Правила жизни Леонарда Коэна
esquire.ru
Правила жизни
Леонард Коэн
Поэт, музыкант, 79 лет, Монреаль, Нью-Йорк
“
Я не хочу создавать что-то для того, чтобы мне платили. Я хочу, чтобы мне платили за то, что я что-то создаю
”
Из публичных выступлений
Фото Крис Бак
ВСЕ, ЧТО Я ГОВОРЮ вам сейчас, - это оправдание за то, что я сказал кому-то другому.
ПОЭЗИЯ - это доказательство жизни. Если твоя жизнь пылает, поэзия - это ее пепел.
Я НИКОГДА НЕ СЧИТАЛ СЕБЯ ПОЭТОМ, если говорить правду. Я всегда полагал, что поэзия - это приговор, который другие люди выносят особому виду сочинительства. Поэтому называть себя поэтом - довольно опасная вещь. Оставьте это определение другим; только они и могут им пользоваться.
УТРАТА - это мать творчества.
ВСЕ САМЫЕ ХОРОШИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ на земле созданы из-за отсутствия любви.
В ЛЮБОМ ВЫДАЮЩЕМСЯ ТВОРЧЕСТВЕ всегда содержится разрушительный элемент - и именно он доставляет нам истинное удовольствие. Разрушение неприемлемо только в том случае, когда дело касается политической или социальной жизни. В том, что мы зовем искусством, разрушительность - это одна из самых желанных характеристик.
ВО ВСЕМ ЕСТЬ РАЗЛОМ. Только так свет может попасть внутрь.
ЕЩЕ В ДЕТСТВЕ меня тронула музыка и одухотворенность речей, которые я слышал в синагоге, - все было там таким важным. Я всегда полагал, что мир был создан при помощи слов, и поэтому всегда видел неземной свет в этих речах. И это то, к чему я всегда хотел быть причастен.
КАЖЕТСЯ, ЭТО БЫЛ БЕН ДЖОНСОН (классик английской поэзии и драматургии; 1572-1637. - Esquire), кто сказал: я изучил все вероисповедания и все философии, но жизнелюбие побеждает всё.
МНЕ СЛОЖНО комментировать молитвы. Я не талмудист. Скорее - маленький еврей, похожий на тех, кто когда-то писали Библию.
ИУДАИЗМ - это четырехтысячелетняя беседа с богом и его пророками.
Я ЗНАЮ, что где-то есть око, которое наблюдает за каждым из нас. И есть суд, который когда-нибудь взвесит все, что мы делаем.
НЕ НАДО противиться чуду.
С СЕМИ ДО ОДИННАДЦАТИ - это большой кусок жизни, полный притупления и забытья. В этом возрасте мы постепенно теряем дар общения с животными, а птицы перестают садиться на наши подоконники, чтобы поболтать. Постепенно наши глаза привыкают к тому, что видят, и начинают оберегать нас от чуда.
ДЕТИ показывают свои шрамы, как медали. Для влюбленных шрам - это секрет, который скоро будет раскрыт. Шрам - это то, что бывает, когда слово становится плотию («и слово стало плотию» - фраза из Евангелия от Иоанна. - Esquire). Это так легко: показать рану - величественный шрам, полученный в бою. И так тяжело показать прыщ.
ЖЕНЩИНА смотрит на свое тело с тревогой - так, будто тело - это ее ненадежный союзник в битве за любовь.
ЭТА ВОЙНА БУДЕТ ВЕЧНОЙ: война между теми, кто говорит, что война идет, и теми, кто говорит, что никакой войны нет.
ПОЗВОЛЬТЕ СУДЬЯМ разочароваться в правосудии - и их приговоры будут более точными. Позвольте генералам разочароваться в победе - и убийство будет считаться позорным. Позвольте священникам разочароваться в вере - и их сострадание станет истинным.
Я НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ ПЕССИМИСТОМ. Пессимист, я полагаю, это тот, кто ждет, что вот-вот начнется дождь. А я и так чувствую себя вымокшим до нитки.
