история одной любви.
хочу рассказать вам одну историю о любви. история такова, что по ней можно снять небольшой фильм.
как я уже неоднократно говорила, в детстве я была страшным аллергиком. поэтому всякие пионерские лагери мне были противопоказаны: я там сразу чё-нть не то ела, покрывалась красивым нейродермитом, и директор лагеря начинал вызванивать моих родителей с криком "заберите вашего ребёнка, она умирает, а мы не знаем, что делать!". собссно, я и была-то в лагере всего один раз. а в остальное время я ездила на всё лето в санатории в Крыму. любимым у меня был минобороновский в Евпатории. но когда мне было 11 лет, то так случилось, что меня не успели записать в любимый санаторий. пришлось отправить меня в другой, тоже в Евпатории, под названием "Чайка". в "Чайку" ехал детский вагон. т.е. родители сдавали нас на руки вожатым, и мы под их надзором ехали себе в Крым. правда, вожатые за нами особенно не смотрели. поэтому мы начали колбаситься уже через пару часов после отъезда от Москвы. я оказалась в одном купе с ещё тремя девочками. одна была миниатюрная блондинка с очень серьёзным личиком. её звали Катя. вторая была крепкая, с сипловатым голосом и в каштановых кудряшках. её звали Лия. и третью, одетую всю в розовое, худющую девчонку звали Аня. Аня поначалу молчала и мрачно на нас смотрела. а я как-то сразу сдружилась с бесшабашной Лией. она мне рассказала, что у неё очень пожилой папа, потому что мама вышла замуж за человека намного её старше, и у него это уже третья жена. это было ужасно интересно. я ещё никогда не видела живьём девочек, у которых папа был бы женат уже в третий раз. а Катя слушала нас и иногда вставляла разные замечания. сразу было видно, что она очень серьёзная девочка. и слегка зануда. так мы ехали себе и ехали. Аня помалкивала и держалась особняком. потом она вышла в туалет. а когда она возвращалась по узкому коридору, её случайно толкнула одна из девочек. и тут Аня открыла рот. сказать, что она материлась, было бы мало. было ощущение, что у неё изо рта льётся грязь, а то и что похлеще. при этом от неё исходила какая-то абсолютно неадекватная агрессия. мы все остолбенели. а Аня, обложив девочку, вновь села на своё место и стала мрачно смотреть в окно. я для себя сразу определила, что буду держаться от неё подальше. а вот Лия была просто в полном восхищении. она к ней подсела и у них постепенно завязался разговор. а я потихоньку сместилась к Кате. на следующее утро мы приехали в санаторий, и началась наша тамошняя жизнь.
меня поселили в одну палату с Катей и ещё двумя девочками, которые в моей памяти не остались. помню только, что я оказалась самой старшей в палате. когда мы вечером заходили в палату и включали свет, во все стороны разбегались здоровенные тараканы. девчонки их ужасно боялись. я тоже. но поскольку я была самой старшей, то демонстрировала храбрость и давила их почём зря. правда, однажды я всю ночь не сомкнула глаз: мне казалось, что на стене, прямо у моей кровати, сидит здоровенный тараканище. всю ночь я боялась, что он свалится мне в постель. а утром оказалось, что это выщербина на стене, овальной формы... Катя и впрямь оказалась очень скучной девочкой. к тому же у неё была странная фобия: она утверждала, что ей ни в коем случае нельзя, чтобы вода попала в нос, иначе она сразу умрёт. поэтому купалась она подальше от шумных детей. однако Лия и Аня частенько издевались над ней, а однажды Аня подплыла к ней сзади и окунула её с головой в море. Катя, вынырнув, забилась в истерике. однако с ней ничего не случилось. вообще почему-то Лия и Аня избрали Катю для издевательств. мелких, но обидных. Лия была, в общем-то, доброй девчонкой, но её легко было подбить на шалость. а Аня была просто каким-то кладезем всяких пакостей. иногда, когда мы с Лией попадали вместе на одну и ту же процедуру, мы очень весело проводили время. но потом приходила Аня, и Лия испарялась. а я оставалась со скучной Катей. остальные в отряде меня вообще как-то не очень интересовали. народ подобрался недружный. только с кем-то из мальчишек иногда удавалось нормально пообщаться, но они шли на контакт, только если другие не видели, что он общается с девчонкой. 