То есть капитализм это еще цветочки...
"- Народ в поле. - Жариков указал за окно. - Роет носом землю, как и положено. Злобин нехотя уселся в кресло.
- Слушай, кофе у вас можно угоститься? Не жрал еще ни черта. - Он помял живот. - Сосет уже от голода. И башка трещит.
- Для прокуратуры всегда пожалуйста. В верхнем ящике стола два пакетика. - Жариков направился к двери. - Кипяток сейчас принесу. Вести клиента?
- Веди, - махнул рукой Злобин. Взял с подоконника кружку с отколотой ручкой. Понюхал.
- Паршивцы, - пробормотал он.
Со дна чашки поднимался концентрированный водочный запах. Еще свежий. Кто-то приспособил чашку из темного стекла под дежурный стакан. Другую посуду Злобин искать не стал, по опыту знал: из всех емкостей непременно будет разить спиртом.
Жариков вошел первым, неся на вытянутой руке электрочайник.
- Проходите, проходите, гражданин. - Он поманил за собой высокого сухопарого мужчину. На непропорционально маленькой голове торчал венчик седых волос.
- Посели душегуба в хату к Гарику. Так надо. Все, Петя, договорились. - Злобин положил трубку. - Лей. -
Подставил кружку под струю кипятка, мельком взглянул на свидетеля.
Он сразу же показался Злобину странным, абсолютно не соответствующим обстановке кабинета в райотделе милиции. Одежду носил небрежно, словно абсолютно не придавал значения тому, что на него надето. Галстук чуть съехал набок, один угол воротника рубашки загнулся. Костюм не безумно дорогой, но вполне приличный, только слегка помят. Лицо морщинистое, с остро выпирающими скулами. Надменная складка губ. Глаза смотрят холодно, как-то отстраненно. Такие приходят в милицию только качать права и требовать ускорить поиск мерзавцев, обчистивших квартиру. Впрочем, ходят недолго. За таких, как правило, потом звонки от самого высокого начальства.
- Проходите, - повторил Жариков.
- Я просил о встрече со старшим по этому делу. - Голос у старика оказался скрипучим, с неприятно резавшими слух требовательными нотками.
- Старше меня в этом деле нет. - Злобин придвинул к себе кружку. Ложку не нашел, кофе пришлось помешать карандашом. - Позвольте представиться: Злобин Андрей Ильич, начальник следственного отдела прокуратуры.
Старик смерил его взглядом, удовлетворенно хмыкнул и прошел в кабинет.
Он без приглашения сел на стул, перед этим немного сдвинув его, что по канонам психологии свидетельствовало о самостоятельности и уверенности в себе.
«В данном случае - апломб на грани маразма», - подумал Злобин.
Старик полез в нагрудный карман, достал визитку и положил перед Злобиным.
- Прошу, - скупо обронил он.
- Ну, я пойду, Андрей Ильич. - Жариков подозрительно быстро пошел к дверям. - Чайник мужикам верну. А вы пока работайте.
Злобин проводил начальника убойного отдела долгим взглядом. Нехорошее предчувствие подтвердилось, когда он посмотрел на визитку.
- «Мещеряков Владлен Кузьмич, профессор, почетный член Академии парапсихологии», - прочел он вслух. А про себя добавил: «Гад Жариков, подставил! Только экстрасенса мне не хватало».
Мещеряков исполнил полный достоинства поклон. Льдистые глаза надолго вцепились в лицо Злобина.
- Паспорт, пожалуйста, - протянул руку Злобин. Он долго изучал паспорт Мещерякова. По всем признакам, документ оказался подлинным. Жизненный путь профессора, отмеченный штампиками прописки, протекал в пределах двух столиц. Странным показалось двухлетнее пребывание в Богом забытом Заволжске. Но спецотметок об отбытии наказания Злобин не нашел.
- Значит, приехали вы из Москвы…Где остановились в Калининграде? - спросил Злобин.
