Парадоксы Ирзабекова
Ирзабеков - это тот самый горячий азербайджанец, который воюет за русский язык и русский народ. Его уже все знают - такое, по крайней мере, впечатление создалось по ходу последних Пименовских чтений в Саратове. «Где можно будет послушать Ирзабекова?» - едва ли не самый распространенный вопрос в эти дни.
Ирзабеков парадоксален. Глубоко православный, преданный Русской Церкви, он при этом - человек советской закваски, если под советской закваской подразумевать врожденное чувство огромного, но единого пространства и единой судьбы разных народов. Он счастлив тем, что родился азербайджанцем, и тем, что его воспитала русская культура. Азербайджанский язык помог ему прийти к Православию, церковнославянский - по-настоящему услышать родное азербайджанское слово.
Но не один только восточный темперамент лишил Василия - Фазиля - Ирзабекова возможности реагировать спокойно, а точнее, махнуть рукой на все, что происходит с народами, у которых, если разобраться, и сегодня одна судьба. Перед всеми ведь один и тот же выбор - сохранить лицо или променять его на личину. Говорить на подлинном языке или на языке-суррогате. Остаться народом - или превратиться в население. А население только кажется неуправляемым. Им управляют, и очень хорошо… Итак, мы беседуем с Василием Ирзабековым - писателем, директором Православного центра во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), руководителем портала zhivoe-slovo.ru.
- Василий Давудович, Ваши книги в магазинах православной литературы - из самых востребованных; Ваши выступления, как «живьем», так и в телеэфире, пользуются неизменным успехом. Стало быть, Вы даете людям то, чем они голодны. А что это такое?
- Уже не первое десятилетие идет мучительный процесс самоидентификации русского человека. Кто он такой, что он такое? Русский человек хочет понять свое место в истории России. Ему разное говорили и говорят. Он был государствообразующей нацией, титульной нацией, что, на мой взгляд, абсолютно правильно. Но в сегодняшней России природных русских таковыми не считают, сегодня говорят: многоконфессиональная страна. И Православие перечисляют наряду с другими религиями через запятую. Я не считаю, что это правильно. Когда Россия не была многоконфессиональной страной? Всегда была, но Православие всегда занимало особое место. Когда не было вот этой уравниловки - не было и межнациональных конфликтов. Русскому человеку сейчас важно понять, кто он, что это за нация такая, к которой он принадлежит, что это - биологическое, этнографическое или все-таки духовное явление? Он ищет коды самоидентификации, а важнейшим кодом является язык. Не случайно в церковнославянском слово «язык» - синоним слова «народ»: Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог1.
- Язык для Вас, по сути, таинство, священнодействие?
- Да, всегда! И то, что происходит сегодня с русским языком - это осквернение таинства. Мир, восстающий на Христа, не может не восставать на язык. Как я уже сказал, язык - важнейший код самоидентификации народа, и стремление взломать этот код - то же, что война. Войной на нас шли, не вышло - значит, надо сорвать кодовый замок, ворваться внутрь и сделать так, чтобы вместо языка у народа оказался псевдоязык. А на псевдоязыке разговаривает псевдонарод, это мысль Юрия Воробьевского2. А псевдонарод первым поклонится псевдоспасителю. Александр Шишков3 предлагал рассматривать слово «язык» как сложное - «я зык», «я звучу». Если я перестаю звучать на своем языке, значит, я труп. Если русские не говорят по-русски - а то, на чем мы сейчас говорим, не есть русский язык,- то это уже не совсем русские. И кто тогда?!
- Ваши деды были истово преданы делу революции. Вы в юности занимали пост секретаря вузовского комитета комсомола. И были искренни в своей комсомольской деятельности?
- Абсолютно! У меня хватало романтического идиотизма, чтобы приходить в ЦК комсомола Азербайджана и говорить тамошним начальникам отделов: «Вы чинуши!». Они не обижались - на сумасшедших ведь не обижаются.
- А потом Вы стали таким мусульманином, что целовали стены мечети снаружи. Значит, это у Вас семейное - искренность и честность в исповедании веры, какова бы эта вера ни была?
- Мне кажется, что в жизни моей, начиная с раннего детства, не было ни одного дня, чтобы я не думал о смысле жизни, то есть о Боге.
