invisible ones
Все эти маленькие старушки, которые идут еле передвигая ногами, немыслимо сгорбясь, доставая своими иссхошимися скрюченными рукам едва не до колен, - они ведь выглядят как каторжные. Как будто всю жизнь провели в рабстве на рудниках. В непосильном труде, голоде и темноте. И вдруг в конце жизни их, за ненадобностью, очевидно, отпустили(выкинули), и они бредут, затравлено озираясь по сторонам, слабо шевеля узкими морщинистыми втянутыми губами, и кожа их, высохшая как пергамент, туго обтягивающая скулы, кажется, вот-вот треснет. И они всегда в чем-то темном и ветхом и всегда одни, с такими не ходят ни дети, ни внуки, ни мужья. Такие в булочной дрожащими пальцами отсчитывают монетки, ссыпанные в сморщенную ладонь и болезненно хмурятся. У таких слезящиеся белесые глаза и беззубый рот, и редкие бесцветные волосы, выглядывающие из под платка.
Даже думать жутко, что же это была за жизнь такая, что так износила и изуродовала. Вытянула все, что было, и не оставила ровным счетом ничего.
Кажется, они живут уже в каком-то параллельном мире, входя в поверхностный контакт с этим только по необходимости(в сберкассах и магазинах). Только жгучая боль временами накатывает, когда смотришь как движутся куда-то эти сгорбленные тени. Эти живые мертвецы.
Даже думать жутко, что же это была за жизнь такая, что так износила и изуродовала. Вытянула все, что было, и не оставила ровным счетом ничего.
Кажется, они живут уже в каком-то параллельном мире, входя в поверхностный контакт с этим только по необходимости(в сберкассах и магазинах). Только жгучая боль временами накатывает, когда смотришь как движутся куда-то эти сгорбленные тени. Эти живые мертвецы.