей погибели. Подумай, каков был мир до нас и даже в те дни, когда матери еще носили нас под сердцем, и посмотри вокруг! Как приветливы были эти склоны, все в золоте налитых колосьев, как цвели живые изгороди, отделяя скромное поле труженика от поля соседа! Всюду пестрели фермы и радовали глаз, а в день субботний раздавался благовест колокола вон той церкви, и весь наш край затихал, погруженный в молитву. А теперь год от году становится все больше гигантских плевел и гигантских паразитов, и вон те чудовища множатся вокруг; они наступают на нас, давят все тонкое и хрупкое, что для нас дорого и свято. Да что говорить... Смотри! [Ай-яй-яй, эти сволочи высушили Аральске Море и хотели повернуть Сибирские реки! Понаделали кривой неэффективой техники! :)]
Собеседник посмотрел туда, куда указывала узкая белая рука.
- Вон там прошел один из них! Видишь след? Рытвина глубиной в три фута, не меньше; ловушка, западня для конного и пешего - не дай бог шагнуть неосторожно. Смотри - он затоптал насмерть куст шиповника, вырвал с корнем траву, раздавил цветы ворсянки, проломил дренажную трубу, край тропинки обвалился. Сколько разрушений! И так повсюду и во всем: люди установили в мире порядок и приличие, а эти только разрушают. Они топчут все без разбору! Нет, уж пусть реакция! Что еще остается? [расстреляли сто тыщ пятьсот миллионов справных работников и снесли Храм, только грабить и разрушать умеют! :)]
- Но реакция... Гм... Что же вы намерены делать?
- Остановим их! - вскричал молодой человек (он был студент из Оксфорда). - Остановим, пока не поздно.
- Но...
- Это вовсе не так уж невозможно! - кричал студент, голос его зазвенел. - Нам нужна крепкая рука, нам нужен хитроумный план и твердая воля. [да придёт Фюрер! :)] А пока мы только болтаем и сидим сложа руки. Мы бездействуем и медлим, а Пища между тем все растет да растет. Но и теперь еще не поздно...
Он на секунду умолк.
- Ты просто повторяешь Кейтэрема, - вставил приятель.
Но тот не слушал.
- Да, да. Еще не все потеряно. Есть надежда, и немалая, надо только твердо знать, чего мы хотим и чего больше не потерпим. С нами тысячи и тысячи людей, куда больше, чем несколько лет назад. За нас закон, конституция, установившийся в обществе строй и порядок, любая вера и церковь, нравы и обычаи человечества - все это за нас и против Пищи. Зачем же медлить? Зачем лицемерить? Мы ненавидим ее, мы ее отвергаем, так зачем нам ее терпеть?.. Неужели, по-твоему, хныкать, пассивно сопротивляться и сложа руки ждать? Чего? Чтобы нас перебили? [хватит притворяться белыми и пушистыми - даёшь эскадроны смерти, даёшь стадион! :)]
Он умолк на полуслове и круто повернулся.
- Вон, видишь этот лес крапивы? Там, в чаще, заброшенные дома, в них когда-то жили и радовались жизни честные, простые люди! А теперь взгляни сюда. - Он обернулся в ту сторону, где молодые Коссары тихо жаловались друг другу на несправедливость судьбы. - Вот, смотри! Я знаю их отца, это скотина, грубая скотина, крикун и хам, за последние тридцать лет он совсем распоясался, а все потому, что мы чересчур мягки и снисходительны. Он, видишь ли, инженер! Ему плевать на все, что для нас дорого и свято. Да, плевать! Блистательные традиции нашей страны и нации, благородные установления, веками освященный порядок, медленная, но неуклонная поступь истории, которая шаг за шагом вела англичан к величию и утвердила на нашем прекрасном острове свободу, - для него все это пустая и отжившая сказка. Трескучие фразы о так называемом "Будущем" теперь стоят больше, чем все священные заветы... Такие люди способны пустить трамвай по могиле собственной матери, если этот маршрут им покажется выгодным... [да они все ублюдки без роду и племени, без чести и с кривыми генами, неудачники, которым девки не дают :)] А ты предлагаешь медлить, искать компромиссов, как будто компромисс позволит тебе жить по-своему рядом с этой... с этими машинами, которые тоже станут жить по-своему! [из-за них машины восстанут из ядерного пепелища, и злобные ИИ устроят человечеству Судный День :)] Говорю тебе, это безнадежно... Безнадежно! Все равно что подписывать мирный договор с тигром. Им нужен мир чудовищный и безобразный, а нам - кроткий и благоразумный. А это несовместимо: либо одно, либо другое.