11 лет- такой возраст. как обычно в отряде был первый парень. первого парня звали Олег. это был такой обаятельный задохлик. все девицы от него млели. а он встречался, разумеется, с девочкой из отряда постарше. мне он был до фонаря, т.к. я ещё в первый день наметила себе красавца из пятого отряда и страдала по нему молча. а вот Катя почему-то люто Олега возненавидела. стОило ему показаться на горизонте, как она начинала фыркать, обзывать его мне на ухо воображалой, тупицей, пустышкой и как только не. я от всего этого офигевала, т.к. у меня самой никто пока не вызывал таких сильных чувств, я не могла понять, чего она к нему так прицепилась, что он ей сделал. попутно Катя вела дневник. и прятала его под подушкой. что она там писала, она не говорила. но писала каждый вечер. вообще она мне изрядно надоела. она таскалась за мной, шипела про Олега. купаться с ней было нельзя, т.к. она паниковала из-за своего смертельного случая. повеселиться тоже не получалось: вечно она ныла, всего боялась и прочее. я безумно скучала по своему старому санаторию, где все были приветливые, где я знала всех нянечек и воспитательниц. здесь о нас никто не заботился, от санатория были только минимальные процедуры и диетическое питание. изредка удавалось потусоваться с Лией, и ей тоже со мной нравилось, но Аня ревниво её перетягивала обратно, в свой мир пакостей и матерщины. они даже покуривали втихаря. и у меня есть мысли, что было ещё что-то, гадкое, о чём я догадывалась тогда лишь очень смутно. но заезд подходил к концу. и вот нас опять посадили в поезд и отправили домой, в Москву. в поезде мы с Катей оказались в одном купе, а Лия с Аней - в соседнем. заскучав с Катей, которая опять взялась за свой дневник, я пошла к девчонкам. мы сидели и болтали. я рассказала, какая Катя зануда и вечно всё пишет в свой дневник.
- а что она пишет? - спросила Аня, и в глазах у неё зажёгся недобрый огонёк.
я сказала, что не знаю, встала и пошла в туалет. возвращаясь по коридору из туалета, я увидела какую-то возню в нашем купе. Аня крепко держала Кате руки сзади, Катя вырывалась в слезах и что-то кричала. а Лия, стоя двумя ногами на нижних полках, шарила под Катиной подушкой. у двери столпились другие ребята и смотрели на всё это. когда я подошла ближе, дневник уже был в руках Лии, и она стала громко читать. там было и про неё, и про Аню. и про меня. но главное - там было много стихов. и все эти стихи были про Олега. стихи были белые. я помню только одну фразу "Олег - это белый рыцарь, однажды он меня спасёт". но Олег её не спас. когда Лия дошла до места про рыцаря, Аня от удивления ослабила хватку, Катя вырвалась, схватила из рук Лии свой дневник и убежала. все разошлись, и я смогла наконец войти в купе. Катя заперлась в туалете. я стучалась к ней, но она не открыла. я слышала, как она там горько плакала. тогда мне и в голову не могло прийти, что она может что-то сделать с собой или ещё что-то. я подождала немного и пошла в купе. через некоторое время объявили отбой. Катя пришла, залезла на свою полку и отвернулась к стенке. утром она ни с кем не говорила. а потом мы приехали в Москву. меня встретили на перроне родители, по которым я ужасно соскучилась, так приятно было войти в свой дом и увидеть его новыми глазами после такого долгого отсутствия. а про Катю я не забывала никогда. я и сейчас про неё помню. это был первый человек в моей жизни с такими глубокими переживаниями. и с таким чисто женским лицемерием в таком юном возрасте. и возможно, именно тогда меня стали так интересовать люди.
