Птичьи молитвы
Далеко не новогоднее стихотворение, и даже не новое, но пусть висит тут.
Я каждый день отдыхала у статуй.
Каждый день прикасалась ладонями к камню, что холодом жегся, и к моей подруге пернатой, что быстро скрывалась за облаками.
Я не винила ее ни разу, ведь крылья ломали и клетку ковали ей из золота, платины и свинца. Я лишь постоянно твердила фразу: "Я знаю, подруга, твои печали".
Но она мне не отвечала...
Не мигая смотрела, словно прощаясь, но каждый раз на скалу возвращалась, каждый раз молилась у статуй и верила, что слышат нас камни...
Я подбиралась к птице все ближе, и дружба наша казалась давней, но голос птичий звучал все тише, ее молитвы ослабевали. Помнила, что жизнь птицы короче, но хотела до конца своих дней молиться вместе и утром, и ночью, делиться с подругой жизнью своей.
Но птица - лишь дань, и я это знала. Кинжал - в сердце, кровь - для богов.
Кружась под музыку прощального бала, я освободила себя от железных оков.
Ведь лишь крови божество ожидало, птичьих молитв ему было мало.
Я каждый день отдыхала у статуй.
Каждый день прикасалась ладонями к камню, что холодом жегся, и к моей подруге пернатой, что быстро скрывалась за облаками.
Я не винила ее ни разу, ведь крылья ломали и клетку ковали ей из золота, платины и свинца. Я лишь постоянно твердила фразу: "Я знаю, подруга, твои печали".
Но она мне не отвечала...
Не мигая смотрела, словно прощаясь, но каждый раз на скалу возвращалась, каждый раз молилась у статуй и верила, что слышат нас камни...
Я подбиралась к птице все ближе, и дружба наша казалась давней, но голос птичий звучал все тише, ее молитвы ослабевали. Помнила, что жизнь птицы короче, но хотела до конца своих дней молиться вместе и утром, и ночью, делиться с подругой жизнью своей.
Но птица - лишь дань, и я это знала. Кинжал - в сердце, кровь - для богов.
Кружась под музыку прощального бала, я освободила себя от железных оков.
Ведь лишь крови божество ожидало, птичьих молитв ему было мало.