1941
- Получайте сотню капсюлей, - сказал лейтенант, протягивая мне коробку. - Большой и малый мосты, восемь мостиков на противотанковых рвах, электростанция в доме Павлика Морозова, - все это вы обеспечите мне к утру.
- Есть.
- Выполняйте. Что еще, чего вы стоите?
- Фонарик нужен электрический, товарищ лейтенант. Под мосты ночью лазить. И потом… обжимы.
Лейтенант накрутил на палец рыжий чуб и дернул:
- Обжимы! Фонарик - пустяк, мой возьмете. А обжимы? Товарищ старший политрук, как же так, что они вам их не дали?
- Не дали и все тут, что я с ними драться буду? - ответил комиссар угрюмо. - К полковнику Варваркину ходил, докладывал, ничего не добился. - Ну-у, говорит, не может быть, чтобы вы там, на фронте, не достали. Это нам в тылу теперь ничего не дадут. Все заявки на оборудование срезали, а сосунков еще пять тысяч дали - обучай на пальцах. Так и не дал.
- И вы тоже… подрывник! - посмотрел на меня лейтенант с укором. - Уезжали из училища, о чем думали? Такой пустяк, обжим, не могли в карман спрятать?
- Украсть из ротного имущества? - засмеялся я. - Их всего то на роту было выдано два обжима. Вы же знаете, что пришел начальник технического снабжения, велел сдать.
- Техническое снабжение! - буркнул лейтенант. - Я с ним и сам, как собака, излаялся.
Обжим - вещь пустячная, но крайне необходимая в подрывном деле. По форме, это - плоскогубцы, но с полукруглыми, зубчатыми выемками. Выемки образуют маленькое круглое отверстие по диаметру капсюля. Когда в капсюль вставляется детонирующий или бикфордов шнур, необходимо его обжать, чтобы шнур не выпадал, держался вплотную - сердечко шнура к сердечку капсюля. Без обжима подрывник, как без рук. Между тем, обжимов недоставало даже в столичном Военно-инженерном училище.
- Послать его к командиру роты? - спросил лейтенант.
Комиссар отрицательно покачал головой.
- Неудобно… подполковник Бурков.
- Ничего неудобного! Вот что, Коряков. Домик за церковью, с палисадником, белыми ставнями, видели? Пойдете туда. Это - квартира подполковника Буркова, но вы не теряйтесь, идите смело. Там приехал командир нашей роты. У него есть обжим, личный. Попросите - от меня.
В темных сенях я нашел ощупью скобку и отворил дверь, обитую старым, облохматившимся войлоком. Из избы напахнуло солонцеватым запахом квашеной капусты, подгоревшего сала. Хозяйка стояла у шестка и жарила картошку. Огонь, игравший в кирпичах, под сковородкой, освещал ее простое, усталое лицо.
- Здравствуйте, мамаша, - приветствовал я хозяйку. - Подполковник тут остановился?
- Есть какие то в горнице. А кто они будут, подполковники аль ишо кто, нам не сказано. Военные…
Дверь в горницу была приоткрыта. Виднелись окна, занавешенные полосатыми половиками. В углу, под бумажными кружевами, украшавшими божничку, стоял стол, покрытый серой домотканной скатертью. Широкий в плечах, медвежковатый подполковник и худой, костистый капитан сидели, ужинали. Донесся голос капитана Голодова:
- Подрывники, они будут находиться при своих объектах, действовать в одиночку. Надо им указать место сбора. Прикажу: по выполнении боевого задания направляться… куда? В районе Истры деревню наметить, я думаю.
Глухой смешок подполковника Буркова:
- Место сбора им… на том свете. Это же смертники! Неужели вы не понимаете?
Ноги сделались ватными, я привалился плечом к дверному косяку. Встряхнулся, постучал. Капитан поднялся мне навстречу.
- Обжим? Да я его в Княжьих горах оставил, первой полуроте.
- Какие тут обжимы? Зубами! Зубы молодые, крепкие? Так вот, зубами!
Ночной улицей, в отсветах пожаров, возвращался я в избу, где меня ждали товарищи… смертники-подрывники. К груди я прижимал коробку с капсюлями. Алюминиевые трубочки были начинены тетрилом и гексогеном, взрывчаткой необычайной чувствительности и большой разрушительной силы. По уставу предписывалось, обжимая капсюль, держать его на вытянутых руках, потому что он мог взорваться от неосторожного движения. Бывало, что капсюль взрывался неизвестно от чего - от шороха, трения; отрывало пальцы, ранило мельчайшими осколками лицо. Но… обжимать зубами? Ошибиться на полмиллиметра, нажать там, где кончается шнур и начинается заряд гексогена - спелым арбузом расколется голова. Впрочем, если мы смертники…
Михаил Коряков
- Есть.
