Элементы заумного языка в лирике Сергея Есенина
Опубликовано: Филологические этюды: Сб. науч. стат. молодых авторов. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2000. Вып 3. с. 126 - 128. ISBN 5-292 - 02421 - X
Традиционно понятие «заумь» связывается с самым радикальным крылом русского поэтического авангарда, к которому Есенин, как известно, относился резко отрицательно.
В тоже время в его собственных произведениях поражает обилие «темных мест» - слов, фраз, строф, необъяснимых с точки зрения формальной логики. Мы не можем согласиться с мнением исследователей, видящих в непонятных строках лирики Есенина вкусовой просчет, недостаток версификации и считаем необходимым подходить к творчеству поэта с «методологическим доверием» [Флоренский, С.185]. Наличие «темных мест» нужно признать частью авторского замысла, выполняющего определенные художественные функции, выявить которые - цель данной работы.
В среде поэтов и филологов начала ХХ века была чрезвычайно популярна идея о принципиальном отличии поэтической речи от обыденной. Предельным выражением расподобления поэтического и обиходного языка стала заумь.
Категория заумности исторически изменчива. Новая семантическая система часто воспринимается как бессмыслица.
Объем понятия «заумь» тоже варьируется. Мандельштам, например, относит к «зауми» всякое нарушение автоматизировавшейся связи между синтаксическими и логическими структурами. [Ронен, С. 41] В таком широком смысле понятие «заумь» применимо, на наш взгляд, к поэзии Есенина.
Из декларации заумного языка и последующих исследований Ю. Тынянова, В. Шкловского, Г. Винокура, Ж-Ф. Жаккара можно выделить следующие функции зауми:
Остранение: поиск нового языка, который может устранить автоматизм восприятия действительности.
Попытка более точно и выразительно передать образы, возникшие у автора.
Заумь - язык с нарочито высокой степенью неопределенности .
Заумь - язык стрессовых ситуаций.
Суггестивное влияние на читателя с помощью звучания слова. Поэт обращается непосредственно к чувственному уровню восприятия, минуя логически-понятийный.
Приобщение читателя к сотворчеству.
Эпатаж.
Традиционно выделяется 3 вида зауми: фонетическая (чистая заумь), семантическая (смысловая запутанность фразы), синтаксическая (пропуск частей предложения, своеобразное расположение, несогласованность).
«Темные места» в лирике Есенина можно разделить на 2 вида: затемненная семантика слов и синтаксически неправильное построение фразы.
В начальный период творчества перед молодым поэтом остро стоит проблема выработки своего собственного неповторимого стиля, личного «поэтического» языка. Таким языком становится для него рязанский диалект. 24 апреля 1915 года Есенин пишет Н.А. Клюеву: «Я тоже крестьянин и пишу так же, как Вы, но только на своем рязанском языке» [Есенин, т.2, С.325]. Позднее, в 1921 году поэт вспоминал: «С детства болел я «мукой слова». Хотелось сказать свое и по-своему…Вот, например, знаете ли мою «Радуницу»? В первом издании у меня много местных рязанских слов. Слушатели часто недоумевали, а мне это сначала нравилось…» [Есенин, т.2, С.368] . Есенин отстаивает право выражаться на личном, пусть непонятном языке.
Важно обратить внимание на то, для кого текст является заумным - для автора (тогда текст принципиально не имеет однозначного прочтения) или для читателя (текст имеет определенное, но скрытое значение). Это не сказывается на восприятии стихотворения в целом, потому что слова, выступающие в роли заумных, важны не своим прямым значением, а фонетической формой или коннотациями: принадлежностью к определенной сфере языкового общения (историзмы, анахронизмы, экзотизмы, диалектизмы).
Диалектная лексика у Есенина стилистически не маркирована. Часто читатель даже не замечает, что ему приходится подбирать значение для непонятного слова, исходя из его фонетической формы и контекста. Не всегда «угаданное» значение соответствует действительному.
Можно выделить несколько степеней затрудненности.
«Это только тягостная бредь»[Есенин,т.1, С.135]. Слово «бредь» однозначно ассоциируется со словом «бред».
«Все сжигает житейская мреть»[Есенин, т.1, С.140]. Нам не известно истинное значение слова «мреть». По фонетическим ассоциациям его можно соотнести со словами смерть, мрак, мразь, мерзость. Все сжигает житейская мерзость, житейская мертвечина. Слово наполняется «кажущейся семантикой», механизм возникновения которой описан Ю. Тыняновым в работе «Проблемы стихотворного языка».
