Я и пандемиЯ
Конечно, я могу критиковать правительство. Подписывать петиции. Быть несогласным. Требовать от правительства, чтобы оно поступало так, как другие, «нормальные» правительства.
Конечно, я могу придумать самое лучшее средство от нового вируса. Я гений в таких вещах. Я могу разбить в споре всех оппонентов, которые меня критикуют.
Конечно, сегодня я могу придумать гораздо лучшее средство, а вчерашнее кинуть собакам. И отбиться от всех оппонентов, критикующих новое средство, и мои вчерашние заблуждения.
Конечно, я могу избрать еще более эффективную тактику, и давить всей своей энергией на одну какую-то проблему. Например, на недостаток масок. Или дороговизну антисептика. Или карантин в школах. Оппоненты умрут, точно говорю.
И уж конечно, как любой нормальный мужик, родившийся суперменом, я могу поджечь покрышки на площади.
Но вот что я сделал в минувшую субботу: я отвёз моих маму и папу за город, на дачу.
Я отвёз их на дачу, где вокруг нет никого. Был очень морозный и ветреный день. На даче не работает водопровод, нет магазина, нет соседей, нет ничего, кроме стерильно (пока ещё) чистого воздуха. Фанерный домик. Печка-голландка. Сортир-а-ля-ямка.
Мне удалось убедить маму в оправданности такого шага всего за три дня. В связи с этой победой я чувствую себя суперменом, словно мне удалось сжечь дом правительства. Конечно, поначалу она смеялась. Конечно, поначалу она говорила «Ой, брось, да сколько нам осталось, в конце-то концов». Конечно, она немного прислушивалась, но и немного ходила в магазин за кефирчиком, в поликлинику за рецептиком, в церковку на службу. Но - три дня звонков по телефону, осторожных и настойчивых, тревожных и поясняющих, многословных и по три слова, и вот сработало. Я горжусь моей мамой.
Будучи суперменом от рождения, призванным спасать человечество, я пытаюсь для начала спасти две жизни: жизнь мамы и жизнь папы. Ей 76. Ему 80. Они много повидали. У мамы суставы и давление. У папы альцгеймер, сахарный диабет, аденома, трубочка и мочеприёмник. Им, по идее, не так уж важно. Мне - нет.
Будучи суперменом от рождения, я преклоняюсь перед моей мамой, я горжусь ей. Она приняла этот вызов. Она собрала вещи - много тёплой одежды, еды, увесистый пакетик лекарств для папы, отказалась от церковных служб (примерно тридцать лет она пела в церковном хоре, читала псалмы, не пропускала праздников). Она прихватила с собой картонную коробку с рассадой. Когда оттает земля, она посадит помидоры и перцы в тепличку.
Мы сели в машину, которую я опшикал антисептиком, купили попутно в киоске овощей и фруктов, опшикав их тоже, и отправились в мир безмолвия, ночных морозов и синего неба. Я надеялся, что мы успели раньше, чем можно уже не успеть. Мы бежали спешно, едва собрав манатки, почти как народ Израиля от фараона.
На выгрузку ушло пятнадцать минут. Я оставил их посреди холода и весенней неустроенности, устраиваться самим, выживать. Помахал им через забор. С тех пор мы разговариваем только по телефону.
Маме предстоит натопить комнатушку до приемлемой температуры, оживить кухню, придумать, как жить без тёплой ванны, без горячей воды из крана, без сливной канализации. Без времени (мама уронила мобильник, и не может настроить время). Придумать, как ухаживать за папой, с его отсутствующей памятью, с мочеприёмником, с ночными бдениями, с постоянным контролем за его движениями. Моя мама - настоящий герой, спасающий две жизни.
В первый день оказалось, что закончился в баллоне газ. Мама раздобыла электроплитку из сусек. Чуть позднее отключили электричество. Мама развела костер во дворе, и готовила обед на огне. Ночью стоят морозы почти до 10 градусов. Они топят печку и спят около нее, пригревая друг друга спинами. Пошёл уже пятый день их автономного плавания, но они бодры и веселы. Я горжусь ими.
Как настоящий супермен, я мог бы критиковать правительство. Но пока мне было совсем некогда - я старался спасти две реальные жизни