как я уже неоднократно говорила, в детстве я была страшным аллергиком. поэтому всякие пионерские лагери мне были противопоказаны: я там сразу чё-нть не то ела, покрывалась красивым нейродермитом, и директор лагеря начинал вызванивать моих родителей с криком "заберите вашего ребёнка, она умирает, а мы не знаем, что делать!". собссно, я и была-то в лагере всего один раз. а в остальное время я ездила на всё лето в санатории в Крыму. любимым у меня был минобороновский в Евпатории. но когда мне было 11 лет, то так случилось, что меня не успели записать в любимый санаторий. пришлось отправить меня в другой, тоже в Евпатории, под названием "Чайка". в "Чайку" ехал детский вагон. т.е. родители сдавали нас на руки вожатым, и мы под их надзором ехали себе в Крым. правда, вожатые за нами особенно не смотрели. поэтому мы начали колбаситься уже через пару часов после отъезда от Москвы. я оказалась в одном купе с ещё тремя девочками. одна была миниатюрная блондинка с очень серьёзным личиком. её звали Катя. вторая была крепкая, с сипловатым голосом и в каштановых кудряшках. её звали Лия. и третью, одетую всю в розовое, худющую девчонку звали Аня. Аня поначалу молчала и мрачно на нас смотрела. а я как-то сразу сдружилась с бесшабашной Лией. она мне рассказала, что у неё очень пожилой папа, потому что мама вышла замуж за человека намного её старше, и у него это уже третья жена. это было ужасно интересно. я ещё никогда не видела живьём девочек, у которых папа был бы женат уже в третий раз. а Катя слушала нас и иногда вставляла разные замечания. сразу было видно, что она очень серьёзная девочка. и слегка зануда. так мы ехали себе и ехали. Аня помалкивала и держалась особняком. потом она вышла в туалет. а когда она возвращалась по узкому коридору, её случайно толкнула одна из девочек. и тут Аня открыла рот. сказать, что она материлась, было бы мало. было ощущение, что у неё изо рта льётся грязь, а то и что похлеще. при этом от неё исходила какая-то абсолютно неадекватная агрессия. мы все остолбенели. а Аня, обложив девочку, вновь села на своё место и стала мрачно смотреть в окно. я для себя сразу определила, что буду держаться от неё подальше. а вот Лия была просто в полном восхищении. она к ней подсела и у них постепенно завязался разговор. а я потихоньку сместилась к Кате. на следующее утро мы приехали в санаторий, и началась наша тамошняя жизнь.
меня поселили в одну палату с Катей и ещё двумя девочками, которые в моей памяти не остались. помню только, что я оказалась самой старшей в палате. когда мы вечером заходили в палату и включали свет, во все стороны разбегались здоровенные тараканы. девчонки их ужасно боялись. я тоже. но поскольку я была самой старшей, то демонстрировала храбрость и давила их почём зря. правда, однажды я всю ночь не сомкнула глаз: мне казалось, что на стене, прямо у моей кровати, сидит здоровенный тараканище. всю ночь я боялась, что он свалится мне в постель. а утром оказалось, что это выщербина на стене, овальной формы... Катя и впрямь оказалась очень скучной девочкой. к тому же у неё была странная фобия: она утверждала, что ей ни в коем случае нельзя, чтобы вода попала в нос, иначе она сразу умрёт. поэтому купалась она подальше от шумных детей. однако Лия и Аня частенько издевались над ней, а однажды Аня подплыла к ней сзади и окунула её с головой в море. Катя, вынырнув, забилась в истерике. однако с ней ничего не случилось. вообще почему-то Лия и Аня избрали Катю для издевательств. мелких, но обидных. Лия была, в общем-то, доброй девчонкой, но её легко было подбить на шалость. а Аня была просто каким-то кладезем всяких пакостей. иногда, когда мы с Лией попадали вместе на одну и ту же процедуру, мы очень весело проводили время. но потом приходила Аня, и Лия испарялась. а я оставалась со скучной Катей. остальные в отряде меня вообще как-то не очень интересовали. народ подобрался недружный. только с кем-то из мальчишек иногда удавалось нормально пообщаться, но они шли на контакт, только если другие не видели, что он общается с девчонкой. 