- Но что вы можете сделать?
- Многое! Все! Покончить с Пищей! Гиганты пока еще наперечет, они разъединены и не вошли в полную силу. Надо заткнуть им рот, заковать в цепи. Остановить их любой ценой. Мир будет принадлежать либо нам, либо им. Покончить с Пищей! В тюрьму всех, кто ее производит! Гром и молния, остановить Коссара! Ты, видно, не помнишь... Существует только одно поколение... Надо подчинить всего одно поколение, и тогда... Тогда мы снесем эти насыпи, заровняем следы, снимем безобразные сирены с наших церквей, разобьем наши огромные пушки и вернемся к старому порядку, к старой, испытанной временем цивилизации, для которой мы созданы.
- Это потребует великих усилий.
- Ради великой цели. А иначе - чем это кончится? Разве ты не видишь, что нас ждет? Эти чудовища расплодятся повсюду и везде и всюду будут распространять свою Пищу. Гигантской травой зарастут наши поля, гигантская крапива заглушит живые изгороди, в лесах разведутся комары и прочая дрянь, в канализационных трубах - крысы. Их будет все больше, больше и больше. И это только начало. Все насекомые и растения обрушатся на нас, и даже рыбы заполонят моря и станут топить наши корабли. Одичалые дебри скроют от нас дневной свет и похоронят наши дома, задушат наши церкви, ворвутся в города, и сами мы, как жалкие козявки, погибнем под пятой новой расы. [Караул! Новые люди поступят с нами так, как мы только и умеем поступать с теми, кто слабее нас!] Человечество будет поглощено и задавлено созданием рук своих! И ради чего? Ради большого роста! Рост, величина - и только! Расти, тянуться еще и еще. Уже сейчас на каждом шагу мы вынуждены обходить эти первые признаки будущего. А что мы делаем? Только и знаем, что жалуемся: ах, как неудобно! Ворчим - и палец о палец не ударим. Ну, нет!
Он поднял руку, точно для клятвы.
- Пусть люди совершат то, что должно! Я с ними! Я - за реакцию, неограниченную и бесстрашную. Больше ничего не остается, разве что и сам начнешь есть эту Пищу. Мы слишком долго пробавлялись полумерами. Эх, вы! Половинчатость - ваш обычай, ваш образ жизни, воздух, которым вы дышите. Но я не из таких! Я ненавижу Пищу, ненавижу всеми фибрами души!
Он резко повернулся к собеседнику, буркнувшему что-то в знак протеста.
- Ну, а ты?
- Все не так-то просто...
- Эх ты, слабая душа! Тебе только и плыть по течению, - с горечью сказал молодой человек из Оксфорда и махнул рукой. - половинчатость ни к чему не приведет. Мы или они - третьего не дано. Либо мы - их, либо они нас. Съешь - или тебя съедят. Что еще нам остается?
Наверно, эту истерику молодого образованного напуганного человечишки стоит отлить в базальте и подписать: "Архетип реакции" ;)
- Я хочу сказать, что, сами того не ведая, мы надругались над священными идеалами этих людишек. Мы, особы королевской крови, составляем особый клан. Мы - праздничные побрякушки, узники, которым поклоняются. За это преклонение мы платим своей свободой, мы не вольны шагу ступить по-своему. Я должна была выйти замуж за принца... Впрочем, ты его все равно не знаешь. За одного принца-пигмея. Неважно, кто он... Оказывается, это событие должно было укрепить союз между моей и его страной. И вашей стране тоже этот брак был бы выгоден. Представляешь? Выйти замуж, чтобы укрепить какой-то союз!
- А теперь?
- Они говорят, что я все равно должна за него выйти... как будто у нас с тобой ничего не было.
...
- Это наша единственная надежда. В Англии слишком много народу и слишком мало места, здесь нам негде укрыться, негде приклонить голову. Как нам скрыться среди этих толп? Пигмеи могут спрятаться друг от друга, но куда деваться нам? Здесь у нас не будет ни еды, ни крыши над головой, а если мы убежим, они будут преследовать нас по пятам день и ночь.
Вдруг у него мелькнула мысль.
- Для нас есть место, - сказал он. - Даже на этом острове.
- Где?