- Но во времена Вашего детства предполагалось, что Бога нет…
- Дед по отцу, в семье которого я рос, был пламенным революционером, как уже сказано, и атеистом, хотя, как многие романтики, прошел через репрессии и чудом остался жив. А вот бабушка, которая меня воспитывала, учительница, 45 лет проработавшая в школе, - она была очень религиозным человеком. Она внушала мне какие-то необходимые, правильные вещи. И потом, мне очень помог язык. Общаясь со мной, все ждут, что я буду говорить о русском языке, но вот здесь мне помог азербайджанский. Если русский язык во многом соткан из новозаветных понятий, то азербайджанский - это ветхозаветный язык. Человек в нем - адам, предатель - хаин, а просто дурной, невоспитанный человек - хам. «Хам адам!» - говорила моя бабушка, когда ей случалось столкнуться с таким человеком. В азербайджанском, как и в других восточных языках, есть два разных слова, означающих свет, только в одном случае (ишиг) это обычный физический свет, а в другом - нур - это свет иной, свет нетварный. Праведный человек - это нурани, по-русски - святой. Но для того, чтобы это по-настоящему понять, чтобы услышать азербайджанский язык, мне нужно было войти в русский храм. И не только мне. Татары, армяне, грузины признавались мне: только войдя в православный храм, вникнув в богослужение, прочитав Евангелие на церковнославянском языке, они смогли по-настоящему услышать свои языки, родные.
Язык тем-то и интересен: мы можем предавать Бога, распинать Бога, можем вообще не знать Бога и не хотеть Его знать, но язык все равно говорит нам о Нем. Поэтому надо беречь любой язык: в каждом живет память о Боге. Только память эта бывает разной, и разные языки свидетельствуют по-разному.
В условиях, когда история оболгана, когда она многократно переписывается- вы знаете, сколько школьных учебников истории России сегодня предлагается - около двухсот! - язык правдиво свидетельствует о народе. Язык ведь нельзя интерпретировать, редактировать. Пословицы и поговорки редактировать нельзя. Когда я, горячий азербайджанский мальчишка, рвался мстить своим уличным и школьным врагам, бабушка успокаивала меня древней пословицей: «Враг тебя камнем, а ты его пловом». Здесь надо знать, что такое для восточного человека плов: это не просто блюдо, это обряд. В Коране нет такого, там есть усвоенное из Ветхого Завета: око за око. А предложение одарить врага пловом - это христианское, это - любите врагов ваших (Мф. 5, 44). А врагов нельзя любить, это невозможно - если нет личности Христа.
- Вы принимали христианство - как религию Сына Божиего, как религию Нагорной проповеди, как определенную культуру, наконец?
- Я принимал его как жизнь. Сначала как жизнь, а уж потом - как образ жизни. Я жене сказал: если не покрещусь сейчас, умру. Я задыхался. Все, чем я занимался до той поры, потеряло смысл. Все, на чем строилась моя жизнь, мои убеждения- рухнуло. И я понял, куда мне надо идти.
- Но я полагаю, что Ваша жизнь до той поры строилась не на худших нравственных принципах.
- Она строилась на хороших принципах, конечно. Бабушка моя говорила: «Даже травинка, и та растет на корнях». У меня были благородные предки, замечательные родители. Но все, чему меня научили и чем я жил, оказалось не совсем надежным почему-то. Не совсем настоящим. Надо было найти настоящее. Советский Союз рухнул в одночасье, такое бесчестье кругом, такое беззаконие… И ясно, что просто хорошим человеком, просто порядочным и честным быть - недостаточно. Лучше всех об этом сказал мой духовник: Васенька, быть порядочным человеком - это совсем не мало, но знаешь, в чем отличие между тем, кто принадлежит Церкви, и просто хорошими людьми? Когда настанут последние времена, предсказанные Христом, мы будем понимать, что происходит, и делать все для своего спасения, а просто хорошие люди просто сойдут с ума. Ведь, когда смотришь на все духовным взглядом, ты говоришь: слава Богу за все. Все правильно происходит в нашей жизни. Чем темнее ночь, тем ярче звезды. А эти люди просто сходят с ума: уже сегодня все больше их сходит, увы и ах.
- Но ведь и верующего человека гнетет то, что происходит сегодня в России, что творят с народом.
- Так этим вера и проверяется! Тем сильнее нас должно тянуть туда, где свет, любовь и благоухание: в православный храм! Вспомним революционные годы - было ведь то же самое. Кто-то сходил с ума, а кого-то именно эти события вели в храм. Как святителя Луку (Войно-Ясенецкого) - он был прекрасным врачом, отцом четверых детей, вполне состоявшимся человеком, и он принял священный сан, когда за это пускали пулю в лоб.
- Стало быть, отчаяние Вам не грозит?
- То, что происходит сегодня, меня не радует. Но я понимаю, что нельзя сдаваться. Я же мужчина! И на меня смотрит много женщин. Если мужчины будут унывать, что бедным женщинам делать? Когда я смотрю на русских женщин и вижу, как они несут свой крест- на этом фоне ныть просто стыдно. Если соль потеряет силу, что сделает ее соленою? (ср.: Мф. 5, 13).
- У Вас есть такая мысль замечательная - что не просто так, а по Божиему промыслу Россия столь огромна. Чтобы богослужение в православных храмах шло на этой территории практически круглые сутки.
