Похоронно-рожденческое
Аккурат на 54-ю годовщину от Рождества моего, оказался я на поминках. Такую любезность подгадала моя соседка сверху, умудрившаяся скончаться не раньше и не позже, а именно накануне упомянутого события. Жизнь её была длинна и незаметна, как жизнь мотылька, среди которых, наверное, тоже имеются долгожители по их мотыльковым меркам времяисчисления.
Странно в, казалось бы, единственный в году день культа своей личности, попасть к ещё более уважаемому герою именно этого дня. Сидя за скорбным столом, я никак не мог смириться с тем, что сегодня не я центр внимания и не мне поются хвалебные оды. Воистину, только после смерти человек мог бы узнать, насколько он был прекрасен и незаменим. Да только вот сама виновница этого, как выяснилось, наизначимейшего, в сравнении со скромностью моего рядового Дня Рождения, торжества уже не слыхала единственного в её жизни столь бурного потока хвалебных слов в свой адрес. А ведь у её малочисленных близких таковая возможность была 89 раз на протяжении её немалой жизни.
После пятого глотка леденящей глотку водки, я удалился с мероприятия, полон оскорблённых невниманием к моей персоне чувств. Вечером я восседал на берегу Великой Реки в компании двух фольклорных певиц во главе стола, вытащенного из бара почти на полосу прибоя. Северное солнце плавно катилось по пологой горке закатного пути, чтобы скрывшись за верхушками дерев на противоположном берегу и, окрасив облака в лазоревое, а водную гладь в бирюзовое, через недолгое время вновь вынырнуть из-за леса. Это вам не юг, где солнце валится вертикально вниз, погружая всё во тьму уже ранним вечером. Певицы разрывали тишину мощными двухголосными распевами, от которых звенело в ушах, а из зарослей жимолости вспархивали испуганные заспанные птахи. А где-то на далёком Востоке, волнуясь, готовился вырваться под свет софитов 55-й год от Рождества моего.
Странно в, казалось бы, единственный в году день культа своей личности, попасть к ещё более уважаемому герою именно этого дня. Сидя за скорбным столом, я никак не мог смириться с тем, что сегодня не я центр внимания и не мне поются хвалебные оды. Воистину, только после смерти человек мог бы узнать, насколько он был прекрасен и незаменим. Да только вот сама виновница этого, как выяснилось, наизначимейшего, в сравнении со скромностью моего рядового Дня Рождения, торжества уже не слыхала единственного в её жизни столь бурного потока хвалебных слов в свой адрес. А ведь у её малочисленных близких таковая возможность была 89 раз на протяжении её немалой жизни.
После пятого глотка леденящей глотку водки, я удалился с мероприятия, полон оскорблённых невниманием к моей персоне чувств. Вечером я восседал на берегу Великой Реки в компании двух фольклорных певиц во главе стола, вытащенного из бара почти на полосу прибоя. Северное солнце плавно катилось по пологой горке закатного пути, чтобы скрывшись за верхушками дерев на противоположном берегу и, окрасив облака в лазоревое, а водную гладь в бирюзовое, через недолгое время вновь вынырнуть из-за леса. Это вам не юг, где солнце валится вертикально вниз, погружая всё во тьму уже ранним вечером. Певицы разрывали тишину мощными двухголосными распевами, от которых звенело в ушах, а из зарослей жимолости вспархивали испуганные заспанные птахи. А где-то на далёком Востоке, волнуясь, готовился вырваться под свет софитов 55-й год от Рождества моего.
Click to view