Выдающие слова: деполитизация женского освободительного движения
Авторка: Carol Hanisch
Перевод: Анастасия Нестерюкова, Marissa the Witch
Оригинал
___________________________
Из выступления К. Ханиш в секции «Как обезвредить движение: заменяя политическое личным» на конференции «Революционный момент: женское освобождение в конце 60-х - начале 70-х» в Бостонском университете в 2014 году
___________________________
Когда я впервые увидела объявление о приеме статей для этой конференции, я просто не могла поверить своим глазам. Слова «женское освобождение», «конец 1960-х и начало 1970-х», «революционный» - и все в одном заголовке. Были приглашены участвовать даже неакадемические активистки. «Как смело!» - подумала я. В последние годы в академии, за некоторыми исключениями, по-видимому, совсем забыли о женском освободительном движении. Его радикальные корни 1960-х игнорируют, называя «движением 70-х».
С одной стороны, больно слышать, когда работу твоей жизни называют «революционным МОМЕНТОМ» - но это правда. Несмотря на то, что кто-то все еще продолжает двигаться по пути той грандиозной волны, которую мы подняли, сама волна почти ушла. Тем не менее, каждая женщина на этой конференции, работающая или планирующая работать в женских исследованиях и смежных сферах, обязана своей работой этому «революционному моменту».
Важной частью 1960-х годов - что и сделало их революционными - были не «секс, наркотики и рок-н-ролл», как многие утверждают. Революционными их сделали ИЗУЧЕНИЕ, БОРЬБА и ОРГАНИЗАЦИЯ. Во всех движениях, включая женское освободительное, было многочисленное ядро, желавшее изменить властные отношения, а не просто изменить себя или часть культуры или хорошо провести время.
Причины, по которым это был лишь «момент», отчасти в наших собственных ошибках - это большая тема для другой конференции - и отчасти в том, что наши противники были сильнее, были лучше организованы и, конечно, получали больше финансирования, чем мы.
Когда движение стало настолько успешным, что власть имущие начали видеть в нас угрозу, они пришли за нами. Не с оружием или угрозой тюремного срока, как это было с другими движениями, но с щедро оплаченными словами и идеями, которые и потопили первые успехи женского освобождения. Мы, часть «изучения, борьбы и организации» 1960-х, стремились к истине, старались смотреть реальности прямо в лицо и «говорить как есть» на понятном языке. [Практики] роста сознания служили организационным инструментом для выявления и осмысления того, что с нами происходит как с группой. Это было доступно любой женщине: чтобы принимать участие, не нужно было иметь высшее образование и даже аттестат средней школы.
Слова - термины, которые мы использовали - были частью революционной борьбы. Часто они имели отсылки к другим движениям. Посмотрев на наш язык, можно понять, откуда мы пришли и каковы наши цели. Без сомнения, новые термины иногда необходимы, но мы должны быть начеку и задаваться вопросами: «Действительно ли новый термин лучше?», «Не отрезают ли нас от нашей истории?», «Что пытаются скрыть, отказываясь использовать старый термин?».
Если мы сравним настойчивые и побуждающие к борьбе требования конца 60-х и начала 70-х с тем, что считается феминизмом сегодня, мы увидим значительные изменения стратегии и целей. Громкие призывы женщин к объединению в организованную силу для победы над мужским господством почти сошли на нет.
Уничтожение революционных слов - это серьезное дело. Процесс сдерживания устрашающей угрозы разгневанных женщин, которые восстают и требуют больших перемен, находит свое отражение в постепенном исчезновении самого нашего названия: Женское… Освободительное… Движение.
«ОСВОБОЖДЕНИЕ» (LIBERATION) исчезло первым. Сначала это была частичная «кастрация», нас укоротили до названий «женский освоб» («women’s lib») и «сторонница женского освоба» («women’s libber»). Затем появилось «женское движение», которое без слова «освободительное» стало звучать гораздо менее угрожающе - и таким оно стало. Это слово было слишком радикальным для академических кругов и фондов финансирования, поэтому некоторые женщины стали орудием по его ликвидации.