- Это, по сути, компонент национальной идеи! Нация не может без идей, но то, что придумывают яйцеголовые люди где-то у себя в кабинетах- жить не будет. Национальная идея русских - она непроста, многоярусна, многослойна, но один из слоев - наши просторы, наши расстояния. Мы единственная страна в мире, где никогда не заходит солнце, где не прекращается Божественная литургия. Создателю нужна была такая особая страна, где Ему все время служат, круглосуточно, не умолкая.
- Но как Вы смотрите на завтрашний день этой особенной страны - что со всеми нами будет?
- Я стараюсь сегодня сделать все, чтобы это завтра наступило. А будет оно - каким Бог даст. Надо трудиться, на мой взгляд. Просто каждый должен делать все, что он может. Меня иногда спрашивают: с чего начинать? Вокруг пьют, ругаются, детей своих воспитывают совершенно неправильно. Но это такой большевизм, который в нас живет. Во мне тоже он есть, хотя я пытаюсь его изживать - с переменным успехом. Это стремление непременно с чем-то или с кем-то бороться. А что говорил преподобный Серафим? Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи. Мы все эти слова помним, мы их повторяем, как формулу. Но вот претворить в жизнь - это, оказывается, слишком сложно. Начинать надо - не с других, а с себя. Если ты будешь говорить так, а жить иначе - ты будешь чувствовать ущербность, ты не сможешь быть радостным, счастливым. Всегда видно человека, в котором двойственность живет.
- Вы родились в 1953 году, немалая часть Вашей жизни прошла в советское время. И Вы, как я понимаю, были вполне советским человеком. И в определенном смысле остаетесь им и сейчас…
- Я вам больше скажу! Многие вещи из тогдашней жизни я проношу через всю свою жизнь. Когда меня, мальчишку, посылали в магазин за хлебом, я обегал всех соседей, особенно стариков - спрашивал, не надо ли что-то купить. Это не было никаким благородным тимуровским поступком, нет, это было нормой. А в булочной висел вымпел с моральным кодексом строителя коммунизма. Первая строка гласила: человек человеку друг, товарищ и брат. Власти переиначили, перевели на свой язык христианское учение, поскольку сами ничего другого придумать не могли. Но кто сейчас так скажет? Мы росли в богоборческом государстве, безбожном, но в нем присутствовало то, что в конечном итоге сделало нас благочестивыми людьми. Государство нас не растлевало, а это очень важно. Бабушка мне повторяла восточную поговорку: не бойся входить в дом, где не чтут Бога, бойся входить в дом, где не чтут старших. Жизнь подтвердила удивительную глубину и мудрость этой поговорки: перед вами сидит человек, который долгое время не чтил Бога, но вот старших всегда чтил.
Я сдавал научный атеизм на «отлично». А как я мог иначе его сдавать? У нас был преподаватель - военный летчик, горевший в самолете, с обожженным лицом, слепой, его жена приводила в аудиторию. Единственный экзамен, на котором можно было спокойно списывать! Но никто этого не делал, самый последний балбес понимал, что пользоваться слепотой этого человека - кощунство. Можно не чтить Бога, а потом стать верующим, но если ты с детства был хамом - ты хамом и останешься. Как у Маяковского: «Вырастет из сына свин, если сын - свинёнок».
- Вы часто приводите примеры болезней языка, по сути, отражающих болезни общества. Одна из самых страшных болезней, своего рода лингвистический рак - это тенденция к легализации ненормативной лексики. А еще более страшно то, что она исходит от людей культуры.
- Первое место работы у меня - редакция литературы и искусства на телевидении, помощник режиссера. Мне приходилось общаться с писателями, художниками, да и потом, в Москве, я был с богемной средой знаком не понаслышке. Меня это поражало и в молодости, и потом: такие образованные, такие интересные люди, такие красивые вещи умеют делать, но когда ты садишься с ними за стол, ты слышишь отборную грязную ругань, причем, больше от женщин, чем от мужчин. Я не находил этому объяснения… Но я даже не о мате сейчас хотел бы сказать, мат - это очень тяжелая, страшная вещь, я о другом. Мы спокойно произносим слова, которые не кажутся нам ни хульными, ни неприличными. Я и сам, пока однажды не услышал и не содрогнулся, спокойно произносил всем известное слово «бомж». А это слово мы не должны произносить, если мы христиане. Потому что для христианина каждый человек - это образ Божий, то есть, по сути, живая икона. А икону можно назвать аббревиатурой? Можно вообще такое себе представить? Почему мы этих несчастных, страдающих людей называем аббревиатурой? В старые времена для обозначения этих людей бытовали слова «бродяга», «бездомный», «бедолага» - в них жило сострадание. Когда человек произносил эти слова, у него хотя бы немного сжималось сердце. Потому что бродяга - это человек. А вот аббревиатура не может вызывать сострадания по определению. Когда мы говорим слово «бомж», мы ведь вольно или невольно надмеваемся над этими людьми.
А чем мы лучше - тем, что ловчее, тем, что кулаки у нас крепче, и мы смогли лучше устроиться в этой жизни, чем они? А ведь Христос тоже не имел, где главу подклонити (Лк. 9, 58).