Иногда диалектные слова превращают стихотворение в настоящую головоломку:
В санках озера над лугом
Запоздалый окрик уток
Под окном от скользких елей
Тень протягивает руки.
Тихих вод парагуш квелый
Курит люльку на излуке. [Есенин, т.1, С.79].
Как пишет Н. Шанский в статье «Трудные строки лирики С. Есенина», это «совершенно непонятное, темное восьмистишие». Оказывается, «в санках озера» означает «по краем озера», слово «парагуш» не означает ничего, так как это - опечатка. Правильно было «карагуш квелый» - название птицы. [Шанский, С. 65]. Показательно, что эта опечатка воспроизведена во многих изданиях, так как для большинства читателей эти строки лишь набор звуков, то есть заумь.
Чем руководствуется поэт, осуществляя свой окончательный выбор, часто остается загадкой. Далеко не всегда он делает выбор в пользу смысла.
Как же мне не прослезиться,
Если с венкой в стынь и звень
Будет рядом веселиться
Юность русских деревень. [Есенин, т.1, С.201]
В черновиках можно найти содержательно более прозрачные варианты: «если бойко в стынь и звень» и «если рядом в стынь и звень».Очевидно, что выбор не обусловлен потребностями версификации. Возможно, поэт чувствовал, что непонятное слово не станет для читателя непреодолимым препятствием, так как наполнится «кажущейся семантикой» [Тынянов, С. 117-168].
В начале 20-х годов Есенин сознательно отказывается от использования диалектных слов и декларирует необходимость быть понятым. Однако непонятные слова не исчезают из его лирики совсем и к ним прибавляются «темные места» другого характера. Именно в эти годы в произведениях Есенина можно встретить синтаксически неправильное построение фразы, особенно резко выделяющееся на фоне афористичного стиля «позднего» Есенина. Вторжение зауми как структуры во вполне традиционный текст динамизирует форму.
Смешная жизнь. Смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище усеян сад
В берез изглоданные кости. [Есенин, т.1, С.145]
Очевидно, это должно означать: сад, как кладбище, усеян ветками берез. Чтобы это понять, требуется изменить падеж и убрать предлог. «В новом лес огласиться свисте»[Есенин, т.1, С.116], что означает: лес огласиться новым свистом. Читателю приходиться вдумываться в смысл фразы и, меняя ее синтаксическое построение, самому участвовать в создании лирического произведения. Неправильное построение фразы не позволяет скользить по поверхности, препятствует автоматическому восприятию текста. В лирике Есенина встречается пропуск частей предложения, которые можно заметить только при вдумчивом чтении: «Тот, кто хоть раз на земле заплачет - значит удача промчалась мимо»[Есенин, т.1, С.200]. В предложении два придаточных и ни одного главного, поэтому местоимение «тот» как бы «повисает» в воздухе.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: лишь сердце потревожь,
Жизнь обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.[Есенин, т.1, С.169]
Начало фразы: «лишь сердце потревожь» подсказывает продолжение: «что тогда произойдет». Настоящие время («жизнь - обман») создает впечатление расколотости фразы.
Такая неполнота заставляет читателя домысливать, что хотел сказать поэт, побуждает его к сотворчеству, придает образу неоднозначность.
Художественные функции «темных мест» в лирике С. Есенина во многом совпадают с функциями заумного языка, оба феномена вызваны стремлением сказать «свое по-своему», [Есенин, т.1, С.368] выделиться из среды, снять автоматизм восприятия, привлечь читателя к сотворчеству, активизировать его роль. Как видим, Есенин не был чужд общим тенденциям развития поэтического языка в начале XX в.
Литература
Есенин С. Собр. соч.: В 2-х т.М.: Советская Россия - Современник, 1990.
Винокур Г. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.
Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб.: Высшая школа, 1995.
Крученных А. Кукиш прошлякам. Москва - Таллин: Гилея,1992.
Ронен О. Заумь за пределами авангарда // Литературное обозрение, 1991. №12. С. 40-43
Тыняннов Ю. Проблема стихотворного языка. М.: Советский писатель, 1965.
Флоренский П. Антиномии языка // Флоренский П. У водораздела мысли. М.: Правда, 1990.
Шанский Н. Трудные строки лирики Есенина // Русский язык в школе, 1985. №6. С. 62-69
Шкловский В. Гамбургский счет. М.: Советский писатель, 1990.