«ДВИЖЕНИЕ» (MOVEMENT) было следующим. Движение в данном контексте - это класс людей в действии. Женское освободительное движение представляло собой массы женщин, действия которых направлены на обретение коллективной силы для уничтожения своего статуса второго пола. Активистки женского освободительного движения написали множество статей о [необходимости обретения] силы женщинами, Селестин Уэр даже написала книгу «Женская сила» : о да, она была Черной женщиной, и мы ВСЕ знаем, что ни одна Черная женщина не считала себя частью так называемого Белого женского освободительного движения, потому что женские историки так нам говорят!
Что же еще делают власть имущие - те, кто хочет остановить нас? Сначала они говорят нам, что власть - это то, к чему женщине неприлично стремиться. Власть - это грязное дело, которым должны заниматься только мужчины. Далее нам говорят, что мы должны стремиться к личному обретению силы[1] - не к власти женщин, объединившихся для осуществления социальных перемен, но «агентству», разнообразию выборов для отдельной женщины. Если бы каждая женщина просто имела достаточное количество выборов (ох уж эти «выборы» - прим. пер.) и «держалась» правильного пути, то ее мечты осуществились бы, и ничего страшного, что эти выборы не так уж хороши. Ранние «резкие» феминистские трактаты о борьбе с мужским господством сменили книги и журнальные статьи, призывающие женщин к «самостоятельному обретению силы». Затем пришла «третья волна» феминизма, набитая все тем же «[индивидуальным] обретением силы», «самовыражением» и созданием «безопасного пространства» - без изменения мира. Феминизмом стало все, что женщина им посчитает. Любая - от Сары Пэйлин до Леди Гаги - может называть себя феминисткой, и кто сможет возразить?
В настоящее время мы находимся в процессе стирания самого слова «ЖЕНЩИНЫ», так что скоро уже ничего не останется от женского освободительного движения. Существование женщин как угнетенного полового класса ставится под сомнение и переопределяется «гендером». Если бы это происходило в том смысле, в котором писала Симона де Бовуар, когда говорила, что женщиной не рождаются, а становятся, то мы были бы не против. Но в гендерной теории женщины больше не рассматриваются как пол, угнетенный другим полом. Мы существуем как «подвижный» гендер, а не пол. В гендерной теории каждая(-ый) может игнорировать половой класс и играть с «[гендерной] презентацией» по своему усмотрению.
Другими словами, разделение на женщин и мужчин может быть прекращено без борьбы с коренными причинами угнетения женщин, которые так неприятно признавать. Мы можем устранить «бинарность» двумя путями: положить конец мужскому господству и, следовательно, женскому угнетению или уничтожить женщин, заменив их гендером.
Женские исследования, феминистские исследования - появившиеся в университетских программах стараниями революционерок Революционного Момента и вдохновленные черными исследованиями - теперь рискуют полностью раствориться в бесструктурных исследованиях сексуальности и гендера. Поначалу в женских исследованиях было много от идей Женского освобождения. Может быть, если бы они изначально назывались «исследованиями женского освобождения» - как и должны были, так как в академию эти идеи пришли именно оттуда - это помогло бы сохранить нужное направление.
Также были заменены и многие другие термины, что говорит об изменении целей и стратегии. У меня есть время, чтобы пройтись только по некоторым из них, но в раздаточном материале можно найти более детальный список (см. фото 2 - прим. пер.). Я уверена, вы найдете, что к нему добавить.
Давайте поговорим об АБОРТЕ, ныне известном как «выбор».
Решение по делу Роу против Уэйда было вынесено Верховным судом, чтобы утихомирить громкое и решительное движение, требующее «бесплатный аборт по первому требованию» и «отмену всех законов об абортах». Подачка сработала. После этого решения большая часть женского освободительного движения, требовавшая право на аборт, решив, что битва выиграна, занялась другими делами, забыв бедных женщин, сельских женщин, женщин, которые живут в так называемой «зоне пролета»[2] и других, не имеющих легкого доступа к аборту. Мы не закончили тогда эту битву, и сейчас в этих местах антиабортные силы занимают стойкую позицию. К сожалению для нас, решение Роу было не о праве каждой женщины на аборт и не об отмене всех абортных законов, оно было о праве на частную жизнь.