- Но до слова «бомж» в языке закрепилось слово «зэк».
- Вспомните, когда на Россию хлынули аббревиатуры? Когда появились все эти начпроды, помголы, главрыбы, замкомроты? До революции их не было. Тогда никто не говорил «зампрокурора», тогда был - товарищ прокурора или министра. Товарищ - это человек, который работает вместе с министром. Человек - это образ Божий. А когда власть перестает видеть в нас образ Божий, тогда мы перестаем быть для власти людьми. Каторжанин - это человек. Зэк - не человек, так же, как и бомж. Поэтому православные люди не должны употреблять этих слов.
- Вы сказали, что мы надмеваемся над другими людьми, именуя их аббревиатурой «бомж», но человеку ведь вообще это свойственно: он чрезвычайно легко и охотно приходит к выводу о своем превосходстве над другими. В частности, над людьми другой национальности.
- Увы и ах! В этом несовершенство наше. Я недавно выступал в одной подмосковной школе: хорошие ребята, хорошие учителя, но когда я сказал, что все мы, живущие на Земле люди- родственники, ответом был такой возглас изумления! В XXI веке нужно заново открывать то, что все мы происходим из одного корня, от Адама и Евы. В этом году в Саратов на Пименовские чтения приехал человек, которого очень люблю, с которым давно знаком, и с которым три программы сделал на телеканале «Радость моя» - архимандрит Тихон (Шевкунов). В своем фильме «Византийский урок» он говорит о том, что одной из причин краха Византийской империи стал национализм греков, их уверенность в собственном превосходстве, а в империи этого допускать нельзя. Нигде последствия такого высокомерия не бывают столь гибельными, как в империи.
- Вы живете в России уже двадцать лет, а что же родной Баку? Почему Вы, природный азербайджанец, его покинули?
- Стала стремительно сокращаться территория русской культуры, литературы, русского языка, а я не могу без этого воздуха. Ну и еще ряд обстоятельств… Но слава Богу, что я, все потеряв - все, в буквальном смысле! - здесь, в России, нашел главное - Крещение. И новое, настоящее свое имя: Василий, в честь Василия Великого. Здесь у меня началась настоящая жизнь. Там, в Баку, у нас была прекрасная квартира в пятнадцати минутах ходьбы от моря, а в Москве мы восемь раз переезжали с одной съемной квартиры на другую, пока не обрели, наконец, однокомнатную на окраине. Теперь очень ее любим. Слава Богу за все! Когда ты принимаешь веру в 42 года, ты делаешь это очень осмысленно, и у тебя возникают серьезные вопросы.
За что я благодарен Христу - Он объяснил мне, кто я такой. До того, как началось мое воцерковление - оно не имеет конца, но имеет начало,- я считал себя, в общем-то, неплохим человеком. А теперь я, слава Богу, знаю, кто я. Это очень важно - чтоб больной сам осознал, что он больной. И тогда он, может быть, вылечится - если пойдет к правильному врачу.
- Считаете ли Вы необходимым введение в России моральной цензуры?
- Безусловно! Власти предержащие не озабочены этим, они нередко озабочены тем, что о них скажут на Западе. Там учатся их дети, там у них недвижимость, там их сокровище - а в Евангелии Спаситель говорит:где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Ответы на все трудные вопросы русской жизни лежат в русском языке и в Евангелии.
- Исходя из сказанного выше - может быть, Вам все же заняться политикой? На сей день Вы человек - не аполитичный, конечно, нет, но, скажем так, надполитичный.
- Я предпочитаю другое - чтоб политики всех направлений прислушивались к нам. Слава Богу, многие приглашают и слушают. Политики должны прийти в храм. Что-то измениться в нашей жизни может только при одном условии - если случится покаяние. Что значит покаяние? Это не значит, что мы должны собираться на площадях и какие-то важные слова говорить. Я был когда-то настолько наивным, что именно так это себе представлял. Сейчас понимаю, что форма покаяния может быть только одна - та, что давно известна Церкви. Нужно принести плоды покаяния. Иногда спрашивают: почему Бог не всем дает веру? Наличие в человеке веры предполагает немедленное действие. А к действию готовы не все. Русскому человеку для того, чтоб стать русским, нужно прийти в храм. Ему нужно там родиться (крещение - это ведь рождение), там провести свою жизнь и там умереть. Все встанет на свои места, если в храм придут - и политик, и чиновник, и писатель, и артист, и, как принято говорить, простой человек. (Хотя я лично простых людей не встречал. Простой человек - это человек, с которым нам просто.) Прийти и припасть к ногам Христа - вот с чего должна начинаться политика.
1 Слова из великого повечерия, восходящие к Книге пророка Исайи (ср.: 8, 9-10).
2 Писатель, один из основателей журнала «Русский Дом».
3 Шишков Александр Семенович (1754-1841) - адмирал, участник войны 1812 года, президент Российской академии наук, министр народного просвещения, филолог, автор работ о русском языке.
