Я - оптимист (Михаил Сергеевич Горбачёв)
МОЕ САМОЕ ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ - ЭТО ГОЛОД. В 1933-м мне было два с лишним года, и я помню, что дед мой Андрей, отец отца, ловил лягушек в нашей речушке небольшой и варил их в котле. Помню, что они переворачивались белым брюшком, когда сваривались. Но я не помню, ел я тогда их или нет. Это потом уже, во Франции, во время прогулки на катере в центре Парижа под песни о Париже, мы вместе с Раисой ели лягушачьи лапки.
В 1935 ГОДУ Я ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО ЗАБОЛЕЛ. Называлось это просто - болезнь. Меня душило. Поставили свечку около кроватки, плакали и ничего не могли сделать. Деревня, 1935 год - чего там? И вот одна женщина зашла и говорит: вы хорошего меда найдите, поставьте ему стакан, пусть выпьет. И я помню: вот комната, здесь окно, а на подоконник поставили чайничек голубой - даже не голубой, а синий-синий - с медом. Взял этот чайник и выпил. Выпил и уронил крышку, а звук ее до сих пор у меня в голове стоит, даже сейчас.
У МЕНЯ ВСЕГДА судороги в августовские ночи - еще с тех пор, как мальчишкой на комбайне работал.
ЗАКРОЮ СЕЙЧАС ГЛАЗА, И ПШЕНИЦА ПЕРЕДО МНОЙ, моря пшеницы. Особенно в июне месяце, когда растет она, колосится, наливается, и там свои дела творят перепелки.
Я УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ НЕ БЫЛ В ПРИВОЛЬНОМ (село в Ставропольском крае, родина Горбачева. - Esquire), а на днях принял решение: обязательно поеду - в сентябре или в октябре. Это самые прекрасные месяцы: на полях все убрано, и только слышен рокот тракторов, поднимающих зябь, летят птицы перелетные. И так все и идет - одно за другим.
У КОГО НЕТ ЧУВСТВА МАЛОЙ РОДИНЫ, тот не стоит ничего.
ЖИЗНЬ ИДЕТ, а люди уходят.
В ОДНОЙ ИЗ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ПЕРЕДАЧ Владимир Познер спросил меня: «А вот если бы все-таки была такая возможность - предложили вам связаться по телефону с теми, кого уже нет, - с кем бы вы хотели поговорить?» Я отвечаю: «Думаю, что касается Горбачева, всем ясно - с женой».
МЫ С РАИСОЙ ПРОЖИЛИ СОРОК ШЕСТЬ ЛЕТ, и сорок из них ходили с ней на прогулку каждый день - где бы ни оказались. В любую погоду, в метель, в снег и в дождь, но Раиса особенно любила метель. Я говорил: «Послушай, метель же». А она: «Нет, пойдем». И шли. Шли - и я привык к метелям. Раиса умерла, и я перестал гулять.
В СТАРОСТИ ТРУДНО удержать слезы.
СЕЙЧАС Я БОЛЬШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО, ЗАНИМАЮСЬ СВОИМ ЗДОРОВЬЕМ: хочу выполнить обещание, которое дал своим друзьям, - пригласить на 90-летие. Это, конечно, нахальство, но я думаю, так и надо действовать - ставить задачи, которые мобилизуют.
УТРО - САМОЕ ХОРОШЕЕ ДЛЯ МЕНЯ ВРЕМЯ. Я просыпаюсь рано - в шесть, в половине седьмого, - сбрасываю одеяло, выравниваю постель и снова ложусь: начинаю делать зарядку в постели. Самые простые упражнения - потянуться, повыжиматься. Я даже так говорю: не пойму, или кот потягивается - с меня пример берет, или я пример с кота беру - потягиваюсь.
Я, МОЖЕТ, И ОХОТНИК, но я не истребитель.
В РАКЕТЕ, которую американцы называют «Сатана», а мы называем Р-36М, заключена мощь ста Чернобылей. В одной ракете! Когда ты это знаешь, да еще на таком посту, как я был, не можешь чувствовать себя нормальным человеком.
В ДЕСЯТОМ КЛАССЕ НА ВЫПУСКНЫХ ЭКЗАМЕНАХ я писал сочинение и выбрал свободную тему: «Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности полет». За это сочинение я получил «отлично». А сегодня могу сказать, что считаю себя одним из самых убежденных противников сталинщины.
