Маленький Принц.Встреча.
Экзистенциальная терапия кризиса: восстановление контакта с внутренним ребёнком (1)
Автор: Олифирович Н., Автор: Малейчук Г. (Беларусь)
Взято с ru_existential
- Знаешь, отчего хороша пустыня? - сказал он.
- Где-то в ней скрываются родники...
(А. Экзюпери)
Вечные вопросы
Удивительные вещи открываешь, когда перечитываешь в зрелом возрасте детские книги, тем более детскую классику. Открываем «Маленького принца» и заново открываем его для себя.
Эта взрослая книга побуждает нас, взрослых людей, задавать себе вполне взрослые вопросы.
Эта книга заставляет думать. Она порождает вопросы, которые, по-видимому, каждый хоть раз задавал самому себе. Кто Я? Для чего я живу? Как любить Другого и при этом не утратить себя? Как обходиться с чувствами: радостью, обидой, злостью, нежностью? Как, став Взрослым, сохранить детское - открытое, непосредственное и творческое - восприятие мира? Что делать, когда утрачивается смысл жизни? Как пережить изоляцию? Эти вопросы созвучны описанным И. Яломом конфликтам, обусловленным «конфронтацией индивида с данностями существования» [4, с. 12].
Читая эту книгу, встретившись с миром детства, мы внезапно обнаруживаем огромную пропасть, которая разделяет взрослый и детский мир. Встреча с этой книгой позволяет нам, Взрослым людям, остановиться, задуматься и усомниться в том, что наш мир, наша планета - единственная во вселенной, потому что рядом находится другой мир, другая, забытая нами планета - планета нашего детства. К сожалению, контакт между этими планетами утрачен, и именно это, по-видимому, является причиной большого количества взрослых проблем: потери смысла жизни, депрессий, одиночества, апатии, отчуждённости, изоляции. Нам представляется, что, попадая в кризисную ситуацию, Взрослый каждый раз сталкивается с необходимостью встречи со своим не умершим, но только заснувшим прошлым, со своим детством, и успешное преодоление кризиса часто предполагает диалог детской и взрослой нашей части, в результате которого возможно «очищение от шелухи» - всего наносного, внешнего, второстепенного - и обретение нового уровня целостности, глубины, чувствительности, внутренней мудрости.
Начало кризиса
Согласно сюжету, герой, от имени которого ведётся повествование - лётчик, очутившийся в пустыне из-за того, что что-то «сломалось в моторе его самолёта». Он оказался в пустыне один: с ним «не было ни механика, ни пассажиров», и он решил «попробовать сам все починить... исправить мотор или погибнуть».
Наверное, надо самому оказаться в жизненном тупике, чтобы замереть в этом месте и ахнуть - «да ведь это про нас».
Одиночество - это межличностная изоляция; отщепление различных аспектов своего Я - изоляция внутриличностная. Но есть ещё один вид изоляции - экзистенциальная изоляция, «долина одиночества, к которой много путей» [4, с. 401]. Пустыня, в которой происходит действие повести - та самая «долина одиночества».
Как мы попадаем сюда? «Падаем с неба» - как в прямом, так и в переносном смысле этого слова. Чем выше взлетел, тем больнее падать. Блаженство жизни на небесах оказывается очарованием, сменяющимся разочарованием. Грянул кризис - падение с небес. Возникает альтернатива - умереть или выжить. Смерть - не обязательно физическая смерть, скорее экзистенциальная смерть, как у героя того же чеховского «Ионыча». Смерть как остановка в развитии, как застой, как следование за своими привычками, шаблонами и стереотипами, как смерть творчества. «Конфронтация со смертью и свободой неизбежно приведёт индивида в эту долину» - долину одиночества [4, с. 401].
Разные планеты
Символично, что на русском языке «Маленький принц» опубликован как составная часть книги под общим названием «Планета людей». Планета людей - это планета Взрослых, где все всерьёз, где дети - инопланетяне. В анализируемом нами произведении эта идея воплощена буквально: её второй главный герой, Маленький принц, прилетел с другой планеты. Как выглядит этот взрослый мир глазами детей-инопланетян? Прежде всего, это мир, в котором основной вопрос - ни «Какой?», а «Сколько?». «Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: А какой у него голос? В какие игры любит играть? Ловит ли он бабочек? Они спрашивают: Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?».
В этом мире в одном саду произрастают пять тысяч обезличенных без-имянных роз, но при этом люди не обретают того, что можно найти в одной-единственной розе, которая Моя Роза, Единственная Роза....
В этом мире слова «мешают понимать друг друга»...
В этом мире любовь и привязанность «...давно забытые понятия»...
В этом мире люди садятся в поезда и не знают, куда едут и чего ищут, «даже сам машинист этого не знает»...
У японцев об этом сказано очень хорошо: «Привыкли ехать в поезде и быть в пути, а с поезда сошли и некуда идти».
«Одни только дети знают, чего ищут. Они отдают всю душу тряпочной кукле, и она становится им очень-очень дорога...»
В этом мире изобретают «пилюли, которые утоляют жажду» для того, чтобы сэкономить время, вместо того, чтобы просто сходить к роднику»...
В этом мире для людей «звезды немые»...
Немые звезды - это невозможность услышать, понять другой мир - мир детей. В силу этого непонимания взрослые и дети живут на разных планетах. В реальной жизни встречи между взрослыми и детьми происходят крайне редко. Одной из таких возможностей является ситуация экзистенциального кризиса.
