(no subject)
Я когда махоньким совсем пацанчиком был, а на дворе были шестидесятые годы прошлого столетия, прошедшего тысячелетия, так мы с папаней в общественную баню ходили. То ли по папаниной барачной привычке, а то ли горячей воды дома по полгода не было, теперь уж и не уточнить. Баню же ту по старой памяти кликали сталинской и царил там целый отдельный мир. Скамейки каменные, на которых мужички из шаек обливались и тёрлись какими-то жёсткими, неприглядного вида лохматыми мочалами. Иногда они просили друг друга спину потереть и вот тот неловкий момент, когда один поворачивался спиной к другому и присутуливался, уперевшись руками в каменную лавку, а другой этим суровым мочалом ему спину натирал, покачиваясь взад и вперёд, по нынешним временам вызвали бы массу вопросов у определённой части общества, но времена тогда были наивные и никаких подозрений это не вызывало, а те немногие, у которых это могло вызвать какие-то фантазии, сидели в тюрьме по сто двадцать первой статье уголовного кодекса РСФСР, а может даже и целого СССР, теперь уж не возьмусь утверждать, да и не о том я сейчас.
Была в этой бане и своя пыточная, по крайней мере для меня, и звалась она парилкой. Пар там был влажный и, зайдя, ты попадал в туман. Где-то наверху под склизким потолком мужички стегались вениками и покряхтывали. Я это помещение ненавидел лютой ненавистью, ибо даже тогда, при непорушенном вовсе моём здоровье, мне там сразу становилось плохо и я топтался поближе к дверям, в нетерпение ожидая, пока папаня этой хуетой натешится. Самое же жуткое моё воспоминание в этой пыточной связано с выдумываемым мной тогда сюжетом, что вот в эту баню зашли фашисты, привалили дверь в пыточную-парную с той стороны и всё, пиздец, все мы там задохнулись и сварились. И от этой мысли в этом жару меня пробивал до костей мороз. Почему фашисты именно? Да потому, что со второй мировой войны времени ещё не так много прошло, память была свежа и мир делился на "наших" и фашистов в пацаночьей, напичканной тогдашней властью всем этим говном, голове. Да и во дворе только в войнушку в основном и играли.
Пролетела жизнь стремглав, как прогрохотавший мимо "литерный" погромыхиваюший колёсами на стыках рельс, и теперь я живу почти что в той заповедной, занесённой песками времени парной, особенно в некоторые месяцы, откуда не выскочить в одно мгновение в спасительную прохладу, пихнув плечом дверь. Замуровали демоны. И кто теперь "наши", кто фашисты - хуй ихию маму разберёт.
Была в этой бане и своя пыточная, по крайней мере для меня, и звалась она парилкой. Пар там был влажный и, зайдя, ты попадал в туман. Где-то наверху под склизким потолком мужички стегались вениками и покряхтывали. Я это помещение ненавидел лютой ненавистью, ибо даже тогда, при непорушенном вовсе моём здоровье, мне там сразу становилось плохо и я топтался поближе к дверям, в нетерпение ожидая, пока папаня этой хуетой натешится. Самое же жуткое моё воспоминание в этой пыточной связано с выдумываемым мной тогда сюжетом, что вот в эту баню зашли фашисты, привалили дверь в пыточную-парную с той стороны и всё, пиздец, все мы там задохнулись и сварились. И от этой мысли в этом жару меня пробивал до костей мороз. Почему фашисты именно? Да потому, что со второй мировой войны времени ещё не так много прошло, память была свежа и мир делился на "наших" и фашистов в пацаночьей, напичканной тогдашней властью всем этим говном, голове. Да и во дворе только в войнушку в основном и играли.
Пролетела жизнь стремглав, как прогрохотавший мимо "литерный" погромыхиваюший колёсами на стыках рельс, и теперь я живу почти что в той заповедной, занесённой песками времени парной, особенно в некоторые месяцы, откуда не выскочить в одно мгновение в спасительную прохладу, пихнув плечом дверь. Замуровали демоны. И кто теперь "наши", кто фашисты - хуй ихию маму разберёт.