После того как мощное движение за право на аборт выбрало ошибочную стратегию «за выбор», словом «аборт» перестали пользоваться в политической повестке, как это делали мы, что сильно усложнило выражение требований по вопросу абортов.
Некоторые другие термины.
«ИЗБИТЫЕ ЖЕНЩИНЫ» и «НАСИЛИЕ НАД ЖЕНЩИНАМИ» превратились в «домашнее насилие» и «домашний абьюз», несмотря на то, что почти все насилие совершают мужчины. Это стало препятствием на пути эффективных решений.
ИЗНАСИЛОВАНИЕ стало «сексом без согласия». Чтобы понять, что здесь не так, просто представьте крик: «Помогите! Секс без согласия!» вместо «Помогите! Насилуют!». У «изнасилования» другой смысл.
Работницы кризисных центров часто смягчают такие слова, как «аборт», «избитые женщины» и «изнасилование» и отделяют себя от женского освободительного движения ради финансирования. Эти центры должны финансироваться правительством, но в большинстве случаев это не так. Они финансируются из фондов.
Фонды - это финансовые инструменты для богатых людей, созданные с целью уклонения от уплаты налогов на сверхприбыль и улучшения своего имиджа, пока они продвигают свои интересы. Они отдают несколько центов из того, что украли у работниц и покупательниц. В современном капитализме все используется для продажи и эксплуатации - в том числе женщины и феминизм. Деньги фондов сыграли большую роль в обезвреживании радикального феминизма. Крупные фонды финансируют мелкие фонды. Например, «Ford», «Rockefeller» и другие крупнейшие фонды финансируют «Ms. Foundation» и «Feminist Majority Foundation», которые, в свою очередь, распределяют средства между группами, поддерживающими их либеральную позицию, которая не угрожает существующему порядку. Такие гиганты, как Goldman Sachs и Bank of America также участвовали в [обезвреживании] феминистского движения с помощью финансирования. Вы можете найти информацию об этом, воспользовавшись Google.
Ни фонды, ни правительства не станут финансировать революционные организации, поэтому подобные проекты просто подавляют: стирают их названия, размывают практические задачи. Это ужасная дилемма. Группам нужны деньги, чтобы продолжать свою работу, но деньги направляют только на ту работу, которую одобряют фонды и богачи. Хуже того, это «размытие» в конечном итоге грозит и тем группам, которые не получают финансирование, но на их деятельность влияют последствия антирадикальной (т.е. реакционной - прим.ред) политики. Единственная альтернатива - зависимость от пожертвований и/или взносов или низового сбора средств. Как бы ни было тяжело конкурировать с группами, финансируемыми корпорациями, я бы не рассчитывала на них в будущие «революционные моменты», не говоря уже о настоящей революции, которая нам так необходима.
Участницы женского освободительного движения тоже поучаствовали в этом откате. Идеи обретения силы и индивидуализма, разделение и разобщенность были в движении с самого начала. В группах роста сознания были женщины, которые, например, отказывались делать выводы, выносить суждения и занимать определенную [политическую] позицию. Предшественником «личного обретения силы» было стремление стать мифической «освобожденной женщиной».
Крайне важно изучить backlash[3] и механизм его работы, чтобы мы смогли бороться с ним и не повторять прежних ошибок. Чтобы «революционный момент» был чем-то большим, чем просто «МОМЕНТОМ», нужно меньше «секса, наркотиков и рок-н-ролла» и гораздо больше «изучения, борьбы и организации».
--
[1] personal empowerment
[2] https://en.wikipedia.org/wiki/Flyover_country
[3] ответный удар, обратная реакция, откат; здесь - реакционная политика, направленная на обезвреживание феминистского движения.