- В одноименной гостинице. Номер тридцать второй.
- Цель приезда?
- Научная работа.
- А поточнее? - попросил Злобин.
- Работаю в архиве местного отделения Фонда культуры и в краеведческом музее. Интересуюсь временами Тевтонского ордена. - Мещеряков вскинул подбородок. - Если требуется рекомендация, свяжитесь с профессором Ованесовым из вашего университета.
- Понятно… Давайте поговорим, Владлен Кузьмич. - Злобин отложил паспорт. Потрогал кружку. Стенки уже накалились, пить без ручки было невозможно.
- А вы разве не будете вести протокол? - Мещеряков изогнул кустистую бровь.
Злобин помолчал, настраиваясь на собеседника. Весь день прошел в общении с криминалитетом, а тут требовался особый подход.
- Разговор у нас будет вполне официальный. Само собой, я предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний. Но, знаете ли, опыт подсказывает, что с интеллигентным человеком требуется сначала поговорить, а потом необходимое занести в протокол. - Он мягко улыбнулся. - Иначе бумаги не хватит.
- Резонно, - согласился Мещеряков.
- Тогда начнем. - Злобин откинулся в кресле. - Вы стали свидетелем происшествия у кафе «Причал», так?
Мещеряков уставился взглядом в окно. На секунду глаза его подернулись птичьей поволокой. Показалось, что он смотрит, но ничего вокруг не видит.
- Я действительно был у кафе за несколько минут до выстрела. Даже зашел в кафе на несколько секунд. Потом вышел. Отошел шагов на двадцать. И услышал выстрел.
- Иными словами, вы находились на улице в двадцати шагах от места происшествия, - уточнил Злобин. - Уже неплохо.
Мещеряков резко повернулся.
- Послушайте, я не для того пришел, чтобы рассказать вам то, о чем и без меня известно, - проскрипел он.
- Чем больше свидетельских показаний, тем полнее картина, - спокойно возразил Злобин.
Мещеряков уставился на него своим птичьим бесстрастным взглядом. Злобин с неприязнью ощутил холодное посасывание в переносице.
- Я чувствую, вам я могу довериться, - после долгой паузы произнес Мещеряков. - Вы верите в паранормальные явления. Иначе у вас не стояла бы мощнейшая блокировка на спиртное. Не банальная кодировка, а высочайшего уровня блокировка сознания!
- Владлен Кузьмич, если честно, мне сейчас не до паранормальных явлений. - Злобин мысленно пообещал себе устроить Жарикову порку с летальным исходом. - В другое время, в другой обстановке - с превеликим удовольствием. Но сейчас давайте поговорим о том, что привело вас в отделение милиции. Что вы можете показать по сути происшедшего? - Он решил, что пора переходить на сухой официальный тон.
- Андрей Ильич, в местной газетке я прочел, что у погибшего не обнаружено следов насильственной смерти, - это так? - Мещеряков выжидающе замолчал.
- Вообще-то вопросы здесь задаю я. - Злобин помял воротник рубашки, резавший шею.
- Возьму на себя смелость утверждать, что вскрытие установило все признаки моментальной смерти. Как то: полнокровие внутренних органов, мелкие кровоизлияния в соединительной оболочке глаз… Не буду перечислять все. Скажу лишь, что причиной признана острая сердечная недостаточность. Как вариант - инфаркт. - Мещеряков произнес все тоном профессора, читающего лекции по основам анатомии.
Злобин медленно выдохнул.
- Откуда вам это известно?
Мещеряков усмехнулся, явно довольный произведенным эффектом.
- Я отвечу на все ваши вопросы, Андрей Ильич. Но прежде позвольте заявить, что я полностью отвечаю за свои слова. Во-первых, я дипломированный психиатр, доктор медицинских наук, имею печатные труды. Во-вторых, я, как указано в визитке, почетный член Академии парапсихологии и имею некоторое представление о том, какими средствами можно вызвать дистантное поражение жизненно важных органов человека.
