(no subject)
Кажется, я начинаю понимать, что не так: судя по всему, проблема в том, что я никак не могу остаться наедине с собой.
А мне надо.
Дети в этом плане меня совсем не напрягают: к болтливости Антона я за много лет привыкла, он всегда такой был и его болтовню достаточно легко можно оставить за пределами сознания. Платон говорить не умеет пока, слава богу, но и с ним, держа его на руках, общаться необязательно - ему больше важен тактильный контакт, на ручки и можно молчать сутками.
Маме, например, нужно озвучивать каждое действие, каждый шаг. Ей скучно и хочется общаться, я бы с радостью иногда, но она не запоминает банальные вещи, их приходится проговаривать снова и снова, ей развлечение, а у меня к вечеру плавятся мозги. Я понимаю прекрасно, почему так: у нее мало общения помимо детей, ей хочется впечатлений, но, например, в выходные куда-то съездить развеяться она не желает - надо только на машине и со мной в роли водителя. Транспорт - не.
Вот сейчас, например, мне нужно разложить кухонные вещи в новую стенку - я не могу этого сделать, потому что как только я появляюсь на кухне, мама появляется там тоже, ей очень хочется участвовать, а мне это не нравится, я хочу
это делать наедине с собой. Это не скрывается, я об этом открыто говорю, но моя речь быстро выветривается, а тяжесть остается. В сухом остатке - я на кухне, мама на кухне, Платон ноет в манеже, потому что зубы и ветер, я не выдерживаю
этого нытья, забираю его из манежа, приходит мама, забирает Платона, я поднимаюсь в кабинет и возвращаюсь к работе, потому что в доме что-то сделать нереально. Карусель по кругу.
А мне надо.
Дети в этом плане меня совсем не напрягают: к болтливости Антона я за много лет привыкла, он всегда такой был и его болтовню достаточно легко можно оставить за пределами сознания. Платон говорить не умеет пока, слава богу, но и с ним, держа его на руках, общаться необязательно - ему больше важен тактильный контакт, на ручки и можно молчать сутками.
Маме, например, нужно озвучивать каждое действие, каждый шаг. Ей скучно и хочется общаться, я бы с радостью иногда, но она не запоминает банальные вещи, их приходится проговаривать снова и снова, ей развлечение, а у меня к вечеру плавятся мозги. Я понимаю прекрасно, почему так: у нее мало общения помимо детей, ей хочется впечатлений, но, например, в выходные куда-то съездить развеяться она не желает - надо только на машине и со мной в роли водителя. Транспорт - не.
Вот сейчас, например, мне нужно разложить кухонные вещи в новую стенку - я не могу этого сделать, потому что как только я появляюсь на кухне, мама появляется там тоже, ей очень хочется участвовать, а мне это не нравится, я хочу
это делать наедине с собой. Это не скрывается, я об этом открыто говорю, но моя речь быстро выветривается, а тяжесть остается. В сухом остатке - я на кухне, мама на кухне, Платон ноет в манеже, потому что зубы и ветер, я не выдерживаю
этого нытья, забираю его из манежа, приходит мама, забирает Платона, я поднимаюсь в кабинет и возвращаюсь к работе, потому что в доме что-то сделать нереально. Карусель по кругу.