Источник: http://www.katlyric.narod.ru/article1.htm
Традиционно понятие «заумь» связывается с самым радикальным крылом русского поэтического авангарда, к которому Есенин, как известно, относился резко отрицательно.
В тоже время в его собственных произведениях поражает обилие «темных мест» - слов, фраз, строф, необъяснимых с точки зрения формальной логики. Мы не можем согласиться с мнением исследователей, видящих в непонятных строках лирики Есенина вкусовой просчет, недостаток версификации и считаем необходимым подходить к творчеству поэта с «методологическим доверием» [Флоренский, С.185]. Наличие «темных мест» нужно признать частью авторского замысла, выполняющего определенные художественные функции, выявить которые - цель данной работы.
В среде поэтов и филологов начала ХХ века была чрезвычайно популярна идея о принципиальном отличии поэтической речи от обыденной. Предельным выражением расподобления поэтического и обиходного языка стала заумь.
Категория заумности исторически изменчива. Новая семантическая система часто воспринимается как бессмыслица.
Объем понятия «заумь» тоже варьируется. Мандельштам, например, относит к «зауми» всякое нарушение автоматизировавшейся связи между синтаксическими и логическими структурами. [Ронен, С. 41] В таком широком смысле понятие «заумь» применимо, на наш взгляд, к поэзии Есенина.
Из декларации заумного языка и последующих исследований Ю. Тынянова, В. Шкловского, Г. Винокура, Ж-Ф. Жаккара можно выделить следующие функции зауми:
Остранение: поиск нового языка, который может устранить автоматизм восприятия действительности.
Попытка более точно и выразительно передать образы, возникшие у автора.
Заумь - язык с нарочито высокой степенью неопределенности .
Заумь - язык стрессовых ситуаций.
Суггестивное влияние на читателя с помощью звучания слова. Поэт обращается непосредственно к чувственному уровню восприятия, минуя логически-понятийный.
Приобщение читателя к сотворчеству.
Эпатаж.
Традиционно выделяется 3 вида зауми: фонетическая (чистая заумь), семантическая (смысловая запутанность фразы), синтаксическая (пропуск частей предложения, своеобразное расположение, несогласованность).
«Темные места» в лирике Есенина можно разделить на 2 вида: затемненная семантика слов и синтаксически неправильное построение фразы.
В начальный период творчества перед молодым поэтом остро стоит проблема выработки своего собственного неповторимого стиля, личного «поэтического» языка. Таким языком становится для него рязанский диалект. 24 апреля 1915 года Есенин пишет Н.А. Клюеву: «Я тоже крестьянин и пишу так же, как Вы, но только на своем рязанском языке» [Есенин, т.2, С.325]. Позднее, в 1921 году поэт вспоминал: «С детства болел я «мукой слова». Хотелось сказать свое и по-своему…Вот, например, знаете ли мою «Радуницу»? В первом издании у меня много местных рязанских слов. Слушатели часто недоумевали, а мне это сначала нравилось…» [Есенин, т.2, С.368] . Есенин отстаивает право выражаться на личном, пусть непонятном языке.
Важно обратить внимание на то, для кого текст является заумным - для автора (тогда текст принципиально не имеет однозначного прочтения) или для читателя (текст имеет определенное, но скрытое значение). Это не сказывается на восприятии стихотворения в целом, потому что слова, выступающие в роли заумных, важны не своим прямым значением, а фонетической формой или коннотациями: принадлежностью к определенной сфере языкового общения (историзмы, анахронизмы, экзотизмы, диалектизмы).
Диалектная лексика у Есенина стилистически не маркирована. Часто читатель даже не замечает, что ему приходится подбирать значение для непонятного слова, исходя из его фонетической формы и контекста. Не всегда «угаданное» значение соответствует действительному.
Можно выделить несколько степеней затрудненности.
«Это только тягостная бредь»[Есенин,т.1, С.135]. Слово «бредь» однозначно ассоциируется со словом «бред».
«Все сжигает житейская мреть»[Есенин, т.1, С.140]. Нам не известно истинное значение слова «мреть». По фонетическим ассоциациям его можно соотнести со словами смерть, мрак, мразь, мерзость. Все сжигает житейская мерзость, житейская мертвечина. Слово наполняется «кажущейся семантикой», механизм возникновения которой описан Ю. Тыняновым в работе «Проблемы стихотворного языка».