Журнал "Православие и современность", №24 (40), 2012 г.
Беседовала Марина Бирюкова
Ирзабеков парадоксален. Глубоко православный, преданный Русской Церкви, он при этом - человек советской закваски, если под советской закваской подразумевать врожденное чувство огромного, но единого пространства и единой судьбы разных народов. Он счастлив тем, что родился азербайджанцем, и тем, что его воспитала русская культура. Азербайджанский язык помог ему прийти к Православию, церковнославянский - по-настоящему услышать родное азербайджанское слово.
Но не один только восточный темперамент лишил Василия - Фазиля - Ирзабекова возможности реагировать спокойно, а точнее, махнуть рукой на все, что происходит с народами, у которых, если разобраться, и сегодня одна судьба. Перед всеми ведь один и тот же выбор - сохранить лицо или променять его на личину. Говорить на подлинном языке или на языке-суррогате. Остаться народом - или превратиться в население. А население только кажется неуправляемым. Им управляют, и очень хорошо… Итак, мы беседуем с Василием Ирзабековым - писателем, директором Православного центра во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), руководителем портала zhivoe-slovo.ru.
- Василий Давудович, Ваши книги в магазинах православной литературы - из самых востребованных; Ваши выступления, как «живьем», так и в телеэфире, пользуются неизменным успехом. Стало быть, Вы даете людям то, чем они голодны. А что это такое?
- Уже не первое десятилетие идет мучительный процесс самоидентификации русского человека. Кто он такой, что он такое? Русский человек хочет понять свое место в истории России. Ему разное говорили и говорят. Он был государствообразующей нацией, титульной нацией, что, на мой взгляд, абсолютно правильно. Но в сегодняшней России природных русских таковыми не считают, сегодня говорят: многоконфессиональная страна. И Православие перечисляют наряду с другими религиями через запятую. Я не считаю, что это правильно. Когда Россия не была многоконфессиональной страной? Всегда была, но Православие всегда занимало особое место. Когда не было вот этой уравниловки - не было и межнациональных конфликтов. Русскому человеку сейчас важно понять, кто он, что это за нация такая, к которой он принадлежит, что это - биологическое, этнографическое или все-таки духовное явление? Он ищет коды самоидентификации, а важнейшим кодом является язык. Не случайно в церковнославянском слово «язык» - синоним слова «народ»: Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог1.
- Язык для Вас, по сути, таинство, священнодействие?
- Да, всегда! И то, что происходит сегодня с русским языком - это осквернение таинства. Мир, восстающий на Христа, не может не восставать на язык. Как я уже сказал, язык - важнейший код самоидентификации народа, и стремление взломать этот код - то же, что война. Войной на нас шли, не вышло - значит, надо сорвать кодовый замок, ворваться внутрь и сделать так, чтобы вместо языка у народа оказался псевдоязык. А на псевдоязыке разговаривает псевдонарод, это мысль Юрия Воробьевского2. А псевдонарод первым поклонится псевдоспасителю. Александр Шишков3 предлагал рассматривать слово «язык» как сложное - «я зык», «я звучу». Если я перестаю звучать на своем языке, значит, я труп. Если русские не говорят по-русски - а то, на чем мы сейчас говорим, не есть русский язык,- то это уже не совсем русские. И кто тогда?!
- Ваши деды были истово преданы делу революции. Вы в юности занимали пост секретаря вузовского комитета комсомола. И были искренни в своей комсомольской деятельности?
- Абсолютно! У меня хватало романтического идиотизма, чтобы приходить в ЦК комсомола Азербайджана и говорить тамошним начальникам отделов: «Вы чинуши!». Они не обижались - на сумасшедших ведь не обижаются.
- А потом Вы стали таким мусульманином, что целовали стены мечети снаружи. Значит, это у Вас семейное - искренность и честность в исповедании веры, какова бы эта вера ни была?
- Мне кажется, что в жизни моей, начиная с раннего детства, не было ни одного дня, чтобы я не думал о смысле жизни, то есть о Боге.
- Но во времена Вашего детства предполагалось, что Бога нет…
- Дед по отцу, в семье которого я рос, был пламенным революционером, как уже сказано, и атеистом, хотя, как многие романтики, прошел через репрессии и чудом остался жив. А вот бабушка, которая меня воспитывала, учительница, 45 лет проработавшая в школе, - она была очень религиозным человеком. Она внушала мне какие-то необходимые, правильные вещи. И потом, мне очень помог язык. Общаясь со мной, все ждут, что я буду говорить о русском языке, но вот здесь мне помог азербайджанский. Если русский язык во многом соткан из новозаветных понятий, то азербайджанский - это ветхозаветный язык. Человек в нем - адам, предатель - хаин, а просто дурной, невоспитанный человек - хам. «Хам адам!» - говорила моя бабушка, когда ей случалось столкнуться с таким человеком. В азербайджанском, как и в других восточных языках, есть два разных слова, означающих свет, только в одном случае (ишиг) это обычный физический свет, а в другом - нур - это свет иной, свет нетварный. Праведный человек - это нурани, по-русски - святой. Но для того, чтобы это по-настоящему понять, чтобы услышать азербайджанский язык, мне нужно было войти в русский храм. И не только мне. Татары, армяне, грузины признавались мне: только войдя в православный храм, вникнув в богослужение, прочитав Евангелие на церковнославянском языке, они смогли по-настоящему услышать свои языки, родные.
