И звать никак
Оригинал взят у e_kowalski в И звать никак
Д. очень не любил называть вещи своими именами: вот так назовешь стол "столом", и всё, ноги на него уже не положишь, вернее, он-то и положил бы, но боялся, что общественность заругает, да и не по-христиански это, ноги на стол класть. Поэтому о столе он предпочитал думать, как о деревянном предмете на четырех ножках, а на такой деноминации уже не только поесть, но и вздремнуть можно, никто не упрекнет.
В университетские годы у Д. была девушка, которую он даже иногда называл "своей девушкой", настолько сильно любил, но чаще он звал её просто Катя. Чуть позже у него появилась еще одна Катя, по умыслу Д. лишенная каких бы то ни было ярлыков, как говорится, "и не друг, и не враг, а так".
Уж до такого исступления дошел Д. в своем мире неопределенных предметов, что даже как-то познакомил двух Кать друг с другом то ли, чтобы два раза на свидание не ходить, то ли в сугубо экспериментальных целях. Надо сказать, встреча прошла достаточно ровно, без выдранных волос и без насаженных на ногти глаз, разве что законная Катя срочно захотела покурить, а Катя неопределенная немного нервничала, да и только.
Умная подруга с экзотическим именем взялась посоветовать той Кате, что на птичьих правах, вывести Д. на чистую воду, припереть кочергой к стенке и заставить-таки присудить девушкам определенные статусы. Катя и Д. проговорили ровно час, за который не было сказано ровным счетом ничего конкретного, поэтому она выбрала думать, что таким образом Д. пытается отделаться от её женских надежд на что-либо с ним прекрасное, и уже замахнулась гордо зашагать к подъезду, но тут Д. совершил поступок уже воистину скотский и поцеловал ее так, что непонятное в ее голове стало непостижимым. Она проблеяла что-то вроде "ты хороший" и поплелась домой, докладывать Умной подруге о провале операции.
Из университета Д. вылетел достаточно быстро, но не потому, что был глуп, скорее даже напротив, а потому, что отказывался называть домашнее задание "домашним заданием", вместо этого относился к нему, как к неким добровольным экзерсисам во благо изучения языков. С личной жизнью у него в последствии было как-то не очень, он даже порывался на ком-нибудь жениться с горя, да опять же не смог поместить свои размытые намерения в конкретные слова, зато преуспел в работе, возможно, именно благодаря гибкости мышления и способности избегать оценочных суждений.
Д. очень не любил называть вещи своими именами: вот так назовешь стол "столом", и всё, ноги на него уже не положишь, вернее, он-то и положил бы, но боялся, что общественность заругает, да и не по-христиански это, ноги на стол класть. Поэтому о столе он предпочитал думать, как о деревянном предмете на четырех ножках, а на такой деноминации уже не только поесть, но и вздремнуть можно, никто не упрекнет.
В университетские годы у Д. была девушка, которую он даже иногда называл "своей девушкой", настолько сильно любил, но чаще он звал её просто Катя. Чуть позже у него появилась еще одна Катя, по умыслу Д. лишенная каких бы то ни было ярлыков, как говорится, "и не друг, и не враг, а так".
Уж до такого исступления дошел Д. в своем мире неопределенных предметов, что даже как-то познакомил двух Кать друг с другом то ли, чтобы два раза на свидание не ходить, то ли в сугубо экспериментальных целях. Надо сказать, встреча прошла достаточно ровно, без выдранных волос и без насаженных на ногти глаз, разве что законная Катя срочно захотела покурить, а Катя неопределенная немного нервничала, да и только.
Умная подруга с экзотическим именем взялась посоветовать той Кате, что на птичьих правах, вывести Д. на чистую воду, припереть кочергой к стенке и заставить-таки присудить девушкам определенные статусы. Катя и Д. проговорили ровно час, за который не было сказано ровным счетом ничего конкретного, поэтому она выбрала думать, что таким образом Д. пытается отделаться от её женских надежд на что-либо с ним прекрасное, и уже замахнулась гордо зашагать к подъезду, но тут Д. совершил поступок уже воистину скотский и поцеловал ее так, что непонятное в ее голове стало непостижимым. Она проблеяла что-то вроде "ты хороший" и поплелась домой, докладывать Умной подруге о провале операции.
Из университета Д. вылетел достаточно быстро, но не потому, что был глуп, скорее даже напротив, а потому, что отказывался называть домашнее задание "домашним заданием", вместо этого относился к нему, как к неким добровольным экзерсисам во благо изучения языков. С личной жизнью у него в последствии было как-то не очень, он даже порывался на ком-нибудь жениться с горя, да опять же не смог поместить свои размытые намерения в конкретные слова, зато преуспел в работе, возможно, именно благодаря гибкости мышления и способности избегать оценочных суждений.