Обращенность в будущее
Оригинал взят у zamorin в Обращенность в будущее
Простершись на лице, я сделался тих и безжалостен. Мысли мои рассыпались как песок, что полагает границы морям. Словно бы нет в мире ничего, кроме запаха свежести. Жизнь жительствует и делает это как-то помимо нас. Даже женщины и дети смеются теперь над смертью, что была так страшна некогда. В какие туманные края ушел тот страховидный муж, что заставлял нас дышать прошлым, печаловать об ушедшем, страдать о былом, жить минувшим. Ему уже не удастся быть моим лучшим другом, быть мной, я теперь и сам себе не друг. С юности я мечтал прожить сорок пять лет, как многие пытались спиться, но не всем это удавалось. Приближаться ко греху - то же самое, что брать в руки обоюдоострое лезвие, входить в огонь или глубину вод. Человек устает, и усталость его звучит антимолитвой к небесам. Уже и не знает человек, что он чувствует: возбуждение или смятение, когда приближается к вратам правды. Покаяние - это молитва, отречение от прошлого и обращенность в будущее. Кто из нас, стоя позади своего тела, пришедшего к аналою, за которым стоит Христос, обращен в будущее? Да и что можно знать об этом будущем? Хотя бы то, что оно, наше будущее придумано Богом, а не пытливыми соседями. Открытость новизне - это отказ от бремени прошлого, когда ты не знаешь, что тебя ждет за углом. Ты не знаешь еще, какого себя ты выберешь, когда этот, почти незаметный выбор состоится, и ты вывалишься из себя бывшего в поступок.
Покаяние есть обращенность в будущее. Над этим надо посуропить и помороковать. В этом есть нечто утешительное. Этот дар Божий войдет в наш ум, как только мы утомимся от искушений. Это похоже, как если бы я висел в темноте над пропастью, держась одной рукою, и Бог предлагал бы мне ласково отпустить руку. Я все равно устану, рука все пальцы потихоньку разожмет. Это похоже на то, как от слез, которые льются в изобилии, священник в алтаре не может дальше вести службу, даже если он услиливается сделать это. Что же нам искать иного или довериться ему, как колодцу на пути странника, который изливает животворную влагу? Ему, который стал источником плача из-за сердечного воздыхания, происходящего от благодати, которая в нем? Помолчу, жизнь, текущая во мне, придумает, про что мне жить дальше. Не стану ничего просить у Того, Кто даст мне все нужное безо всякого прошения. Ведь кто-то тихо говорит: «Шелка, их складки в трепетанье ветра. В прекрасное былое верьте, оно сияньем притягательным горит». Я говорю: «Ваш шелк - помет червей, хоть в нежные оттенки красьте. Былое привлекает к нам напасти и бродит дурочкой среди полей. С руками бледными, с косой, цветком увитой. Изыди, рыжая с походкой ядовитой!»
Простершись на лице, я сделался тих и безжалостен. Мысли мои рассыпались как песок, что полагает границы морям. Словно бы нет в мире ничего, кроме запаха свежести. Жизнь жительствует и делает это как-то помимо нас. Даже женщины и дети смеются теперь над смертью, что была так страшна некогда. В какие туманные края ушел тот страховидный муж, что заставлял нас дышать прошлым, печаловать об ушедшем, страдать о былом, жить минувшим. Ему уже не удастся быть моим лучшим другом, быть мной, я теперь и сам себе не друг. С юности я мечтал прожить сорок пять лет, как многие пытались спиться, но не всем это удавалось. Приближаться ко греху - то же самое, что брать в руки обоюдоострое лезвие, входить в огонь или глубину вод. Человек устает, и усталость его звучит антимолитвой к небесам. Уже и не знает человек, что он чувствует: возбуждение или смятение, когда приближается к вратам правды. Покаяние - это молитва, отречение от прошлого и обращенность в будущее. Кто из нас, стоя позади своего тела, пришедшего к аналою, за которым стоит Христос, обращен в будущее? Да и что можно знать об этом будущем? Хотя бы то, что оно, наше будущее придумано Богом, а не пытливыми соседями. Открытость новизне - это отказ от бремени прошлого, когда ты не знаешь, что тебя ждет за углом. Ты не знаешь еще, какого себя ты выберешь, когда этот, почти незаметный выбор состоится, и ты вывалишься из себя бывшего в поступок.
Покаяние есть обращенность в будущее. Над этим надо посуропить и помороковать. В этом есть нечто утешительное. Этот дар Божий войдет в наш ум, как только мы утомимся от искушений. Это похоже, как если бы я висел в темноте над пропастью, держась одной рукою, и Бог предлагал бы мне ласково отпустить руку. Я все равно устану, рука все пальцы потихоньку разожмет. Это похоже на то, как от слез, которые льются в изобилии, священник в алтаре не может дальше вести службу, даже если он услиливается сделать это. Что же нам искать иного или довериться ему, как колодцу на пути странника, который изливает животворную влагу? Ему, который стал источником плача из-за сердечного воздыхания, происходящего от благодати, которая в нем? Помолчу, жизнь, текущая во мне, придумает, про что мне жить дальше. Не стану ничего просить у Того, Кто даст мне все нужное безо всякого прошения. Ведь кто-то тихо говорит: «Шелка, их складки в трепетанье ветра. В прекрасное былое верьте, оно сияньем притягательным горит». Я говорю: «Ваш шелк - помет червей, хоть в нежные оттенки красьте. Былое привлекает к нам напасти и бродит дурочкой среди полей. С руками бледными, с косой, цветком увитой. Изыди, рыжая с походкой ядовитой!»