Язык тем-то и интересен: мы можем предавать Бога, распинать Бога, можем вообще не знать Бога и не хотеть Его знать, но язык все равно говорит нам о Нем. Поэтому надо беречь любой язык: в каждом живет память о Боге. Только память эта бывает разной, и разные языки свидетельствуют по-разному.
В условиях, когда история оболгана, когда она многократно переписывается- вы знаете, сколько школьных учебников истории России сегодня предлагается - около двухсот! - язык правдиво свидетельствует о народе. Язык ведь нельзя интерпретировать, редактировать. Пословицы и поговорки редактировать нельзя. Когда я, горячий азербайджанский мальчишка, рвался мстить своим уличным и школьным врагам, бабушка успокаивала меня древней пословицей: «Враг тебя камнем, а ты его пловом». Здесь надо знать, что такое для восточного человека плов: это не просто блюдо, это обряд. В Коране нет такого, там есть усвоенное из Ветхого Завета: око за око. А предложение одарить врага пловом - это христианское, это - любите врагов ваших (Мф. 5, 44). А врагов нельзя любить, это невозможно - если нет личности Христа.
- Вы принимали христианство - как религию Сына Божиего, как религию Нагорной проповеди, как определенную культуру, наконец?
- Я принимал его как жизнь. Сначала как жизнь, а уж потом - как образ жизни. Я жене сказал: если не покрещусь сейчас, умру. Я задыхался. Все, чем я занимался до той поры, потеряло смысл. Все, на чем строилась моя жизнь, мои убеждения- рухнуло. И я понял, куда мне надо идти.
- Но я полагаю, что Ваша жизнь до той поры строилась не на худших нравственных принципах.
- Она строилась на хороших принципах, конечно. Бабушка моя говорила: «Даже травинка, и та растет на корнях». У меня были благородные предки, замечательные родители. Но все, чему меня научили и чем я жил, оказалось не совсем надежным почему-то. Не совсем настоящим. Надо было найти настоящее. Советский Союз рухнул в одночасье, такое бесчестье кругом, такое беззаконие… И ясно, что просто хорошим человеком, просто порядочным и честным быть - недостаточно. Лучше всех об этом сказал мой духовник: Васенька, быть порядочным человеком - это совсем не мало, но знаешь, в чем отличие между тем, кто принадлежит Церкви, и просто хорошими людьми? Когда настанут последние времена, предсказанные Христом, мы будем понимать, что происходит, и делать все для своего спасения, а просто хорошие люди просто сойдут с ума. Ведь, когда смотришь на все духовным взглядом, ты говоришь: слава Богу за все. Все правильно происходит в нашей жизни. Чем темнее ночь, тем ярче звезды. А эти люди просто сходят с ума: уже сегодня все больше их сходит, увы и ах.
- Но ведь и верующего человека гнетет то, что происходит сегодня в России, что творят с народом.
- Так этим вера и проверяется! Тем сильнее нас должно тянуть туда, где свет, любовь и благоухание: в православный храм! Вспомним революционные годы - было ведь то же самое. Кто-то сходил с ума, а кого-то именно эти события вели в храм. Как святителя Луку (Войно-Ясенецкого) - он был прекрасным врачом, отцом четверых детей, вполне состоявшимся человеком, и он принял священный сан, когда за это пускали пулю в лоб.
- Стало быть, отчаяние Вам не грозит?
- То, что происходит сегодня, меня не радует. Но я понимаю, что нельзя сдаваться. Я же мужчина! И на меня смотрит много женщин. Если мужчины будут унывать, что бедным женщинам делать? Когда я смотрю на русских женщин и вижу, как они несут свой крест- на этом фоне ныть просто стыдно. Если соль потеряет силу, что сделает ее соленою? (ср.: Мф. 5, 13).
- У Вас есть такая мысль замечательная - что не просто так, а по Божиему промыслу Россия столь огромна. Чтобы богослужение в православных храмах шло на этой территории практически круглые сутки.
- Это, по сути, компонент национальной идеи! Нация не может без идей, но то, что придумывают яйцеголовые люди где-то у себя в кабинетах- жить не будет. Национальная идея русских - она непроста, многоярусна, многослойна, но один из слоев - наши просторы, наши расстояния. Мы единственная страна в мире, где никогда не заходит солнце, где не прекращается Божественная литургия. Создателю нужна была такая особая страна, где Ему все время служат, круглосуточно, не умолкая.