ИСТОРИЯ РОССИИ СЛОЖНАЯ. Трудно определить в ней лучшее время. Всё становление, становление, расширение и освоение пространств.
КОГДА МЕНЯ СПРАШИВАЮТ о том, какой будет Россия через 20 лет, у меня язык не поворачивается сказать, что будет хуже.
ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА РОССИИ заключается в том, что народ выталкивают из политики.
НАСТОЯЩИЙ ЛИДЕР - это тот, кто хочет иметь живую, нормальную, серьезную оппозицию. Слабость нынешних лидеров России в том, что они этого не понимают. Мягко говоря, они оппозицию не любят.
Я БЫ ЖЕЛАЛ, ЧТОБЫ ПРЕЗИДЕНТ ПОНЯЛ, КАК ВАЖНО отойти в какой-то момент - отодвинуть все, открыть дорогу новым силам. Для этого надо иметь мужество, но именно такие решения и говорят о человеке, о масштабе его личности.
СЛОВО, КОТОРЫМ МОЖНО ОХАРАКТЕРИЗОВАТЬ все, что сейчас происходит в нашей стране, - это слово «смута».
АМЕРИКАНЦЫ СДЕЛАЛИ КРУПНУЮ ОШИБКУ. Они больше всех кричали: нам нужен новый мировой порядок, который был бы более демократичным и справедливым. И первые отказались от этого.
Я СЕЙЧАС НЕДОВОЛЕН ТЕМ, ЧТО ЕВРОПА не может наладить у себя дела внутренние, чтобы стать наконец мотором перемен к лучшему во всем мире.
МОЯ ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА В КАНАДУ была потрясающая. В 1983 году я пробыл там семь дней, так меня по американской радиостанции успели за это время похоронить: сообщили, что на гулянке у министра мы перепили, был сердечный приступ, и я скончался. Все-таки это их стиль… Им так трудно от этого избавиться.
В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ БЫВАЕТ ТАК, что я иду со второго этажа на первый что-то сделать, взять, и пока дошел на первый этаж, забыл, зачем спускался со второго.
Я - ОПТИМИСТ. Этой фразой я кончаю многие свои беседы. Вот давайте и закончим на этом.
По материалам: http://esquire.ru/wil/mikhail-gorbachev
В 1935 ГОДУ Я ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО ЗАБОЛЕЛ. Называлось это просто - болезнь. Меня душило. Поставили свечку около кроватки, плакали и ничего не могли сделать. Деревня, 1935 год - чего там? И вот одна женщина зашла и говорит: вы хорошего меда найдите, поставьте ему стакан, пусть выпьет. И я помню: вот комната, здесь окно, а на подоконник поставили чайничек голубой - даже не голубой, а синий-синий - с медом. Взял этот чайник и выпил. Выпил и уронил крышку, а звук ее до сих пор у меня в голове стоит, даже сейчас.
У МЕНЯ ВСЕГДА судороги в августовские ночи - еще с тех пор, как мальчишкой на комбайне работал.
ЗАКРОЮ СЕЙЧАС ГЛАЗА, И ПШЕНИЦА ПЕРЕДО МНОЙ, моря пшеницы. Особенно в июне месяце, когда растет она, колосится, наливается, и там свои дела творят перепелки.
Я УЖЕ ПЯТЬ ЛЕТ НЕ БЫЛ В ПРИВОЛЬНОМ (село в Ставропольском крае, родина Горбачева. - Esquire), а на днях принял решение: обязательно поеду - в сентябре или в октябре. Это самые прекрасные месяцы: на полях все убрано, и только слышен рокот тракторов, поднимающих зябь, летят птицы перелетные. И так все и идет - одно за другим.
У КОГО НЕТ ЧУВСТВА МАЛОЙ РОДИНЫ, тот не стоит ничего.
ЖИЗНЬ ИДЕТ, а люди уходят.
В ОДНОЙ ИЗ ТЕЛЕВИЗИОННЫХ ПЕРЕДАЧ Владимир Познер спросил меня: «А вот если бы все-таки была такая возможность - предложили вам связаться по телефону с теми, кого уже нет, - с кем бы вы хотели поговорить?» Я отвечаю: «Думаю, что касается Горбачева, всем ясно - с женой».
