Слава труду!
Майское солнце просто лезло в окно. Нагло, бесцеремонно и весело. Как пьяный подросток к своей любимой девушке под юбку. Екатерина Степановна уже давно проснулась. Не обращая внимания на пьяное и возбужденное солнце, она обстоятельно умылась, сделала прическу, аккуратно оделась и начала готовить еду. Потом она помыла посуду, полы и постирала белье. Солнце как будто почувствовало, что в этом доме не до него и всяких там глупостей. Оно поутихло и завернуло за угол дома. Екатерина Степановна даже не заметила его исчезновения. Близилось время обеда. Надо было почистить картошку, морковь и приготовить котлеты. Движения рук пожилой женщины были неторопливыми и четкими. Она точно знала, что нужно делать, когда и в каком количестве. Шаги были твердыми, но тихими. Екатерина Степановна старалась не греметь посудой чтобы не разбудить свою любимую внучку. Внучка спала крепко, слегка приоткрыв рот во сне. Из угла её губ на белоснежную подушку стекала слюна. Екатерина Степановна начинала сердиться. "Спит. Уже два часа дня, а она спит." Внучка Евгения 23 лет от роду даже не пошевелилась. "Сколько спать-то можно! Это не мыслимо. Женщина должна вставать в 5, ну, в крайнем случае в 8 часов утра". Никакой реакции со стороны кровати. Голос трудолюбивой женщины, прошедшей войну и прочие трудности жизни постепенно повышался. "Нет, вы посмотрите на неё! Я в ее годы встану, бывало, рано утром на Урале румяная, цветущая. Умоюсь ледяной водой и иду белье полоскать в проруби. А эта что?" - обращалась к невидимой публике Екатерина Степановна. Это была женщина с несгибаемой волей и её не просто было вывести из себя. Внучка Женя глубоко вздохнула во сне, подавая надежду на пробуждение, но потом повернулась на другой бок, накрыв голову одеялом. Екатерина Степановна не сдавалась. Распрямив плечи и вытянув горделиво шею она продолжала обращаться ко всем, кто сидел в воображаемом партере:"Нет, вы видели это?" Голос уже звучал громко, а интонации были театральными. Когда-то давно, когда Екатерина Степановна была молодой, она с упоением играла на самодеятельной сцене в Доме офицеров маленького военного городка на Урале. Играла, в основном, главные роли во всех постановках. Такие женщины как она на мелочи не размениваются. "Да где же это видано, чтобы в обеденное время человек еще спал! Да как же ты жить будешь?" Женечку подобные вопросы бытия не волновали. Она и не думала просыпаться. Монолог продолжался, эмоции накалялись. Екатерина Степановна обращалась уже ко всем, кто мог наблюдать это, как она считала,безумие. Уже не только партер, но и галерка призывалась в свидетели. В середине страстного монолога, когда Екатерина Степановна уже начала взывать к Небесам, окончательно потеряв надежду на мирное развитие сценария, со стороны кровати началось еле заметное шевеление. Екатерина Степановна резко замолчала и оглянулась. Глаза ее округлились то ли от ужаса, то ли от удивления, ртом она стала хватать воздух как будто начала задыхаться. Ее дорогая внучка, которую она любила до самозабвения, медленно и бесшумно, сползала с кровати прямо в тапки, аккуратно стоявшие рядом. Лицо у нее было бледное, длинные светлые волосы торчали во все стороны, а глаза были широко открыты. Женя бессмысленным взглядом остекленевших глаз уставилась на свою бабушку и прохрипела: "Время...." "Что "время"?"- не поняла она. "Сколько... уже...." Екатерина Степановна быстро пришла в себя - военный человек, и не такое видала! "Живо вставай!" - скомандовала она. Уже скоро солнце сядет, а ты еще спишь. Надо рано вставать. Тогда будешь красивая и румяная. А то прямо как неживая. Иди умывайся! Ты мне нужна сейчас будешь. У нас много работы еще". Женя никак не реагировала. Что такое "у нас много работы" она даже не знала. Через час с небольшим она уже начала потихоньку приходить в себя и села за стол завтракать, мечтательно глядя в окно. "Ну почему у нас в квартире всегда темно и никогда не бывает солнца?" - думала девушка, не зная, что окна выходят на южную сторону. "Доедай быстрее! Я хочу окна помыть к праздникам!