- В доме, который построили наши Братья, там, за холмами. Они обнесли его огромным валом с севера и юга, с востока и запада; они вырыли глубокие траншеи и тайные укрытия, и даже теперь... Один из них был у меня совсем недавно. Он сказал... Я тогда не очень прислушивался, но он говорил что-то об оружии. Может быть, там и надо искать убежища.
И принцесса в итоге уходит к кучке всеми ненавидимых и живущих на осадном положении новаторов, выбрав их вместо особ королевской крови и жизни во дворце. Так Уэллс предсказал возвышение и уход женщин ко Второму Человечеству, на плато Путорана и прочие необычные места ;)
Там ещё есть всякого интересного: модификация тел тех, кто замахивается на геоинженерию и разработку техники нового поколения, радикальная и глобальная переделка биосферы, затрудняющая военные действия армий Первого Человечества, навязываемая правительством политика ограничения деторождения (спустя шестьдесят лет психолог Рейнгольд соберёт ужасающую статистику, из которой сделает вывод, что существующая культурка в развитых странах всячески отбивает у женщин желание быть женственными, рожать и любить своих детей - уже в те дикие времена Сексуальной Революции!).
Не секрет, что древний английский фантаст Герберт Уэллс славится своими предсказаниями, сделанными в его книгах более века тому назад. Некоторые на этом основании заявляют, будто он, как и все прочие мэтры фантастики, принадлежал к тайной организации, знавшей будущее наперёд ;) Вот например, "Война Миров": задолго до появления игровой вселенной "BattleTech", разработок реальных боевых экзоскелетов и реальных боевых лазеров в ней были описаны огромные, управляемые одним пилотом бионические боевые машины, которые передвигались на ногах с помощью искусственной мускулатуры и сражались лучевым оружием, быстро нагревающим цель. Там же описывалось химическое оружие, до его появления на полях сражений Первой Мировой. Но вот кое-что другое, описаное в книге, обделено вниманием - а между тем оно-то там, пожалуй, самое важное!
Вот цитата уважаемого schriftsteller из поста 2012 года:
Во-первых, мы хотим, чтобы все этапы производства, от извлечения сырья до выпуска готового продукта делали автоматы, а люди не прикладывали к этому рук. Потому автоматизация должна охватывать все производство, от начала до конца, а не отдельные отрасли или участки. Во-вторых, сложные и многоступенчатые переделы, которые сейчас господствуют в промышленности, для автоматов не годятся. Нужно всемерно сокращать переделы, операции, а в идеале вообще нужно стремиться к тому, чтобы автомат делал готовый продукт прямо из сырого материала, минуя все нынешние стадии переработки. Это задачка исключительной сложности, требующая пересмотра всех физических и химических основ производства. Скажем, привычная цепь: добыча руды - выплавка чугуна - выплавка стали - прокатка - мехобработка, не годится, и надо идти к тому, чтобы автомат мог сделать металлическое изделие прямо из руды
А вот цитата из романа "Война миров", который был написан в 1897 году:
Вторая многорукая машина, теперь законченная, обслуживала новый механизм, принесенный боевым треножником. Корпус этого нового аппарата по форме походил на молочный бидон с грушевидной вращающейся воронкой наверху, из которой сыпался в подставленный снизу круглый котел белый порошок.
Вращение производило одно из щупалец многорукой машины. Две лопатообразные руки копали глину и бросали ее в грушевидный приемник, в то время как третья рука периодически открывала дверцу и удаляла из средней части прибора обгоревший шлак. Четвертое стальное щупальце направляло порошок из котла по колончатой трубке в какой-то новый приемник, скрытый от меня кучей голубоватой пыли. Из этого невидимого приемника поднималась вверх струйка зеленого дыма. Многорукая машина с негромким музыкальным звоном вдруг вытянула, как подзорную трубу, щупальце, казавшееся минуту назад тупым отростком, и закинула его за кучу глины. Через секунду щупальце подняло вверх полосу белого алюминия, еще не остывшего и ярко блестевшего, и бросило ее на клетку из таких же полос, сложенную возле ямы. От заката солнца до появления звезд эта ловкая машина изготовила не менее сотни таких полос прямо из глины, и куча голубоватой пыли стала подниматься выше края ямы.
Контраст между быстрыми и сложными движениями всех этих машин и медлительными, неуклюжими движениями их хозяев был так разителен, что мне пришлось долго убеждать себя, что марсиане, а не их орудия являются живыми существами.