Перевод: Анастасия Нестерюкова, Marissa the Witch
Оригинал
___________________________
Из выступления К. Ханиш в секции «Как обезвредить движение: заменяя политическое личным» на конференции «Революционный момент: женское освобождение в конце 60-х - начале 70-х» в Бостонском университете в 2014 году
___________________________
Когда я впервые увидела объявление о приеме статей для этой конференции, я просто не могла поверить своим глазам. Слова «женское освобождение», «конец 1960-х и начало 1970-х», «революционный» - и все в одном заголовке. Были приглашены участвовать даже неакадемические активистки. «Как смело!» - подумала я. В последние годы в академии, за некоторыми исключениями, по-видимому, совсем забыли о женском освободительном движении. Его радикальные корни 1960-х игнорируют, называя «движением 70-х».
С одной стороны, больно слышать, когда работу твоей жизни называют «революционным МОМЕНТОМ» - но это правда. Несмотря на то, что кто-то все еще продолжает двигаться по пути той грандиозной волны, которую мы подняли, сама волна почти ушла. Тем не менее, каждая женщина на этой конференции, работающая или планирующая работать в женских исследованиях и смежных сферах, обязана своей работой этому «революционному моменту».
Важной частью 1960-х годов - что и сделало их революционными - были не «секс, наркотики и рок-н-ролл», как многие утверждают. Революционными их сделали ИЗУЧЕНИЕ, БОРЬБА и ОРГАНИЗАЦИЯ. Во всех движениях, включая женское освободительное, было многочисленное ядро, желавшее изменить властные отношения, а не просто изменить себя или часть культуры или хорошо провести время.
Причины, по которым это был лишь «момент», отчасти в наших собственных ошибках - это большая тема для другой конференции - и отчасти в том, что наши противники были сильнее, были лучше организованы и, конечно, получали больше финансирования, чем мы.
Когда движение стало настолько успешным, что власть имущие начали видеть в нас угрозу, они пришли за нами. Не с оружием или угрозой тюремного срока, как это было с другими движениями, но с щедро оплаченными словами и идеями, которые и потопили первые успехи женского освобождения. Мы, часть «изучения, борьбы и организации» 1960-х, стремились к истине, старались смотреть реальности прямо в лицо и «говорить как есть» на понятном языке. [Практики] роста сознания служили организационным инструментом для выявления и осмысления того, что с нами происходит как с группой. Это было доступно любой женщине: чтобы принимать участие, не нужно было иметь высшее образование и даже аттестат средней школы.
Слова - термины, которые мы использовали - были частью революционной борьбы. Часто они имели отсылки к другим движениям. Посмотрев на наш язык, можно понять, откуда мы пришли и каковы наши цели. Без сомнения, новые термины иногда необходимы, но мы должны быть начеку и задаваться вопросами: «Действительно ли новый термин лучше?», «Не отрезают ли нас от нашей истории?», «Что пытаются скрыть, отказываясь использовать старый термин?».
Если мы сравним настойчивые и побуждающие к борьбе требования конца 60-х и начала 70-х с тем, что считается феминизмом сегодня, мы увидим значительные изменения стратегии и целей. Громкие призывы женщин к объединению в организованную силу для победы над мужским господством почти сошли на нет.
Уничтожение революционных слов - это серьезное дело. Процесс сдерживания устрашающей угрозы разгневанных женщин, которые восстают и требуют больших перемен, находит свое отражение в постепенном исчезновении самого нашего названия: Женское… Освободительное… Движение.
«ОСВОБОЖДЕНИЕ» (LIBERATION) исчезло первым. Сначала это была частичная «кастрация», нас укоротили до названий «женский освоб» («women’s lib») и «сторонница женского освоба» («women’s libber»). Затем появилось «женское движение», которое без слова «освободительное» стало звучать гораздо менее угрожающе - и таким оно стало. Это слово было слишком радикальным для академических кругов и фондов финансирования, поэтому некоторые женщины стали орудием по его ликвидации.