Злобин успел взять себя в руки. Продвинул к себе кружку, погладил горячее стекло пальцем.
- Андрей Ильич, я дотрагивался до кружки? - Неожиданно спросил Мещеряков.
- Нет.
- И в кабинет я вошел, когда вы уже здесь находились, так?
- Конечно. - Злобин с трудом подавил раздражение.
Ситуация вышла из-под контроля, и все начинало походить на дурацкий спектакль.
- Значит, чистоту эксперимента можно гарантировать. - Мещеряков достал из кармана плоскую коробочку, не больше сигаретной пачки. Поставил рядом с кружкой. Нажал кнопочку. - Смотрите.
Злобин протянул руку, чтобы смести со стола неизвестный приборчик, но замер, от неожиданности вдруг сперло дыхание.
Темная жидкость в кружке пошла мелкой рябью, потом загустела снизу и через несколько секунд разделилась на прозрачную воду сверху и плотный осадок на дне.
- Что это? - Злобин поднял тяжелый взгляд на Мещерякова.
Тот сидел, с таким видом, будто ничего особенного не произошло. На губах играла саркастическая улыбка.
- Черная магия, - проскрипел он. - Или чудо техники. Выбирайте, что вам более по вкусу.
- Я задал вопрос, - надавил голосом Злобин.
- Это маломощный излучатель, опасаться нечего. - Мещеряков взял приборчик, щелкнул кнопкой. - Внутри капсула с кристально чистой родниковой водой. Излучатель переносит ее свойства на любую жидкость. То, что вы сейчас видели, называется структурированием воды. Очистка - лишь побочный эффект. Я его использую не по прямому назначению, очищаю ту гадость, что течет из крана. А на самом деле он придает воде нужные свойства. Можно святить воду не хуже, чем это делают в церкви. - Он со значением посмотрел на Злобина. - А мог бы вставить капсулу со спиртом и превращать воду из-под крана в водку.
- А убить таким способом можно? - настороженно спросил Злобин.
- Безусловно, - авторитетно кивнул Мещеряков. - Вставим капсулу с анальгином, получим любое количество водного раствора анальгина и излечим головную боль. Если облучим цианистый калий - эффект будет, как вы понимаете, обратный. Но! - Он вскинул острый сухой палец.
- На самом деле мы получим не раствор, а воду, имеющую свойства цианида. Понятна разница? Химическая формула воды останется, как в школьном учебнике, H2O, а структура вещества изменится. По своим свойствам она ничем не будет отличаться от раствора цианида. И действие произведет соответствующее.
- Иными словами, экспертиза яда не найдет, - заключил Злобин.
- Вы уловили суть, - похвалил его Мещеряков, словно принимал зачет у студента.
Злобин отодвинул от себя кружку. Обратил внимание, что кофе начал смешиваться с водой, цвет жидкости медленно выравнивался, становился мутно-коричневым.
- Да-да-да, - усмехнулся Мещеряков, перехватив его взгляд. - Через некоторое время вода вновь становится обычной водой. И никаких следов яда. - Он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу. - Спешу упредить вашу профессиональную подозрительность, Андрей Ильич. Прибор абсолютно легален. Имеется российский, европейский и американский патенты. Япошки патентовать отказались. Как у них водится, модифицировали до нужного уровня и оформили патент на себя.
- И почему это чудо техники не выпускают серийно?
- Именно потому, что чудо! - Мещеряков покрутил в пальцах свой приборчик. - Ерунда, копейки стоит, но в серию в ближайшее время не пойдет. Кто же согласится остановить мощнейшие очистные сооружения, полностью переделать производства? И кто позволит загубить мировую индустрию лекарств? Не забудьте проблему экологии. Массам вбили в голову, что дальнейший рост производства погубит природу, чем подсознательно привили мысль, что машин, микроволновок и прочих благ цивилизации на всех не хватит, можно не выступать. Да, чтобы приблизиться к поводу нашей встречи, скажу, что американцы включили излучатели подобного типа в новый класс вооружений. Так называемая программа нелетальных средств ведения войны, не слышали?