Я ЧУВСТВУЮ необычайную легкость от того, что не беспокоюсь о своем счастье. Хотя, конечно, есть вещи, которые делают меня счастливым: когда я вижу, что у моих детей все хорошо, и когда я смотрю на собаку своей дочери. А еще - бокал вина.
Я ПЬЮ ПЕРЕД КАЖДЫМ КОНЦЕРТОМ. Это профессиональное. А вот после концерта пить незачем.
КОГДА Я БРОСИЛ КУРИТЬ, я потерял возможность брать некоторые ноты в среднем регистре. Но зато я научился брать некоторые ноты в верхнем. Так что теперь я не могу петь особо низко, зато высоко - без проблем.
ТОЛЬКО В КАНАДЕ человек с таким голосом, как у меня, может победить в номинации «Вокалист года».
Я БЫ НЕ ХОТЕЛ производить впечатление особого знатока музыки, но все же я чуть лучше, чем принято полагать. Знаете, люди поговаривают, что я владею всего тремя аккордами, в то время как на самом деле я знаю целых пять.
ВОЗМОЖНО, Я УРОД. Но я делаю музыку.
КОГДА-ТО МЫ ИГРАЛИ МУЗЫКУ ДЛЯ ЗАБАВЫ, и гораздо больше, чем играют сейчас. А сегодня никто даже не расчехлит гитару, если за это не заплатили авансом.
ДА, Я БЫЛ НА МНОГИХ КОНЦЕРТАХ ДИЛАНА.
КОГДА Я ВПЕРВЫЕ решил отправиться из Монреаля в Нью-Йорк, моя мать - которая всегда казалась мне очень наивной, потому что была русской (еврейкой, иммигрировавшей из Литвы. - Esquire), и ее английский не был идеален - так вот, она сказала мне: «Леонард, будь острожен. Эти люди, которые там, они не такие, как мы». Конечно, я ничего не сказал ей - это была моя мать, и я не хотел выказывать никакого неуважения, - но я подумал: «Мама, но ведь я уже не ребенок». Но она была права. Как же она была права.
ШЕСТИДЕСЯТЫЕ стали для меня точкой невозврата. Я жил в отеле «Челси» (нью-йоркский отель, в котором в разное время жили Боб Дилан, Дженис Джоплин, Сид Вишес, Дилан Томас и другие. - Esquire), и это было то место, где картофельные чипсы на вечеринке могли быть очень опасны. Я имею в виду настоящую опасность - потому что они вполне могли быть пропитаны кислотой. Помню, как-то раз я зашел в чью-то комнату, где шла вечеринка, и съел несколько чипсов. А потом - четыре дня спустя - все еще пытался найти свой номер.
ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ, откуда приходят хорошие песни, я бы старался бывать там гораздо чаще.
Я ВСЕГДА СЧИТАЛ СЕБЯ ВТОРОСТЕПЕННЫМ АВТОРОМ. Моя вотчина очень мала, но я пытаюсь исследовать ее со всей тщательностью.
Я НЕ ХОЧУ создавать что-то для того, чтобы мне платили. Я хочу, чтобы мне платили за то, что я что-то создаю.
НИКОГДА не приобретай себе то, с чем тебе будет жалко расстаться.
НЕЛЬЗЯ ВЕЧНО БОЯТЬСЯ СМЕРТИ. Потому что когда-то она придет и заберет этот страх вместе с твоей жизнью. К тому же с возрастом у каждого человека начинают умирать клетки мозга, ответственные за страх.
Я НЕ СЛИШКОМ-ТО ЧАСТО ДУМАЮ О СМЕРТИ, но в определенные периоды жизни тебе становится очевидно, что твое время не вечно. Теннесси Уильямс сказал: «Жизнь - это милая, ладно скроенная пьеса - за исключением третьего акта». Возможно, я сейчас нахожусь именно в третьем акте - когда ты еще пользуешься преимуществом своего опыта, полученного из первых двух. А вот то, чем все кончится, - это уже мое личное дело.
