(no subject)
Порой я ощущаю себя динозавром.
Я помню море, которого больше нет.
Аральское море исчезало на моих глазах. В детстве его можно было увидеть из вагона нашего поезда.
Аралом пользовались слишком жадно, вычерпав его до дна, изрыв оросительными каналами и засыпав пестицидами.
Теперь озеро иссохло, распалось на две мелкие лужи в соленых берегах. Там стоят еще бывшие острова, бывшие порты, бывшие суда. Растет пустыня, стали сильнее ветра. Ядовитые воздушные потоки добивают оставшихся без промысла людей. И покрывалом тянут пески и соли через тысячи километров к вершинам Тянь-Шаня. Оседая, они вызывают бурное таяние ледников, и вот уже 10 лет уровень воды в Иссык-Куле непрерывно растет.
Пугающий своей идеальностью природный баланс, в котором человечество оказалось одновременно и орудием гибели, и орудием возрождения.
Я помню море, которого больше нет.
Аральское море исчезало на моих глазах. В детстве его можно было увидеть из вагона нашего поезда.
Аралом пользовались слишком жадно, вычерпав его до дна, изрыв оросительными каналами и засыпав пестицидами.
Теперь озеро иссохло, распалось на две мелкие лужи в соленых берегах. Там стоят еще бывшие острова, бывшие порты, бывшие суда. Растет пустыня, стали сильнее ветра. Ядовитые воздушные потоки добивают оставшихся без промысла людей. И покрывалом тянут пески и соли через тысячи километров к вершинам Тянь-Шаня. Оседая, они вызывают бурное таяние ледников, и вот уже 10 лет уровень воды в Иссык-Куле непрерывно растет.
Пугающий своей идеальностью природный баланс, в котором человечество оказалось одновременно и орудием гибели, и орудием возрождения.