- Но как Вы смотрите на завтрашний день этой особенной страны - что со всеми нами будет?
- Я стараюсь сегодня сделать все, чтобы это завтра наступило. А будет оно - каким Бог даст. Надо трудиться, на мой взгляд. Просто каждый должен делать все, что он может. Меня иногда спрашивают: с чего начинать? Вокруг пьют, ругаются, детей своих воспитывают совершенно неправильно. Но это такой большевизм, который в нас живет. Во мне тоже он есть, хотя я пытаюсь его изживать - с переменным успехом. Это стремление непременно с чем-то или с кем-то бороться. А что говорил преподобный Серафим? Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи. Мы все эти слова помним, мы их повторяем, как формулу. Но вот претворить в жизнь - это, оказывается, слишком сложно. Начинать надо - не с других, а с себя. Если ты будешь говорить так, а жить иначе - ты будешь чувствовать ущербность, ты не сможешь быть радостным, счастливым. Всегда видно человека, в котором двойственность живет.
- Вы родились в 1953 году, немалая часть Вашей жизни прошла в советское время. И Вы, как я понимаю, были вполне советским человеком. И в определенном смысле остаетесь им и сейчас…
- Я вам больше скажу! Многие вещи из тогдашней жизни я проношу через всю свою жизнь. Когда меня, мальчишку, посылали в магазин за хлебом, я обегал всех соседей, особенно стариков - спрашивал, не надо ли что-то купить. Это не было никаким благородным тимуровским поступком, нет, это было нормой. А в булочной висел вымпел с моральным кодексом строителя коммунизма. Первая строка гласила: человек человеку друг, товарищ и брат. Власти переиначили, перевели на свой язык христианское учение, поскольку сами ничего другого придумать не могли. Но кто сейчас так скажет? Мы росли в богоборческом государстве, безбожном, но в нем присутствовало то, что в конечном итоге сделало нас благочестивыми людьми. Государство нас не растлевало, а это очень важно. Бабушка мне повторяла восточную поговорку: не бойся входить в дом, где не чтут Бога, бойся входить в дом, где не чтут старших. Жизнь подтвердила удивительную глубину и мудрость этой поговорки: перед вами сидит человек, который долгое время не чтил Бога, но вот старших всегда чтил.
Я сдавал научный атеизм на «отлично». А как я мог иначе его сдавать? У нас был преподаватель - военный летчик, горевший в самолете, с обожженным лицом, слепой, его жена приводила в аудиторию. Единственный экзамен, на котором можно было спокойно списывать! Но никто этого не делал, самый последний балбес понимал, что пользоваться слепотой этого человека - кощунство. Можно не чтить Бога, а потом стать верующим, но если ты с детства был хамом - ты хамом и останешься. Как у Маяковского: «Вырастет из сына свин, если сын - свинёнок».
- Вы часто приводите примеры болезней языка, по сути, отражающих болезни общества. Одна из самых страшных болезней, своего рода лингвистический рак - это тенденция к легализации ненормативной лексики. А еще более страшно то, что она исходит от людей культуры.
- Первое место работы у меня - редакция литературы и искусства на телевидении, помощник режиссера. Мне приходилось общаться с писателями, художниками, да и потом, в Москве, я был с богемной средой знаком не понаслышке. Меня это поражало и в молодости, и потом: такие образованные, такие интересные люди, такие красивые вещи умеют делать, но когда ты садишься с ними за стол, ты слышишь отборную грязную ругань, причем, больше от женщин, чем от мужчин. Я не находил этому объяснения… Но я даже не о мате сейчас хотел бы сказать, мат - это очень тяжелая, страшная вещь, я о другом. Мы спокойно произносим слова, которые не кажутся нам ни хульными, ни неприличными. Я и сам, пока однажды не услышал и не содрогнулся, спокойно произносил всем известное слово «бомж». А это слово мы не должны произносить, если мы христиане. Потому что для христианина каждый человек - это образ Божий, то есть, по сути, живая икона. А икону можно назвать аббревиатурой? Можно вообще такое себе представить? Почему мы этих несчастных, страдающих людей называем аббревиатурой? В старые времена для обозначения этих людей бытовали слова «бродяга», «бездомный», «бедолага» - в них жило сострадание. Когда человек произносил эти слова, у него хотя бы немного сжималось сердце. Потому что бродяга - это человек. А вот аббревиатура не может вызывать сострадания по определению. Когда мы говорим слово «бомж», мы ведь вольно или невольно надмеваемся над этими людьми.
А чем мы лучше - тем, что ловчее, тем, что кулаки у нас крепче, и мы смогли лучше устроиться в этой жизни, чем они? А ведь Христос тоже не имел, где главу подклонити (Лк. 9, 58).
- Но до слова «бомж» в языке закрепилось слово «зэк».