ЧЕМ СТАРШЕ Я СТАНОВЛЮСЬ, тем очевиднее мне становится, что я не ведущий на этом шоу.
КАЖЕТСЯ, я даже перестал ненавидеть книги.
РЕАЛЬНОСТЬ - это один из вариантов происходящего, который я никак не могу игнорировать.
НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, почему моя рука - это не ветвь сирени.
Я СТАРЫЙ ФИЛОЛОГ, который сегодня выглядит лучше, чем выглядел тогда, когда был молод. Вот что сидение на заднице делает с твоим лицом.
Я НИКОГДА не любил появляться на людях, и я по-настоящему ценю тот момент, когда закрываю за собой дверь отеля, в котором живу.
КАЖЕТСЯ, что гаражи, пристройки и мансарды всегда старше того дома, к которому они пристроены.
НЕ ТАК УЖ И ВАЖНО, как все работает.
ЕСЛИ БЫ ГИТЛЕР родился в нацистской Германии, то вряд ли бы он наслаждался окружающей атмосферой.
Я НЕ ИМЕЮ НИЧЕГО ПРОТИВ английской королевы. Даже в глубине души меня никогда не возмущало, что она не похожа на Джеки Кеннеди. С моей точки зрения, королева - это просто чрезвычайно вычурная леди, павшая жертвой тех, кто разрабатывает ее наряды.
Я НИКОГДА не обсуждаю своих женщин и своих портных.
НЕ БОЙСЯ выглядеть усталым.
Я МОГУ ДАТЬ ВАМ ТОЛЬКО ОДИН СОВЕТ: не начинайте учить греческий.
ПОСЛЕДНЕЕ УТЕШЕНИЕ того, кто страдает бессонницей, - это ощущение превосходства в дремлющем мире.
НИКОГДА не принимай решения в тот момент, когда тебе хочется поссать.
ДЬЯВОЛ БУДЕТ СМЕЯТЬСЯ, если я скажу, что искушения нет.
НЕУЖЕЛИ вас больше ничего не интересует?
Правила жизни
Леонард Коэн
Поэт, музыкант, 79 лет, Монреаль, Нью-Йорк
“
Я не хочу создавать что-то для того, чтобы мне платили. Я хочу, чтобы мне платили за то, что я что-то создаю
”
Из публичных выступлений
Фото Крис Бак
ВСЕ, ЧТО Я ГОВОРЮ вам сейчас, - это оправдание за то, что я сказал кому-то другому.
ПОЭЗИЯ - это доказательство жизни. Если твоя жизнь пылает, поэзия - это ее пепел.
Я НИКОГДА НЕ СЧИТАЛ СЕБЯ ПОЭТОМ, если говорить правду. Я всегда полагал, что поэзия - это приговор, который другие люди выносят особому виду сочинительства. Поэтому называть себя поэтом - довольно опасная вещь. Оставьте это определение другим; только они и могут им пользоваться.
УТРАТА - это мать творчества.
ВСЕ САМЫЕ ХОРОШИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ на земле созданы из-за отсутствия любви.
В ЛЮБОМ ВЫДАЮЩЕМСЯ ТВОРЧЕСТВЕ всегда содержится разрушительный элемент - и именно он доставляет нам истинное удовольствие. Разрушение неприемлемо только в том случае, когда дело касается политической или социальной жизни. В том, что мы зовем искусством, разрушительность - это одна из самых желанных характеристик.
ВО ВСЕМ ЕСТЬ РАЗЛОМ. Только так свет может попасть внутрь.
ЕЩЕ В ДЕТСТВЕ меня тронула музыка и одухотворенность речей, которые я слышал в синагоге, - все было там таким важным. Я всегда полагал, что мир был создан при помощи слов, и поэтому всегда видел неземной свет в этих речах. И это то, к чему я всегда хотел быть причастен.
КАЖЕТСЯ, ЭТО БЫЛ БЕН ДЖОНСОН (классик английской поэзии и драматургии; 1572-1637. - Esquire), кто сказал: я изучил все вероисповедания и все философии, но жизнелюбие побеждает всё.