11 лет- такой возраст. как обычно в отряде был первый парень. первого парня звали Олег. это был такой обаятельный задохлик. все девицы от него млели. а он встречался, разумеется, с девочкой из отряда постарше. мне он был до фонаря, т.к. я ещё в первый день наметила себе красавца из пятого отряда и страдала по нему молча. а вот Катя почему-то люто Олега возненавидела. стОило ему показаться на горизонте, как она начинала фыркать, обзывать его мне на ухо воображалой, тупицей, пустышкой и как только не. я от всего этого офигевала, т.к. у меня самой никто пока не вызывал таких сильных чувств, я не могла понять, чего она к нему так прицепилась, что он ей сделал. попутно Катя вела дневник. и прятала его под подушкой. что она там писала, она не говорила. но писала каждый вечер. вообще она мне изрядно надоела. она таскалась за мной, шипела про Олега. купаться с ней было нельзя, т.к. она паниковала из-за своего смертельного случая. повеселиться тоже не получалось: вечно она ныла, всего боялась и прочее. я безумно скучала по своему старому санаторию, где все были приветливые, где я знала всех нянечек и воспитательниц. здесь о нас никто не заботился, от санатория были только минимальные процедуры и диетическое питание. изредка удавалось потусоваться с Лией, и ей тоже со мной нравилось, но Аня ревниво её перетягивала обратно, в свой мир пакостей и матерщины. они даже покуривали втихаря. и у меня есть мысли, что было ещё что-то, гадкое, о чём я догадывалась тогда лишь очень смутно. но заезд подходил к концу. и вот нас опять посадили в поезд и отправили домой, в Москву. в поезде мы с Катей оказались в одном купе, а Лия с Аней - в соседнем. заскучав с Катей, которая опять взялась за свой дневник, я пошла к девчонкам. мы сидели и болтали. я рассказала, какая Катя зануда и вечно всё пишет в свой дневник.
- а что она пишет? - спросила Аня, и в глазах у неё зажёгся недобрый огонёк.
я сказала, что не знаю, встала и пошла в туалет. возвращаясь по коридору из туалета, я увидела какую-то возню в нашем купе. Аня крепко держала Кате руки сзади, Катя вырывалась в слезах и что-то кричала. а Лия, стоя двумя ногами на нижних полках, шарила под Катиной подушкой. у двери столпились другие ребята и смотрели на всё это. когда я подошла ближе, дневник уже был в руках Лии, и она стала громко читать. там было и про неё, и про Аню. и про меня. но главное - там было много стихов. и все эти стихи были про Олега. стихи были белые. я помню только одну фразу "Олег - это белый рыцарь, однажды он меня спасёт". но Олег её не спас. когда Лия дошла до места про рыцаря, Аня от удивления ослабила хватку, Катя вырвалась, схватила из рук Лии свой дневник и убежала. все разошлись, и я смогла наконец войти в купе. Катя заперлась в туалете. я стучалась к ней, но она не открыла. я слышала, как она там горько плакала. тогда мне и в голову не могло прийти, что она может что-то сделать с собой или ещё что-то. я подождала немного и пошла в купе. через некоторое время объявили отбой. Катя пришла, залезла на свою полку и отвернулась к стенке. утром она ни с кем не говорила. а потом мы приехали в Москву. меня встретили на перроне родители, по которым я ужасно соскучилась, так приятно было войти в свой дом и увидеть его новыми глазами после такого долгого отсутствия. а про Катю я не забывала никогда. я и сейчас про неё помню. это был первый человек в моей жизни с такими глубокими переживаниями. и с таким чисто женским лицемерием в таком юном возрасте. и возможно, именно тогда меня стали так интересовать люди.