- Вспомните, когда на Россию хлынули аббревиатуры? Когда появились все эти начпроды, помголы, главрыбы, замкомроты? До революции их не было. Тогда никто не говорил «зампрокурора», тогда был - товарищ прокурора или министра. Товарищ - это человек, который работает вместе с министром. Человек - это образ Божий. А когда власть перестает видеть в нас образ Божий, тогда мы перестаем быть для власти людьми. Каторжанин - это человек. Зэк - не человек, так же, как и бомж. Поэтому православные люди не должны употреблять этих слов.
- Вы сказали, что мы надмеваемся над другими людьми, именуя их аббревиатурой «бомж», но человеку ведь вообще это свойственно: он чрезвычайно легко и охотно приходит к выводу о своем превосходстве над другими. В частности, над людьми другой национальности.
- Увы и ах! В этом несовершенство наше. Я недавно выступал в одной подмосковной школе: хорошие ребята, хорошие учителя, но когда я сказал, что все мы, живущие на Земле люди- родственники, ответом был такой возглас изумления! В XXI веке нужно заново открывать то, что все мы происходим из одного корня, от Адама и Евы. В этом году в Саратов на Пименовские чтения приехал человек, которого очень люблю, с которым давно знаком, и с которым три программы сделал на телеканале «Радость моя» - архимандрит Тихон (Шевкунов). В своем фильме «Византийский урок» он говорит о том, что одной из причин краха Византийской империи стал национализм греков, их уверенность в собственном превосходстве, а в империи этого допускать нельзя. Нигде последствия такого высокомерия не бывают столь гибельными, как в империи.
- Вы живете в России уже двадцать лет, а что же родной Баку? Почему Вы, природный азербайджанец, его покинули?
- Стала стремительно сокращаться территория русской культуры, литературы, русского языка, а я не могу без этого воздуха. Ну и еще ряд обстоятельств… Но слава Богу, что я, все потеряв - все, в буквальном смысле! - здесь, в России, нашел главное - Крещение. И новое, настоящее свое имя: Василий, в честь Василия Великого. Здесь у меня началась настоящая жизнь. Там, в Баку, у нас была прекрасная квартира в пятнадцати минутах ходьбы от моря, а в Москве мы восемь раз переезжали с одной съемной квартиры на другую, пока не обрели, наконец, однокомнатную на окраине. Теперь очень ее любим. Слава Богу за все! Когда ты принимаешь веру в 42 года, ты делаешь это очень осмысленно, и у тебя возникают серьезные вопросы.
За что я благодарен Христу - Он объяснил мне, кто я такой. До того, как началось мое воцерковление - оно не имеет конца, но имеет начало,- я считал себя, в общем-то, неплохим человеком. А теперь я, слава Богу, знаю, кто я. Это очень важно - чтоб больной сам осознал, что он больной. И тогда он, может быть, вылечится - если пойдет к правильному врачу.
- Считаете ли Вы необходимым введение в России моральной цензуры?
- Безусловно! Власти предержащие не озабочены этим, они нередко озабочены тем, что о них скажут на Западе. Там учатся их дети, там у них недвижимость, там их сокровище - а в Евангелии Спаситель говорит:где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Ответы на все трудные вопросы русской жизни лежат в русском языке и в Евангелии.
- Исходя из сказанного выше - может быть, Вам все же заняться политикой? На сей день Вы человек - не аполитичный, конечно, нет, но, скажем так, надполитичный.
- Я предпочитаю другое - чтоб политики всех направлений прислушивались к нам. Слава Богу, многие приглашают и слушают. Политики должны прийти в храм. Что-то измениться в нашей жизни может только при одном условии - если случится покаяние. Что значит покаяние? Это не значит, что мы должны собираться на площадях и какие-то важные слова говорить. Я был когда-то настолько наивным, что именно так это себе представлял. Сейчас понимаю, что форма покаяния может быть только одна - та, что давно известна Церкви. Нужно принести плоды покаяния. Иногда спрашивают: почему Бог не всем дает веру? Наличие в человеке веры предполагает немедленное действие. А к действию готовы не все. Русскому человеку для того, чтоб стать русским, нужно прийти в храм. Ему нужно там родиться (крещение - это ведь рождение), там провести свою жизнь и там умереть. Все встанет на свои места, если в храм придут - и политик, и чиновник, и писатель, и артист, и, как принято говорить, простой человек. (Хотя я лично простых людей не встречал. Простой человек - это человек, с которым нам просто.) Прийти и припасть к ногам Христа - вот с чего должна начинаться политика.
1 Слова из великого повечерия, восходящие к Книге пророка Исайи (ср.: 8, 9-10).
2 Писатель, один из основателей журнала «Русский Дом».
3 Шишков Александр Семенович (1754-1841) - адмирал, участник войны 1812 года, президент Российской академии наук, министр народного просвещения, филолог, автор работ о русском языке.
Журнал "Православие и современность", №24 (40), 2012 г.
Беседовала Марина Бирюкова