Т.е. уже в те древние времена люди задумывались о технике, которая свойствами живого едва ли не превосходит своих создателей, и способна быстро производить готовые металлические изделия в прямом смысле из грязи под ногами без длинной технологической цепочки и транспортировки. Однако за сто лет последующего так называемого "прогресса" столь прогрессивная идея оказалась прочно вычеркнута из массового сознания, так что сегодня воспринимается как откровение (как и то, что "грязь под ногами" на самом деле содержит полным-полно железа и алюминия).
А вот цитаты из другого романа того же автора, написаного в 1904 году и называемого "Пища Богов" ("The Food of the Gods and How It Came to Earth").
Ходкие журналы уверяли, что эти дети сровняют горы с землей, перекинут мосты через моря и изроют туннелями вдоль и поперек весь шар земной. "Удивительно! - восклицали маленькие людишки. - Просто чудеса! Это будет очень удобно и всем нам на пользу!" - и продолжали спокойно заниматься своими делами, словно и не существовало на свете никакой Пищи богов. И в самом деле, то были пока лишь первые проблески гения, первые намеки на могущество Детей Пищи. Всего лишь игра, проба сил без всякой определенной цели. Ведь они еще сами себя не знали. Они все еще были детьми, медленно растущими детьми нового племени. Их исполинская сила увеличивалась день ото дня, их могучей воле еще предстояло вырасти и обрести смысл и цель.
...
Даже самые мудрые считали, что Пища богов породила лишь отдельные нелепые явления, кучку своевольных уродов, которые подчас мешают и вносят беспокойство, но не в силах пошатнуть или изменить сложившийся раз навсегда облик мира и человечества.
... находится все же наблюдатель, которого больше всего поражает непобедимая инерция огромной массы людей, их упорное равнодушие и нежелание признавать существующих рядом гигантов, неспособность понять то огромное, что сулит завтрашний день. Как в природе многие потоки кажутся всего спокойней, тише и невозмутимей как раз тогда, когда они вот-вот низвергнутся водопадом, так и в те последние годы уходящей эпохи словно бы укрепилось все, что было в сознании людей устарелого и косного. Реакционные взгляды стали самыми распространенными: говорили, что наука зашла в тупик, что нет более прогресса, что вновь приходит пора самовластья, - и это говорилось в дни, когда все громче слышалась крепнущая поступь Детей Пищи! Конечно, суетливые, бесцельные перевороты былых времен, когда, к примеру, толпа неразумных людишек свергала такого же неразумного царька, давно уже канули в вечность; но Перемена - это закон, который никогда себя не изживет. Просто изменились сами Перемены: Новое появилось в небывалом обличье, и современникам было еще не под силу осознать его и принять.
Глядя на комменты в блогах, посвящённых предложениям чего-либо радикально нового (когда их вообще удостаивают комментарием), ловишь себя на мысли, что приведённая выше цитата актуальна сегодня едва ли не больше, чем тогда ;)
Из всех Детей Пищи самыми высокими, самыми сильными и больше всех на виду были три сына Коссара. В целом свете, наверно, не нашлось бы другого клочка земли, так изрытого, перекопанного и перекроенного, как тот, примерно в квадратную милю, участок подле Семи дубов, где прошло их детство и где они, ища выхода могучей силе, строили все новые сараи и ангары с гигантскими действующими моделями машин. Но им давно уже стало здесь тесно. Старший сын Коссара придумывал замечательные быстроходные экипажи, он смастерил себе что-то вроде исполинского велосипеда, но машина эта не умещалась ни на одной дороге и ее не мог выдержать ни один мост. Так она и стояла в бездействии, громада из колес и моторов, способная мчаться со скоростью 250 миль в час, - лишь изредка сам изобретатель, оседлав ее, носился взад и вперед по тесному двору. А он-то мечтал объехать на своем велосипеде всю нашу крошечную планету, ради этой ребячьей мечты и смастерил его еще мальчонкой. Местами, там, где сбита эмаль, спицы уже покрыты бурой ржавчиной и словно кровоточат.
- Прежде чем пускаться в путь, сынок, надо построить дорогу, - сказал Коссар.
И вот в одно прекрасное утро, на заре, молодой исполин вместе с братьями принялся строить дорогу, которая обойдет земной шар. Они словно предчувствовали, что им помешают, и работали с особенным рвением. Люди очень скоро обнаружили их дорогу - прямая, как стрела, она вела к Ла-Маншу, несколько миль были уже проложены, выровнены и утрамбованы. Около полудня братьев остановила возбужденная толпа - тут были землевладельцы, земельные агенты, местные власти, стряпчие, полицейские и даже солдаты.