МЫ С РАИСОЙ ПРОЖИЛИ СОРОК ШЕСТЬ ЛЕТ, и сорок из них ходили с ней на прогулку каждый день - где бы ни оказались. В любую погоду, в метель, в снег и в дождь, но Раиса особенно любила метель. Я говорил: «Послушай, метель же». А она: «Нет, пойдем». И шли. Шли - и я привык к метелям. Раиса умерла, и я перестал гулять.
В СТАРОСТИ ТРУДНО удержать слезы.
СЕЙЧАС Я БОЛЬШЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО, ЗАНИМАЮСЬ СВОИМ ЗДОРОВЬЕМ: хочу выполнить обещание, которое дал своим друзьям, - пригласить на 90-летие. Это, конечно, нахальство, но я думаю, так и надо действовать - ставить задачи, которые мобилизуют.
УТРО - САМОЕ ХОРОШЕЕ ДЛЯ МЕНЯ ВРЕМЯ. Я просыпаюсь рано - в шесть, в половине седьмого, - сбрасываю одеяло, выравниваю постель и снова ложусь: начинаю делать зарядку в постели. Самые простые упражнения - потянуться, повыжиматься. Я даже так говорю: не пойму, или кот потягивается - с меня пример берет, или я пример с кота беру - потягиваюсь.
Я, МОЖЕТ, И ОХОТНИК, но я не истребитель.
В РАКЕТЕ, которую американцы называют «Сатана», а мы называем Р-36М, заключена мощь ста Чернобылей. В одной ракете! Когда ты это знаешь, да еще на таком посту, как я был, не можешь чувствовать себя нормальным человеком.
В ДЕСЯТОМ КЛАССЕ НА ВЫПУСКНЫХ ЭКЗАМЕНАХ я писал сочинение и выбрал свободную тему: «Сталин - наша слава боевая, Сталин - нашей юности полет». За это сочинение я получил «отлично». А сегодня могу сказать, что считаю себя одним из самых убежденных противников сталинщины.
ИСТОРИЯ РОССИИ СЛОЖНАЯ. Трудно определить в ней лучшее время. Всё становление, становление, расширение и освоение пространств.
КОГДА МЕНЯ СПРАШИВАЮТ о том, какой будет Россия через 20 лет, у меня язык не поворачивается сказать, что будет хуже.
ГЛАВНАЯ ПРОБЛЕМА РОССИИ заключается в том, что народ выталкивают из политики.
НАСТОЯЩИЙ ЛИДЕР - это тот, кто хочет иметь живую, нормальную, серьезную оппозицию. Слабость нынешних лидеров России в том, что они этого не понимают. Мягко говоря, они оппозицию не любят.
Я БЫ ЖЕЛАЛ, ЧТОБЫ ПРЕЗИДЕНТ ПОНЯЛ, КАК ВАЖНО отойти в какой-то момент - отодвинуть все, открыть дорогу новым силам. Для этого надо иметь мужество, но именно такие решения и говорят о человеке, о масштабе его личности.
СЛОВО, КОТОРЫМ МОЖНО ОХАРАКТЕРИЗОВАТЬ все, что сейчас происходит в нашей стране, - это слово «смута».
АМЕРИКАНЦЫ СДЕЛАЛИ КРУПНУЮ ОШИБКУ. Они больше всех кричали: нам нужен новый мировой порядок, который был бы более демократичным и справедливым. И первые отказались от этого.
Я СЕЙЧАС НЕДОВОЛЕН ТЕМ, ЧТО ЕВРОПА не может наладить у себя дела внутренние, чтобы стать наконец мотором перемен к лучшему во всем мире.
МОЯ ПЕРВАЯ ПОЕЗДКА В КАНАДУ была потрясающая. В 1983 году я пробыл там семь дней, так меня по американской радиостанции успели за это время похоронить: сообщили, что на гулянке у министра мы перепили, был сердечный приступ, и я скончался. Все-таки это их стиль… Им так трудно от этого избавиться.
В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ БЫВАЕТ ТАК, что я иду со второго этажа на первый что-то сделать, взять, и пока дошел на первый этаж, забыл, зачем спускался со второго.
Я - ОПТИМИСТ. Этой фразой я кончаю многие свои беседы. Вот давайте и закончим на этом.
По материалам: http://esquire.ru/wil/mikhail-gorbachev