- В смысле оружие массового поражения? - нахмурился Злобин.
- Нет, это дикость! - поморщился Мещеряков. - Всякие там атомные бомбы, зарины, фосгены и иприты… Красиво получилось с Хиросимой, но наш Чернобыль отрезвил даже самые горячие головы. Война в двадцатом веке стала экологически опасной. Подумайте сами: зачем бомбить запасы бензина противника, когда вот таким приборчиком можно облучить цистерну - и бензин превратится в воду?
Злобин по-новому взглянул на собеседника. Ни под одну из привычных категорий он не подходил. Таких, как Мещеряков, до сих пор доводилось видеть только по телевизору в передаче «Очевидное - невероятное».
Мещеряков тоже разглядывал Злобина. Вернее, ощупывал взглядом. Сначала Злобин ощутил холодное посасывание в переносье, затем в горле и под сердцем. Профессор уставился в его солнечное сплетение, Злобин: вспомнил про пятна на рубашке и придвинулся к столу.
- Что вы так смотрите? - спросил он.
- Да так… - Мещеряков усмехнулся своим мыслям. - Впрочем, это не так уж важно. Перейдем к делу?
- Давно пора. - Злобин приготовился записывать.
- Можете занести в протокол, что против погибшего вчера вечером было применено психотронное оружие направленного действия. Или оружие второго уровня, если придерживаться общепризнанной классификации. Я отдаю себе отчет в том, что вам привычнее иметь дело с более примитивными орудиями преступления. Но в данном случае вы столкнулись с выходящим за рамки вашего обыденного сознания.
- Да уж, марсиан арестовывать не доводилось. Но клиенты, убежденные, что к убийству их склонили зеленые человечки, попадались. - Злобин отложил ручку.
- Неужели я показал этот фокус только для развлечения?
- Мещеряков указал на чашку. - Вы же разумный человек, Андрей Ильич. Так сделайте небольшое интеллектуальное усилие и придите к мысли, что диапазон средств убийства значительно шире, чем вам до этого представлялось.
Злобин невольно вспомнил всех прошедших через его руки убийц: опустившихся алкоголиков, психопатов, отморозков, перепуганных насмерть глупцов, по чьей халатности случайно гибли люди. Вспомнил музей орудий убийства в криминалистической лаборатории: стволы всех марок и времен, обрезки труб, гантели, ножи от кухонных до раритетных. И бесчисленные фотографии жертв.
- Убивает не оружие, а человек, - произнес он.
- Именно! - Мещеряков восторженно всплеснул руками. - Вы даже не знаете, насколько вы правы. Понимаете, человек ничего не создает, а лишь отражает свои свойства на окружающий мир. Вся материальная культура, что мы нагородили вокруг себя, есть лишь отражение нашей сути и свойств. И ничего более! - Он вскинул острый палец. - Оружие, как и всякое орудие труда, с одной стороны воплощает в себе функцию, для которой оно предназначено, а с другой - несет в себе нашу сущность. Нож предназначен для колюще-режущего удара. Принципиально не важно, из чего он изготовлен: из рыбьей кости, камня или стали. По форме и функции он подобен зубу человека, это очевидно. А суть… В любом оружии, если отстраниться от технической стороны, сокрыто наше желание ударить, убить, растерзать врага. В хищниках это проглядывает в каждой складке тела. Они по своей сути и функции - орудие убийства. А человек стал цивилизованным интеллектуалом, потому что сумел сбросить с себя жажду убийства на технику. Если хотите образ, пожалуйста: нож - это застывший в стали импульс к убийству. Он замолчал, дожидаясь реакции Злобина. А Злобин вспомнил времена марксизма-ленинизма, когда такие же высоколобые, с горящими глазами профессора-обществоведы читали лекции для оперсостава. Опера спали с открытыми глазами, зная, что через день они с заоблачных высот теории рухнут в помойку практики.