- Мы строим дорогу, - объяснил старший мальчик.
- И стройте на здоровье! - крикнул снизу самый важный законник. - Но только извольте уважать чужие права. Вы нарушили частное право двадцати семи землевладельцев, не говоря уже об особых привилегиях и собственности одного окружного муниципалитета, девяти приходских советов, совета графства, двух газовых компаний и одной железнодорожной...
- Ой-ой! - воскликнул старший из мальчиков.
- Придется вам это прекратить.
- Но ведь у вас всюду такие скверные узенькие тропинки. Разве вам не хочется ездить по красивой прямой дороге?
- Да, конечно, я бы сказал, у такой дороги были бы свои преимущества, но...
- Но строить ее нельзя, - докончил за него старший мальчик, собирая инструменты.
- Во всяком случае, не так, как это делаете вы, - сказал законник.
- А как?
Ответ важного юриста был путаным и неясным.
Коссар пришел посмотреть, что натворили его дети, строго выбранил их, смеялся до упаду и, видно, был очень доволен всем происшедшим.
- Придется обождать, мальчики! - крикнул он сыновьям. - Рано еще вам приниматься за такие дела.
- Этот стряпчий сказал, что надо сначала составить проект и получить специальное разрешение и еще всякую ерунду. Он сказал, что на это уйдут годы.
- Не бойся, малыш, проект у нас будет очень скоро! - крикнул Коссар, сложив ладони рупором у рта. - А пока играйте да стройте модели того, что вам хотелось бы сделать.
И они повиновались, - они были послушные дети.
Но потихоньку все-таки ворчали.
- Все это прекрасно, - сказал средний брат старшему, - но мне надоело вечно играть и строить планы. Я хочу настоящего дела, понимаешь? Ведь не за тем же мы выросли такими сильными, чтобы просто играть на грязном клочке земли да гулять понемножку, поближе к дому, подальше от городов (к этому времени им запретили подходить к поселкам и пригородам). Бездельничать очень противно. Может быть, мы как-нибудь узнаем, что им нужно, этим карликам, и сделаем это для них? Все-таки веселее, чем сидеть сложа руки!
- У многих из них нет сносного жилья, - продолжал мальчик. - Давайте построим возле Лондона такой дом, чтобы их поместилось много-много, и жить им будет удобно и уютно, и проведем дорожку, чтобы им ездить на работу хорошенькую, прямую дорожку, и пускай все это будет красивое-красивое. Все для них сделаем чистенькое, хорошенькое, и тогда они не захотят больше жить по-старому, в грязи, ведь сейчас у них очень многие живут по-свински. И воды им наготовим, чтобы мылись: они ведь такие грязнули, эти маленькие вонючки; в девяти домах из десяти даже нет ванны. И знаете, у кого есть ванна, презирают тех, у кого ванны нет! Зовут их "грязная голытьба"! Нет того, чтобы помочь им завести в домах ванны, - только насмехаются! Мы это все переделаем. Проведем для них электричество - пускай им светит, и кормит их, и убирает за ними. Ведь это надо выдумать: они заставляют женщин ползать на коленях и мыть полы! Да еще когда у женщины должен родиться ребенок!
Можно все очень даже хорошо устроить! Тут долина, кругом холмы - можно насыпать плотину, запрудим реку, и выйдет отличный водоем. Построим большую станцию, будет электрический ток. Мы это все очень-очень хорошо устроим. Правда? Может быть, тогда они больше не станут нам мешать...
- Да, - ответил старший брат, - можно для них все очень хорошо устроить.
- Так давайте! - сказал средний.
- Что ж, ладно, - согласился старший и стал искать подходящий инструмент.
И опять началась морока.
Не успели они взяться за работу, как налетела возбужденная толпа и посыпались приказы: прекратить все это по тысяче причин и без всякой вразумительной причины; на них кричали путано, бестолково, кто во что горазд. Ваш дом чересчур высок, говорили им, в нем будет опасно жить; он безобразен; он помешает окрестным владельцам сдавать внаем обычные дома; он нарушает стиль всего квартала, и вообще это не по-соседски.
Оказалось также, что молодые зодчие идут наперекор местным правилам домостроительства и ущемляют права местных властей, кое-как соорудивших свою крохотную и очень дорогую электрическую станцию, и вторгаются в сферу деятельности здешней водопроводной компании.