МНЕ СЛОЖНО комментировать молитвы. Я не талмудист. Скорее - маленький еврей, похожий на тех, кто когда-то писали Библию.
ИУДАИЗМ - это четырехтысячелетняя беседа с богом и его пророками.
Я ЗНАЮ, что где-то есть око, которое наблюдает за каждым из нас. И есть суд, который когда-нибудь взвесит все, что мы делаем.
НЕ НАДО противиться чуду.
С СЕМИ ДО ОДИННАДЦАТИ - это большой кусок жизни, полный притупления и забытья. В этом возрасте мы постепенно теряем дар общения с животными, а птицы перестают садиться на наши подоконники, чтобы поболтать. Постепенно наши глаза привыкают к тому, что видят, и начинают оберегать нас от чуда.
ДЕТИ показывают свои шрамы, как медали. Для влюбленных шрам - это секрет, который скоро будет раскрыт. Шрам - это то, что бывает, когда слово становится плотию («и слово стало плотию» - фраза из Евангелия от Иоанна. - Esquire). Это так легко: показать рану - величественный шрам, полученный в бою. И так тяжело показать прыщ.
ЖЕНЩИНА смотрит на свое тело с тревогой - так, будто тело - это ее ненадежный союзник в битве за любовь.
ЭТА ВОЙНА БУДЕТ ВЕЧНОЙ: война между теми, кто говорит, что война идет, и теми, кто говорит, что никакой войны нет.
ПОЗВОЛЬТЕ СУДЬЯМ разочароваться в правосудии - и их приговоры будут более точными. Позвольте генералам разочароваться в победе - и убийство будет считаться позорным. Позвольте священникам разочароваться в вере - и их сострадание станет истинным.
Я НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ ПЕССИМИСТОМ. Пессимист, я полагаю, это тот, кто ждет, что вот-вот начнется дождь. А я и так чувствую себя вымокшим до нитки.
Я ЧУВСТВУЮ необычайную легкость от того, что не беспокоюсь о своем счастье. Хотя, конечно, есть вещи, которые делают меня счастливым: когда я вижу, что у моих детей все хорошо, и когда я смотрю на собаку своей дочери. А еще - бокал вина.
Я ПЬЮ ПЕРЕД КАЖДЫМ КОНЦЕРТОМ. Это профессиональное. А вот после концерта пить незачем.
КОГДА Я БРОСИЛ КУРИТЬ, я потерял возможность брать некоторые ноты в среднем регистре. Но зато я научился брать некоторые ноты в верхнем. Так что теперь я не могу петь особо низко, зато высоко - без проблем.
ТОЛЬКО В КАНАДЕ человек с таким голосом, как у меня, может победить в номинации «Вокалист года».
Я БЫ НЕ ХОТЕЛ производить впечатление особого знатока музыки, но все же я чуть лучше, чем принято полагать. Знаете, люди поговаривают, что я владею всего тремя аккордами, в то время как на самом деле я знаю целых пять.
ВОЗМОЖНО, Я УРОД. Но я делаю музыку.
КОГДА-ТО МЫ ИГРАЛИ МУЗЫКУ ДЛЯ ЗАБАВЫ, и гораздо больше, чем играют сейчас. А сегодня никто даже не расчехлит гитару, если за это не заплатили авансом.
ДА, Я БЫЛ НА МНОГИХ КОНЦЕРТАХ ДИЛАНА.
КОГДА Я ВПЕРВЫЕ решил отправиться из Монреаля в Нью-Йорк, моя мать - которая всегда казалась мне очень наивной, потому что была русской (еврейкой, иммигрировавшей из Литвы. - Esquire), и ее английский не был идеален - так вот, она сказала мне: «Леонард, будь острожен. Эти люди, которые там, они не такие, как мы». Конечно, я ничего не сказал ей - это была моя мать, и я не хотел выказывать никакого неуважения, - но я подумал: «Мама, но ведь я уже не ребенок». Но она была права. Как же она была права.