Иногда диалектные слова превращают стихотворение в настоящую головоломку:
В санках озера над лугом
Запоздалый окрик уток
Под окном от скользких елей
Тень протягивает руки.
Тихих вод парагуш квелый
Курит люльку на излуке. [Есенин, т.1, С.79].
Как пишет Н. Шанский в статье «Трудные строки лирики С. Есенина», это «совершенно непонятное, темное восьмистишие». Оказывается, «в санках озера» означает «по краем озера», слово «парагуш» не означает ничего, так как это - опечатка. Правильно было «карагуш квелый» - название птицы. [Шанский, С. 65]. Показательно, что эта опечатка воспроизведена во многих изданиях, так как для большинства читателей эти строки лишь набор звуков, то есть заумь.
Чем руководствуется поэт, осуществляя свой окончательный выбор, часто остается загадкой. Далеко не всегда он делает выбор в пользу смысла.
Как же мне не прослезиться,
Если с венкой в стынь и звень
Будет рядом веселиться
Юность русских деревень. [Есенин, т.1, С.201]
В черновиках можно найти содержательно более прозрачные варианты: «если бойко в стынь и звень» и «если рядом в стынь и звень».Очевидно, что выбор не обусловлен потребностями версификации. Возможно, поэт чувствовал, что непонятное слово не станет для читателя непреодолимым препятствием, так как наполнится «кажущейся семантикой» [Тынянов, С. 117-168].
В начале 20-х годов Есенин сознательно отказывается от использования диалектных слов и декларирует необходимость быть понятым. Однако непонятные слова не исчезают из его лирики совсем и к ним прибавляются «темные места» другого характера. Именно в эти годы в произведениях Есенина можно встретить синтаксически неправильное построение фразы, особенно резко выделяющееся на фоне афористичного стиля «позднего» Есенина. Вторжение зауми как структуры во вполне традиционный текст динамизирует форму.
Смешная жизнь. Смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище усеян сад
В берез изглоданные кости. [Есенин, т.1, С.145]
Очевидно, это должно означать: сад, как кладбище, усеян ветками берез. Чтобы это понять, требуется изменить падеж и убрать предлог. «В новом лес огласиться свисте»[Есенин, т.1, С.116], что означает: лес огласиться новым свистом. Читателю приходиться вдумываться в смысл фразы и, меняя ее синтаксическое построение, самому участвовать в создании лирического произведения. Неправильное построение фразы не позволяет скользить по поверхности, препятствует автоматическому восприятию текста. В лирике Есенина встречается пропуск частей предложения, которые можно заметить только при вдумчивом чтении: «Тот, кто хоть раз на земле заплачет - значит удача промчалась мимо»[Есенин, т.1, С.200]. В предложении два придаточных и ни одного главного, поэтому местоимение «тот» как бы «повисает» в воздухе.
Я всегда, когда глаза закрою,
Говорю: лишь сердце потревожь,
Жизнь обман, но и она порою
Украшает радостями ложь.[Есенин, т.1, С.169]
Начало фразы: «лишь сердце потревожь» подсказывает продолжение: «что тогда произойдет». Настоящие время («жизнь - обман») создает впечатление расколотости фразы.
Такая неполнота заставляет читателя домысливать, что хотел сказать поэт, побуждает его к сотворчеству, придает образу неоднозначность.
Художественные функции «темных мест» в лирике С. Есенина во многом совпадают с функциями заумного языка, оба феномена вызваны стремлением сказать «свое по-своему», [Есенин, т.1, С.368] выделиться из среды, снять автоматизм восприятия, привлечь читателя к сотворчеству, активизировать его роль. Как видим, Есенин не был чужд общим тенденциям развития поэтического языка в начале XX в.
Литература
Есенин С. Собр. соч.: В 2-х т.М.: Советская Россия - Современник, 1990.
Винокур Г. О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991.
Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб.: Высшая школа, 1995.
Крученных А. Кукиш прошлякам. Москва - Таллин: Гилея,1992.
Ронен О. Заумь за пределами авангарда // Литературное обозрение, 1991. №12. С. 40-43
Тыняннов Ю. Проблема стихотворного языка. М.: Советский писатель, 1965.
Флоренский П. Антиномии языка // Флоренский П. У водораздела мысли. М.: Правда, 1990.
Шанский Н. Трудные строки лирики Есенина // Русский язык в школе, 1985. №6. С. 62-69
Шкловский В. Гамбургский счет. М.: Советский писатель, 1990.
Источник: http://www.katlyric.narod.ru/article1.htm