Местные правительственные чиновники прибегли к помощи закона. Снова появился на сцене маленький стряпчий, теперь он защищал интересы по меньшей мере дюжины ущемленных собственников и фирм; протестовали землевладельцы; какие-то люди предъявляли непонятные претензии и требовали непомерных отступных. Подняли голос и тред-юнионы рабочих всех строительных специальностей; объединение предпринимателей, выпускающих строительные материалы, чинило всяческие препятствия. Какие-то необыкновенные сообщества эстетов стали пророчить гибель красот природы и принялись защищать прелесть тех мест, где предполагалось построить дом и соорудить плотину. Эти, по мнению молодых Коссаров, были всех глупей и несносней. Так и получилось, будто они не прекрасный дом задумали построить, а ткнули палкой в осиное гнездо.
- Ну, такого я не ждал! - сказал старший мальчик.
- Ничего не выйдет, - сказал второй.
- Дрянь эти козявки! - возмутился младший. - Шагу ступить не дают!
- И мы ведь для них же стараемся. Как бы мы им все хорошо устроили!
- Они, видно, всю жизнь только и делают, что мешают друг другу, сказал старший мальчик. - Куда ни сунься, все какие-то права, законы, правила и прочее жульничество, - прямо какая-то дурацкая игра. Ладно, пускай еще поживут в грязи в своих дрянных лачугах. Строить они нам не дадут, это ясно как день.
Наверно, Бакминстер Фуллер, одно из ранних творений которого тоже шустро ездило по земле на колёсах и в серию не пошло, нашёл бы много общего между своей судьбой и этим отрывком :( Он считал себя виновным в гибели дочери, потому что не смог создать ей достойных условий для жизни. В искупление своей вины он взялся создать для людей удобные просторные дома, которые можно было бы производить в больших количествах на заводах с минимальными затратами ресурсов и времени, быстро устанавливать на месте с минимальным использованием строительной техники, и которые требовали минимума времени и усилий на обслуживание, особождая человека от рутины вроде уборки и ремонтов. И преуспел в своих разработках. Итог: слава гуру архитектуры - и блокирование внедрения конструкций на практике. Потому что, видите ли, они не вписываются ни в строительные стандарты, ни в эстетические предпочтения других архитекторов. А пипл в качестве идеала видит или виллу, или высокотехнологичную персональную конуру-склеп подальше от других людей, или какие-нибудь дизайнерские поделки причудливого внешнего вида.
- Реакционер! - говорил он в тот миг, когда с вершины холма они увидели крепость Коссаров. - Поневоле станешь реакционером! Посмотри на этот кусок земли - бог создал ее прекрасной и счастливой, а теперь она истерзана, осквернена, разворочена! Чего стоят эти мастерские! А огромный ветряной двигатель! А та безобразная махина на колесах! А эти дамбы! А эти три чудовища - ты только посмотри! Сошлись там и затевают какую-то новую дьявольщину! Нет, ты только посмотри на эту землю!
Друг заглянул ему в лицо.
- Ты наслушался Кейтэрема, - сказал он.
- У меня и у самого есть глаза. Достаточно оглянуться на прошлое - ведь когда-то у нас был мир и порядок! Эта гнусная Пища - последняя ипостась Дьявола, он испокон веку только и добивается нашей погибели. Подумай, каков был мир до нас и даже в те дни, когда матери еще носили нас под сердцем, и посмотри вокруг! Как приветливы были эти склоны, все в золоте налитых колосьев, как цвели живые изгороди, отделяя скромное поле труженика от поля соседа! Всюду пестрели фермы и радовали глаз, а в день субботний раздавался благовест колокола вон той церкви, и весь наш край затихал, погруженный в молитву. А теперь год от году становится все больше гигантских плевел и гигантских паразитов, и вон те чудовища множатся вокруг; они наступают на нас, давят все тонкое и хрупкое, что для нас дорого и свято. Да что говорить... Смотри! [Ай-яй-яй, эти сволочи высушили Аральске Море и хотели повернуть Сибирские реки! Понаделали кривой неэффективой техники! :)]
Собеседник посмотрел туда, куда указывала узкая белая рука.