- Выполняйте. Что еще, чего вы стоите?
- Фонарик нужен электрический, товарищ лейтенант. Под мосты ночью лазить. И потом… обжимы.
Лейтенант накрутил на палец рыжий чуб и дернул:
- Обжимы! Фонарик - пустяк, мой возьмете. А обжимы? Товарищ старший политрук, как же так, что они вам их не дали?
- Не дали и все тут, что я с ними драться буду? - ответил комиссар угрюмо. - К полковнику Варваркину ходил, докладывал, ничего не добился. - Ну-у, говорит, не может быть, чтобы вы там, на фронте, не достали. Это нам в тылу теперь ничего не дадут. Все заявки на оборудование срезали, а сосунков еще пять тысяч дали - обучай на пальцах. Так и не дал.
- И вы тоже… подрывник! - посмотрел на меня лейтенант с укором. - Уезжали из училища, о чем думали? Такой пустяк, обжим, не могли в карман спрятать?
- Украсть из ротного имущества? - засмеялся я. - Их всего то на роту было выдано два обжима. Вы же знаете, что пришел начальник технического снабжения, велел сдать.
- Техническое снабжение! - буркнул лейтенант. - Я с ним и сам, как собака, излаялся.
Обжим - вещь пустячная, но крайне необходимая в подрывном деле. По форме, это - плоскогубцы, но с полукруглыми, зубчатыми выемками. Выемки образуют маленькое круглое отверстие по диаметру капсюля. Когда в капсюль вставляется детонирующий или бикфордов шнур, необходимо его обжать, чтобы шнур не выпадал, держался вплотную - сердечко шнура к сердечку капсюля. Без обжима подрывник, как без рук. Между тем, обжимов недоставало даже в столичном Военно-инженерном училище.
- Послать его к командиру роты? - спросил лейтенант.
Комиссар отрицательно покачал головой.
- Неудобно… подполковник Бурков.
- Ничего неудобного! Вот что, Коряков. Домик за церковью, с палисадником, белыми ставнями, видели? Пойдете туда. Это - квартира подполковника Буркова, но вы не теряйтесь, идите смело. Там приехал командир нашей роты. У него есть обжим, личный. Попросите - от меня.
В темных сенях я нашел ощупью скобку и отворил дверь, обитую старым, облохматившимся войлоком. Из избы напахнуло солонцеватым запахом квашеной капусты, подгоревшего сала. Хозяйка стояла у шестка и жарила картошку. Огонь, игравший в кирпичах, под сковородкой, освещал ее простое, усталое лицо.
- Здравствуйте, мамаша, - приветствовал я хозяйку. - Подполковник тут остановился?
- Есть какие то в горнице. А кто они будут, подполковники аль ишо кто, нам не сказано. Военные…
Дверь в горницу была приоткрыта. Виднелись окна, занавешенные полосатыми половиками. В углу, под бумажными кружевами, украшавшими божничку, стоял стол, покрытый серой домотканной скатертью. Широкий в плечах, медвежковатый подполковник и худой, костистый капитан сидели, ужинали. Донесся голос капитана Голодова:
- Подрывники, они будут находиться при своих объектах, действовать в одиночку. Надо им указать место сбора. Прикажу: по выполнении боевого задания направляться… куда? В районе Истры деревню наметить, я думаю.
Глухой смешок подполковника Буркова:
- Место сбора им… на том свете. Это же смертники! Неужели вы не понимаете?
Ноги сделались ватными, я привалился плечом к дверному косяку. Встряхнулся, постучал. Капитан поднялся мне навстречу.
- Обжим? Да я его в Княжьих горах оставил, первой полуроте.
- Какие тут обжимы? Зубами! Зубы молодые, крепкие? Так вот, зубами!
Ночной улицей, в отсветах пожаров, возвращался я в избу, где меня ждали товарищи… смертники-подрывники. К груди я прижимал коробку с капсюлями. Алюминиевые трубочки были начинены тетрилом и гексогеном, взрывчаткой необычайной чувствительности и большой разрушительной силы. По уставу предписывалось, обжимая капсюль, держать его на вытянутых руках, потому что он мог взорваться от неосторожного движения. Бывало, что капсюль взрывался неизвестно от чего - от шороха, трения; отрывало пальцы, ранило мельчайшими осколками лицо. Но… обжимать зубами? Ошибиться на полмиллиметра, нажать там, где кончается шнур и начинается заряд гексогена - спелым арбузом расколется голова. Впрочем, если мы смертники…
Михаил Коряков