Ты мне должна помочь" - Екатерина Степановна пыталась Женю хоть как-то оживить. Женя не сопротивлялась, но и "оживать" не спешила. Пока она допивала чай с сушками, ее бабуля налила в таз теплой воды, бросила туда какую-то тряпку и прижав локтем к талии швабру понесла все это на улицу. Жили эти родные, но такие не похожие друг на друга женщины, на первом этаже старинного дома в самом центре Петербурга. Улица была тихой, машины по ней ездили редко, деревьев не было совсем. Окна мыть ничто не мешало. И пока Женя мирно наблюдала как на улице ничего не происходит, Екатерина Степановна начала приготовления к битве с грязью. Плотно сжав губы, энергичными движениями сильных рук она бросала тряпку в таз, полоскала ее, как будто тряпка в чем-то провинилась и с треском выжимала воду. Потом ей зачем-то понадобилась Женина помощь. "Евгения! Срочно иди сюда! Ты мне нужна!" Женя знала, что даже если она сделает вид, что не слышала, приказы все равно будут поступать. Проще было сдаться в плен. Шлепая безразмерными тапками без пяток Евгения медленно шла на призыв. "Ну? Чем помогать?" - девушка не была многословной. "Держи таз с водой!" - распорядилась старушка. "Я буду мыть окно, а ты держи таз. Только крепко держи! А не как в прошлый раз... Потом полдня убирала". "Лааанна...Постараюсь" - глядя куда-то в даль промямлила Женя. Екатерина Степановна натянула на швабру тряпку и....и тут Женя проснулась окончательно! Она смотрела на швабру так, словно та ей сказала что-то неприличное. Рот девушки скривился а из расширенных глаз полились прозрачные слезы. На конце видавшей виды швабры были намотаны Женины старые трусы, которые она выбросила много лет назад. Они были из мягкого хлопка, линяло-розового цвета . Белые синтетические кружева, украшавшие их когда-то, были старательно отрезаны не склонной к расточительности женщиной.Она яростно мыла окно не замечая Жениных слез. "Ты что! Да ты что?!" - закричала Женя. Екатерина Степановна остановилась и посмотрела на свою внучку с удивлением. "Что случилось?" - холодно спросила она. "Откуда ты их откопала?" - рыдала девушка. "Ты про что?" - ничего не понимая оглядывалась вокруг Екатерина Степановна. "Эти дурацкие трусы?" - "А что, я по твоему все выбрасывать должна? Они мягкие. Еще окна ими мыть можно. У меня вещи по тридцать лет живут, а ты выбрасываешь. Их еще заштопать можно было. А ты их в помойку!" - Екатерина Степановна от возмущения даже голос потеряла. Женя вцепилась в швабру, пытаясь сорвать гадкую розовую тряпку, ее бойкая бабушка ловко уворачивалась от нее. "Ишь! Нашлась! Я войну прошла! И не таких как ты видала!" Пока они сражались - одна за честь и достоинство, другая за свое имущество, нажитое нелегким трудом, к их дому приближалась веселая компания молодых людей. Они остановились и стали наблюдать за сценой битвы. Женя оцепенела, продолжая сжимать в руках швабру. И тут молодые люди заметили то, из-за чего произошла эта несусветная драка. Смеясь и отпуская едкие шуточки они пошли дальше. Женя смотрела куда-то за горизонт, не моргая и не шевелясь. Екатерина Степановна ловко вывернула из ее рук свой трофей и радостно потрясая им как флагом, спасенным в бою, продолжила мыть окно. "Шевелись давай! Опять как неживая стоит!" - чувствуя себя королевой ситуации счастливым голосом сказала она. Женя не слышала ее. Она смотрела вслед молодым людям и думала, что жизнь ее кончилась. Окна сверкали и искрились как только что ограненный алмаз. "Как хорошо когда чисто! Правда, Евгения?" - Екатерина Степановна чувствовала себя молодой, глаза у нее блестели, а на щеках горел яркий румянец. "И ты молодец!Помогала!" Теплый весенний вечер обещал долгую мирную жизнь.