- Вон там прошел один из них! Видишь след? Рытвина глубиной в три фута, не меньше; ловушка, западня для конного и пешего - не дай бог шагнуть неосторожно. Смотри - он затоптал насмерть куст шиповника, вырвал с корнем траву, раздавил цветы ворсянки, проломил дренажную трубу, край тропинки обвалился. Сколько разрушений! И так повсюду и во всем: люди установили в мире порядок и приличие, а эти только разрушают. Они топчут все без разбору! Нет, уж пусть реакция! Что еще остается? [расстреляли сто тыщ пятьсот миллионов справных работников и снесли Храм, только грабить и разрушать умеют! :)]
- Но реакция... Гм... Что же вы намерены делать?
- Остановим их! - вскричал молодой человек (он был студент из Оксфорда). - Остановим, пока не поздно.
- Но...
- Это вовсе не так уж невозможно! - кричал студент, голос его зазвенел. - Нам нужна крепкая рука, нам нужен хитроумный план и твердая воля. [да придёт Фюрер! :)] А пока мы только болтаем и сидим сложа руки. Мы бездействуем и медлим, а Пища между тем все растет да растет. Но и теперь еще не поздно...
Он на секунду умолк.
- Ты просто повторяешь Кейтэрема, - вставил приятель.
Но тот не слушал.
- Да, да. Еще не все потеряно. Есть надежда, и немалая, надо только твердо знать, чего мы хотим и чего больше не потерпим. С нами тысячи и тысячи людей, куда больше, чем несколько лет назад. За нас закон, конституция, установившийся в обществе строй и порядок, любая вера и церковь, нравы и обычаи человечества - все это за нас и против Пищи. Зачем же медлить? Зачем лицемерить? Мы ненавидим ее, мы ее отвергаем, так зачем нам ее терпеть?.. Неужели, по-твоему, хныкать, пассивно сопротивляться и сложа руки ждать? Чего? Чтобы нас перебили? [хватит притворяться белыми и пушистыми - даёшь эскадроны смерти, даёшь стадион! :)]
Он умолк на полуслове и круто повернулся.
- Вон, видишь этот лес крапивы? Там, в чаще, заброшенные дома, в них когда-то жили и радовались жизни честные, простые люди! А теперь взгляни сюда. - Он обернулся в ту сторону, где молодые Коссары тихо жаловались друг другу на несправедливость судьбы. - Вот, смотри! Я знаю их отца, это скотина, грубая скотина, крикун и хам, за последние тридцать лет он совсем распоясался, а все потому, что мы чересчур мягки и снисходительны. Он, видишь ли, инженер! Ему плевать на все, что для нас дорого и свято. Да, плевать! Блистательные традиции нашей страны и нации, благородные установления, веками освященный порядок, медленная, но неуклонная поступь истории, которая шаг за шагом вела англичан к величию и утвердила на нашем прекрасном острове свободу, - для него все это пустая и отжившая сказка. Трескучие фразы о так называемом "Будущем" теперь стоят больше, чем все священные заветы... Такие люди способны пустить трамвай по могиле собственной матери, если этот маршрут им покажется выгодным... [да они все ублюдки без роду и племени, без чести и с кривыми генами, неудачники, которым девки не дают :)] А ты предлагаешь медлить, искать компромиссов, как будто компромисс позволит тебе жить по-своему рядом с этой... с этими машинами, которые тоже станут жить по-своему! [из-за них машины восстанут из ядерного пепелища, и злобные ИИ устроят человечеству Судный День :)] Говорю тебе, это безнадежно... Безнадежно! Все равно что подписывать мирный договор с тигром. Им нужен мир чудовищный и безобразный, а нам - кроткий и благоразумный. А это несовместимо: либо одно, либо другое.
- Но что вы можете сделать?
- Многое! Все! Покончить с Пищей! Гиганты пока еще наперечет, они разъединены и не вошли в полную силу. Надо заткнуть им рот, заковать в цепи. Остановить их любой ценой. Мир будет принадлежать либо нам, либо им. Покончить с Пищей! В тюрьму всех, кто ее производит! Гром и молния, остановить Коссара! Ты, видно, не помнишь... Существует только одно поколение... Надо подчинить всего одно поколение, и тогда... Тогда мы снесем эти насыпи, заровняем следы, снимем безобразные сирены с наших церквей, разобьем наши огромные пушки и вернемся к старому порядку, к старой, испытанной временем цивилизации, для которой мы созданы.
- Это потребует великих усилий.