«ДВИЖЕНИЕ» (MOVEMENT) было следующим. Движение в данном контексте - это класс людей в действии. Женское освободительное движение представляло собой массы женщин, действия которых направлены на обретение коллективной силы для уничтожения своего статуса второго пола. Активистки женского освободительного движения написали множество статей о [необходимости обретения] силы женщинами, Селестин Уэр даже написала книгу «Женская сила» : о да, она была Черной женщиной, и мы ВСЕ знаем, что ни одна Черная женщина не считала себя частью так называемого Белого женского освободительного движения, потому что женские историки так нам говорят!
Что же еще делают власть имущие - те, кто хочет остановить нас? Сначала они говорят нам, что власть - это то, к чему женщине неприлично стремиться. Власть - это грязное дело, которым должны заниматься только мужчины. Далее нам говорят, что мы должны стремиться к личному обретению силы[1] - не к власти женщин, объединившихся для осуществления социальных перемен, но «агентству», разнообразию выборов для отдельной женщины. Если бы каждая женщина просто имела достаточное количество выборов (ох уж эти «выборы» - прим. пер.) и «держалась» правильного пути, то ее мечты осуществились бы, и ничего страшного, что эти выборы не так уж хороши. Ранние «резкие» феминистские трактаты о борьбе с мужским господством сменили книги и журнальные статьи, призывающие женщин к «самостоятельному обретению силы». Затем пришла «третья волна» феминизма, набитая все тем же «[индивидуальным] обретением силы», «самовыражением» и созданием «безопасного пространства» - без изменения мира. Феминизмом стало все, что женщина им посчитает. Любая - от Сары Пэйлин до Леди Гаги - может называть себя феминисткой, и кто сможет возразить?
В настоящее время мы находимся в процессе стирания самого слова «ЖЕНЩИНЫ», так что скоро уже ничего не останется от женского освободительного движения. Существование женщин как угнетенного полового класса ставится под сомнение и переопределяется «гендером». Если бы это происходило в том смысле, в котором писала Симона де Бовуар, когда говорила, что женщиной не рождаются, а становятся, то мы были бы не против. Но в гендерной теории женщины больше не рассматриваются как пол, угнетенный другим полом. Мы существуем как «подвижный» гендер, а не пол. В гендерной теории каждая(-ый) может игнорировать половой класс и играть с «[гендерной] презентацией» по своему усмотрению.
Другими словами, разделение на женщин и мужчин может быть прекращено без борьбы с коренными причинами угнетения женщин, которые так неприятно признавать. Мы можем устранить «бинарность» двумя путями: положить конец мужскому господству и, следовательно, женскому угнетению или уничтожить женщин, заменив их гендером.
Женские исследования, феминистские исследования - появившиеся в университетских программах стараниями революционерок Революционного Момента и вдохновленные черными исследованиями - теперь рискуют полностью раствориться в бесструктурных исследованиях сексуальности и гендера. Поначалу в женских исследованиях было много от идей Женского освобождения. Может быть, если бы они изначально назывались «исследованиями женского освобождения» - как и должны были, так как в академию эти идеи пришли именно оттуда - это помогло бы сохранить нужное направление.
Также были заменены и многие другие термины, что говорит об изменении целей и стратегии. У меня есть время, чтобы пройтись только по некоторым из них, но в раздаточном материале можно найти более детальный список (см. фото 2 - прим. пер.). Я уверена, вы найдете, что к нему добавить.
Давайте поговорим об АБОРТЕ, ныне известном как «выбор».
Решение по делу Роу против Уэйда было вынесено Верховным судом, чтобы утихомирить громкое и решительное движение, требующее «бесплатный аборт по первому требованию» и «отмену всех законов об абортах». Подачка сработала. После этого решения большая часть женского освободительного движения, требовавшая право на аборт, решив, что битва выиграна, занялась другими делами, забыв бедных женщин, сельских женщин, женщин, которые живут в так называемой «зоне пролета»[2] и других, не имеющих легкого доступа к аборту. Мы не закончили тогда эту битву, и сейчас в этих местах антиабортные силы занимают стойкую позицию. К сожалению для нас, решение Роу было не о праве каждой женщины на аборт и не об отмене всех абортных законов, оно было о праве на частную жизнь.
