(no subject)
Периодически на меня накатывает чувство невосполнимой потери.
Потери чистого, немного циничного, элегантного, русского языка,
не испорченного шведскими и английскими заимствованиями.
Того языка русской академической врачебной семьи, с которым я росла.
Мой профессиональный язык после почти пяти лет в Швеции вернулся в эмбриональное состояние.
Я тужусь, глубоко дышу и стараюсь выдать более или менее удобоваримую фразу моему редкому русско-говорящему пациенту. И при этом все равно вставляю шведское слово.
Я скучаю по этой лингвистической свободе, словотворчеству, игре и нюансам.
По почти эйфории, когда ты можешь гладко, уверенно, без акцента и подбора слов донести до слушателя информацию.
Ребенок растет трилингвом, понимает и смешивает шведский, русский и английский.
Шведский безоговорочно доминирует, что и понятно, когда только я говорю с ним по-русски.
Все мои амбиции в борьбе за " родного русского языка" свелись к "понимает и прекрасно".
Куда уж, если и я, после работы забирая его из садика, с трудом переключаюсь с ним на русский.
Не думаю, что он когда-нибудь сможет оценить чувство юмора Ильфа и Петрова или
прочувствовать совершенный язык Булгакова.
Только в эти моменты мне жаль, что не нашелся тот хороший, русский петербургский мальчик из приличной врачебной семьи.
Потери чистого, немного циничного, элегантного, русского языка,
не испорченного шведскими и английскими заимствованиями.
Того языка русской академической врачебной семьи, с которым я росла.
Мой профессиональный язык после почти пяти лет в Швеции вернулся в эмбриональное состояние.
Я тужусь, глубоко дышу и стараюсь выдать более или менее удобоваримую фразу моему редкому русско-говорящему пациенту. И при этом все равно вставляю шведское слово.
Я скучаю по этой лингвистической свободе, словотворчеству, игре и нюансам.
По почти эйфории, когда ты можешь гладко, уверенно, без акцента и подбора слов донести до слушателя информацию.
Ребенок растет трилингвом, понимает и смешивает шведский, русский и английский.
Шведский безоговорочно доминирует, что и понятно, когда только я говорю с ним по-русски.
Все мои амбиции в борьбе за " родного русского языка" свелись к "понимает и прекрасно".
Куда уж, если и я, после работы забирая его из садика, с трудом переключаюсь с ним на русский.
Не думаю, что он когда-нибудь сможет оценить чувство юмора Ильфа и Петрова или
прочувствовать совершенный язык Булгакова.
Только в эти моменты мне жаль, что не нашелся тот хороший, русский петербургский мальчик из приличной врачебной семьи.