- Ради великой цели. А иначе - чем это кончится? Разве ты не видишь, что нас ждет? Эти чудовища расплодятся повсюду и везде и всюду будут распространять свою Пищу. Гигантской травой зарастут наши поля, гигантская крапива заглушит живые изгороди, в лесах разведутся комары и прочая дрянь, в канализационных трубах - крысы. Их будет все больше, больше и больше. И это только начало. Все насекомые и растения обрушатся на нас, и даже рыбы заполонят моря и станут топить наши корабли. Одичалые дебри скроют от нас дневной свет и похоронят наши дома, задушат наши церкви, ворвутся в города, и сами мы, как жалкие козявки, погибнем под пятой новой расы. [Караул! Новые люди поступят с нами так, как мы только и умеем поступать с теми, кто слабее нас!] Человечество будет поглощено и задавлено созданием рук своих! И ради чего? Ради большого роста! Рост, величина - и только! Расти, тянуться еще и еще. Уже сейчас на каждом шагу мы вынуждены обходить эти первые признаки будущего. А что мы делаем? Только и знаем, что жалуемся: ах, как неудобно! Ворчим - и палец о палец не ударим. Ну, нет!
Он поднял руку, точно для клятвы.
- Пусть люди совершат то, что должно! Я с ними! Я - за реакцию, неограниченную и бесстрашную. Больше ничего не остается, разве что и сам начнешь есть эту Пищу. Мы слишком долго пробавлялись полумерами. Эх, вы! Половинчатость - ваш обычай, ваш образ жизни, воздух, которым вы дышите. Но я не из таких! Я ненавижу Пищу, ненавижу всеми фибрами души!
Он резко повернулся к собеседнику, буркнувшему что-то в знак протеста.
- Ну, а ты?
- Все не так-то просто...
- Эх ты, слабая душа! Тебе только и плыть по течению, - с горечью сказал молодой человек из Оксфорда и махнул рукой. - половинчатость ни к чему не приведет. Мы или они - третьего не дано. Либо мы - их, либо они нас. Съешь - или тебя съедят. Что еще нам остается?
Наверно, эту истерику молодого образованного напуганного человечишки стоит отлить в базальте и подписать: "Архетип реакции" ;)
- Я хочу сказать, что, сами того не ведая, мы надругались над священными идеалами этих людишек. Мы, особы королевской крови, составляем особый клан. Мы - праздничные побрякушки, узники, которым поклоняются. За это преклонение мы платим своей свободой, мы не вольны шагу ступить по-своему. Я должна была выйти замуж за принца... Впрочем, ты его все равно не знаешь. За одного принца-пигмея. Неважно, кто он... Оказывается, это событие должно было укрепить союз между моей и его страной. И вашей стране тоже этот брак был бы выгоден. Представляешь? Выйти замуж, чтобы укрепить какой-то союз!
- А теперь?
- Они говорят, что я все равно должна за него выйти... как будто у нас с тобой ничего не было.
...
- Это наша единственная надежда. В Англии слишком много народу и слишком мало места, здесь нам негде укрыться, негде приклонить голову. Как нам скрыться среди этих толп? Пигмеи могут спрятаться друг от друга, но куда деваться нам? Здесь у нас не будет ни еды, ни крыши над головой, а если мы убежим, они будут преследовать нас по пятам день и ночь.
Вдруг у него мелькнула мысль.
- Для нас есть место, - сказал он. - Даже на этом острове.
- Где?
- В доме, который построили наши Братья, там, за холмами. Они обнесли его огромным валом с севера и юга, с востока и запада; они вырыли глубокие траншеи и тайные укрытия, и даже теперь... Один из них был у меня совсем недавно. Он сказал... Я тогда не очень прислушивался, но он говорил что-то об оружии. Может быть, там и надо искать убежища.
И принцесса в итоге уходит к кучке всеми ненавидимых и живущих на осадном положении новаторов, выбрав их вместо особ королевской крови и жизни во дворце. Так Уэллс предсказал возвышение и уход женщин ко Второму Человечеству, на плато Путорана и прочие необычные места ;)
Там ещё есть всякого интересного: модификация тел тех, кто замахивается на геоинженерию и разработку техники нового поколения, радикальная и глобальная переделка биосферы, затрудняющая военные действия армий Первого Человечества, навязываемая правительством политика ограничения деторождения (спустя шестьдесят лет психолог Рейнгольд соберёт ужасающую статистику, из которой сделает вывод, что существующая культурка в развитых странах всячески отбивает у женщин желание быть женственными, рожать и любить своих детей - уже в те дикие времена Сексуальной Революции!).