ШЕСТИДЕСЯТЫЕ стали для меня точкой невозврата. Я жил в отеле «Челси» (нью-йоркский отель, в котором в разное время жили Боб Дилан, Дженис Джоплин, Сид Вишес, Дилан Томас и другие. - Esquire), и это было то место, где картофельные чипсы на вечеринке могли быть очень опасны. Я имею в виду настоящую опасность - потому что они вполне могли быть пропитаны кислотой. Помню, как-то раз я зашел в чью-то комнату, где шла вечеринка, и съел несколько чипсов. А потом - четыре дня спустя - все еще пытался найти свой номер.
ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ, откуда приходят хорошие песни, я бы старался бывать там гораздо чаще.
Я ВСЕГДА СЧИТАЛ СЕБЯ ВТОРОСТЕПЕННЫМ АВТОРОМ. Моя вотчина очень мала, но я пытаюсь исследовать ее со всей тщательностью.
Я НЕ ХОЧУ создавать что-то для того, чтобы мне платили. Я хочу, чтобы мне платили за то, что я что-то создаю.
НИКОГДА не приобретай себе то, с чем тебе будет жалко расстаться.
НЕЛЬЗЯ ВЕЧНО БОЯТЬСЯ СМЕРТИ. Потому что когда-то она придет и заберет этот страх вместе с твоей жизнью. К тому же с возрастом у каждого человека начинают умирать клетки мозга, ответственные за страх.
Я НЕ СЛИШКОМ-ТО ЧАСТО ДУМАЮ О СМЕРТИ, но в определенные периоды жизни тебе становится очевидно, что твое время не вечно. Теннесси Уильямс сказал: «Жизнь - это милая, ладно скроенная пьеса - за исключением третьего акта». Возможно, я сейчас нахожусь именно в третьем акте - когда ты еще пользуешься преимуществом своего опыта, полученного из первых двух. А вот то, чем все кончится, - это уже мое личное дело.
ЧЕМ СТАРШЕ Я СТАНОВЛЮСЬ, тем очевиднее мне становится, что я не ведущий на этом шоу.
КАЖЕТСЯ, я даже перестал ненавидеть книги.
РЕАЛЬНОСТЬ - это один из вариантов происходящего, который я никак не могу игнорировать.
НЕ МОГУ ПОНЯТЬ, почему моя рука - это не ветвь сирени.
Я СТАРЫЙ ФИЛОЛОГ, который сегодня выглядит лучше, чем выглядел тогда, когда был молод. Вот что сидение на заднице делает с твоим лицом.
Я НИКОГДА не любил появляться на людях, и я по-настоящему ценю тот момент, когда закрываю за собой дверь отеля, в котором живу.
КАЖЕТСЯ, что гаражи, пристройки и мансарды всегда старше того дома, к которому они пристроены.
НЕ ТАК УЖ И ВАЖНО, как все работает.
ЕСЛИ БЫ ГИТЛЕР родился в нацистской Германии, то вряд ли бы он наслаждался окружающей атмосферой.
Я НЕ ИМЕЮ НИЧЕГО ПРОТИВ английской королевы. Даже в глубине души меня никогда не возмущало, что она не похожа на Джеки Кеннеди. С моей точки зрения, королева - это просто чрезвычайно вычурная леди, павшая жертвой тех, кто разрабатывает ее наряды.
Я НИКОГДА не обсуждаю своих женщин и своих портных.
НЕ БОЙСЯ выглядеть усталым.
Я МОГУ ДАТЬ ВАМ ТОЛЬКО ОДИН СОВЕТ: не начинайте учить греческий.
ПОСЛЕДНЕЕ УТЕШЕНИЕ того, кто страдает бессонницей, - это ощущение превосходства в дремлющем мире.
НИКОГДА не принимай решения в тот момент, когда тебе хочется поссать.
ДЬЯВОЛ БУДЕТ СМЕЯТЬСЯ, если я скажу, что искушения нет.
НЕУЖЕЛИ вас больше ничего не интересует?