После того как мощное движение за право на аборт выбрало ошибочную стратегию «за выбор», словом «аборт» перестали пользоваться в политической повестке, как это делали мы, что сильно усложнило выражение требований по вопросу абортов.
Некоторые другие термины.
«ИЗБИТЫЕ ЖЕНЩИНЫ» и «НАСИЛИЕ НАД ЖЕНЩИНАМИ» превратились в «домашнее насилие» и «домашний абьюз», несмотря на то, что почти все насилие совершают мужчины. Это стало препятствием на пути эффективных решений.
ИЗНАСИЛОВАНИЕ стало «сексом без согласия». Чтобы понять, что здесь не так, просто представьте крик: «Помогите! Секс без согласия!» вместо «Помогите! Насилуют!». У «изнасилования» другой смысл.
Работницы кризисных центров часто смягчают такие слова, как «аборт», «избитые женщины» и «изнасилование» и отделяют себя от женского освободительного движения ради финансирования. Эти центры должны финансироваться правительством, но в большинстве случаев это не так. Они финансируются из фондов.
Фонды - это финансовые инструменты для богатых людей, созданные с целью уклонения от уплаты налогов на сверхприбыль и улучшения своего имиджа, пока они продвигают свои интересы. Они отдают несколько центов из того, что украли у работниц и покупательниц. В современном капитализме все используется для продажи и эксплуатации - в том числе женщины и феминизм. Деньги фондов сыграли большую роль в обезвреживании радикального феминизма. Крупные фонды финансируют мелкие фонды. Например, «Ford», «Rockefeller» и другие крупнейшие фонды финансируют «Ms. Foundation» и «Feminist Majority Foundation», которые, в свою очередь, распределяют средства между группами, поддерживающими их либеральную позицию, которая не угрожает существующему порядку. Такие гиганты, как Goldman Sachs и Bank of America также участвовали в [обезвреживании] феминистского движения с помощью финансирования. Вы можете найти информацию об этом, воспользовавшись Google.
Ни фонды, ни правительства не станут финансировать революционные организации, поэтому подобные проекты просто подавляют: стирают их названия, размывают практические задачи. Это ужасная дилемма. Группам нужны деньги, чтобы продолжать свою работу, но деньги направляют только на ту работу, которую одобряют фонды и богачи. Хуже того, это «размытие» в конечном итоге грозит и тем группам, которые не получают финансирование, но на их деятельность влияют последствия антирадикальной (т.е. реакционной - прим.ред) политики. Единственная альтернатива - зависимость от пожертвований и/или взносов или низового сбора средств. Как бы ни было тяжело конкурировать с группами, финансируемыми корпорациями, я бы не рассчитывала на них в будущие «революционные моменты», не говоря уже о настоящей революции, которая нам так необходима.
Участницы женского освободительного движения тоже поучаствовали в этом откате. Идеи обретения силы и индивидуализма, разделение и разобщенность были в движении с самого начала. В группах роста сознания были женщины, которые, например, отказывались делать выводы, выносить суждения и занимать определенную [политическую] позицию. Предшественником «личного обретения силы» было стремление стать мифической «освобожденной женщиной».
Крайне важно изучить backlash[3] и механизм его работы, чтобы мы смогли бороться с ним и не повторять прежних ошибок. Чтобы «революционный момент» был чем-то большим, чем просто «МОМЕНТОМ», нужно меньше «секса, наркотиков и рок-н-ролла» и гораздо больше «изучения, борьбы и организации».
--
[1] personal empowerment
[2] https://en.wikipedia.org/wiki/Flyover_country
[3] ответный удар, обратная реакция, откат; здесь - реакционная политика, направленная на обезвреживание феминистского движения.