Маленький принц говорит Взрослому - потерпевшему крушение: «У каждого человека свои звезды. Одним - тем, кто странствует, - они указывают путь. Для других это просто маленькие огоньки. Для учёных они - как задача, которую надо решить. Для моего дельца они - золото, но для всех этих людей звезды - немые.
А у тебя будут совсем особенные звезды... У тебя будут звезды, которые умеют смеяться... И ты полюбишь смотреть на звезды».
Как у Маяковского: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно». Тебе это нужно, чтобы они с тобой говорили? Что они нам говорят? Куда они нам ведут? И если не все, то есть ли среди них одна, наша, путеводная?
Немые звезды - это утрата связи с нашим детством. Вырастая, взрослые забывают о том, что когда-то были детьми, и теряют все то, что связано с детством: способность к любви и привязанности; понимание того, чего ты хочешь; возможность просто сходить к роднику. Взрослые не помнят о том, что можно разговаривать с цветами и животными и слышать звезды. Взрослея, каждый Взрослый несёт потери, которые зачастую связаны с утратой важных вещей: чувствительности, самопонимания, внимательности к себе и другим, духа поиска и удивления - все дальше и дальше удаляясь от заснувшего Ребёнка. «Маленький принц» - это повесть о Встрече с не умершей памятью о своём детстве.
Встреча со своим детством
Ситуация встречи, описанная в повести, невозможна с точки зрения формальной логики. Взрослый оказывается в пустыне, где он встречает ребёнка, якобы прилетевшего с другой планеты. Если подойти к этому феномену с позиций психиатрии, то мы имеем дело с галлюцинаторно-бредовым синдромом. Однако любой факт можно проанализировать двояко: как психопатологический синдром и как психологический феномен. Мы не ставим своей задачей ставить диагноз: нам как психологам гораздо интереснее феноменология переживаний человека, переживаний, всколыхнувшихся у читателей этой книги. Для нас важно переживание встречи человека со своим ушедшим детством, со своим прошлым, которое в физическом смысле прошло, а в духовном - продолжает в нас жить.
Символично имя, выбранное для названия повести и для героя - Маленький Принц. Почему он - принц? Все очень просто: ведь каждый маленький ребёнок - принц в своём мире. Детство обычно описывается как «идеальное состояние благополучия» [1, с. 14]. В колыбельных песнях, фольклоре прослеживается «родство детской колыбели и царского трона» [1, с. 13]. Ребёнок подобен маленькому божеству, и если в мире, где он появился, ему обеспечены принятие, забота и безопасность, он чувствует себя настоящим принцем. Находясь в центре внимания, получая поддержку и любовь, ребёнок переживает ощущение собственной уникальности и избранности. Это - его мир, его планета, планета Детства.
Интроекты и творчество.
Однако, зачастую этот контакт теряется очень рано по вине ближайшего окружения. В детстве можно мечтать стать художником. Так юный живописец, нарисовав удава, проглотившего слона, показывает своё творение взрослым и спрашивает, не страшно ли им. Было ли что-то подобное в Вашем детстве?
Однако взрослые, глядя на рисунок, отвечали вопросом на вопрос: «Разве шляпа страшная?». Так как это была не шляпа, а удав, проглотивший слона, шестилетний художник предпринял ещё одну попытку, нарисовав удава изнутри, чтобы взрослым было понятнее.
Однако взрослые посоветовали юному художнику «не рисовать змей ни снаружи, ни изнутри, а побольше интересоваться географией, историей, арифметикой и правописанием». Это послужило основанием для отказа ребёнка от «блестящей карьеры художника». Так очень ярко и наглядно продемонстрирован механизм, при помощи которого взрослые, негативно оценив ребёнка, останавливают его творческое развитие. Наставления, указания, поучения, оценки, внушения типа «это плохо», «это неправильно», «лучше бы тебе за это не браться», «займись делом» и т.п. сентенции замораживают живые чувства ребёнка, его креативность, потребность в самовыражении. Во взрослом возрасте это приводит к репродукции в прямом и переносном смысле. Апатия, скука, серость, обыденность, отсутствие близости, хроническое недовольство собой и другими - типичные жалобы «героя нашего времени», обратившегося за психологической помощью.
Лучше всего таких людей характеризует введённый психологами-гуманистами термин «люди без психики», о котором писали Э. Фромм, Н.В. Цзен, Ю.В. Пахомов. Такой человек превращается в объект манипуляции, «становится как бы машиной, для управления которой нужно находить все новые рычаги» [2, с. 18]. Почему так происходит? Потому что в процессе социализации ребёнок зачастую вынужден отказаться от свободы, от возможности быть самим собой, от аутентичности, а в итоге - и от своего Я. Выдвигаемые обществом эталоны, нормы, неосознанно усваиваемые в детстве, ведут во взрослом возрасте к шаблонности, стереотипизации, усреднённости, а в итоге и к психической смерти. Э. Шостром в своей книге «Анти-Карнеги, или Человек - манипулятор» даёт описание «болезни» современного человека: «Наш человек мёртв, и его поведение действительно очень похоже на поведение трупа, который «позволяет» окружающим делать с собой все, что угодно» [3, c. 9].
Неудивительно, что в психотерапии, независимо от направления, незыблемым принципом является установка на безоценочное принятие клиента. Задача терапии - возвращение утерянного творческого компонента, восстановление витальности, чувствительности к себе и своим желаниям. За счёт внешнего принятия значимым человеком - терапевтом - восстанавливаются самопринятие, вера в себя и свои силы, способность экспериментировать, становиться «автором своего жизненного замысла» (Ж.-П.Сартр)
(Продолжение следует)