- Владлен Кузьмич, понимаете, я всего лишь следователь, работаю на земле. На философские рассуждения у меня не хватает времени, а если честно, просто не остается сил. - Он еще раз скользнул взглядом по сидевшему напротив старику. - Так что давайте поконкретнее. И заранее извините, если мои вопросы покажутся вам глупыми. Безусловно, я кое-что читал о психотронном оружии. Но дальше газетных статей и дешевых брошюрок дело, признаюсь, не пошло. А вы считаете себя экспертом по психотронному оружию - я правильно понял?
- После десяти лет работы, думаю, я имею право так называться, - без тени смущения ответил Мещеряков. - Думаю, мои знания могут помочь следствию, поэтому я и пришел.
- Похвально, похвально, - кивнул Злобин. - Насколько я понимаю, все, что связано с новым оружием, является секретным. Не боитесь откровенничать на запретные темы? - спросил Злобин.
- Конечно же, нет! - Мещеряков скривил губы в саркастической ухмылке. - Что касается тайны, так я давно пришел к выводу, что государственная или любая иная тайна, придуманная людьми, есть лишь фикция, химера и плод самомнения. Замысел Творца - вот единственная тайна. Остальное - детские забавы взрослых дяденек в погонах и без. Образно говоря, они пытаются засекретить конструкцию будильника, не зная, а что, собственно, есть время. Вы поняли мою мысль?
Злобин, уже не таясь, в упор разглядывал странного посетителя. Если вначале он показался ему чудиком, профессором, абсолютно оторванным от реального мира, в котором живут гарики, коляны, алки бесконечные и он сам, Злобин, то сейчас он никак не мог подобрать определения той холодной отстраненности от всего, связанного с миром простых смертных, что сквозила в каждом слове, взгляде и жесте Мещерякова. «Какой-то средневековый алхимик или монах, что ли? - подумал Злобин, хотя в своей практике ни разу с ними не сталкивался. По привычке попробовал подобрать статью, на какую способен Мещеряков. - Все что угодно. Вплоть до серийной расчлененки», - решил он.
Мещеряков закинул голову, на секунду закрыл глаза.
- Итак, психотронное оружие. - Он сел удобнее, поставив локоть на стол. - С точки зрения базовых принципов ничего нового в нем нет. Газетный ажиотаж и зуд секретности у военных идут от непонимания этой простой мысли. А любое непонимание ведет к демонизации явления. Судите сами: что есть оружие? Сначала били кулаком, потом обезьяна взяла в руки камень или палку, потом научилась бросать камень в цель. Потом придумали лук, катапульту, пушку, ракеты. В основе любого оружия лежит ударное воздействие, разрушающее целостность системы. Для меня как теоретика нет принципиальной разницы, чем и с какого расстояния нанесен удар. Принцип остается неизменным: энергия извне внедряется в систему, приводя к катастрофическим разрушениям.
- А атомная бомба? - вставил Злобин.
- Фетиш научного прогресса, - пренебрежительно отмахнулся Мещеряков. - Ничего принципиально нового. Во вторую мировую суммарное воздействие артиллерии на участок фронта в десяток километров стало измеряться килотоннами взрывчатки! На ваш город, кстати, в сорок четвертом за полчаса отбомбились шестьсот самолетов англичан. Сама логика развития тактики массовой войны подсказывала, что военным необходима одна бомба в десять килотонн вместо тысячи самолетов с сотней бомб на борту. И такую бомбу американцы сбросили на Хиросиму. Честь и хвала физикам и инженерам, но что они нового внесли в базовый принцип оружия? Ничего!
..."
Олег Маркеев.
"Оружие возмездия"