Августовская элегия
Пронзительно синие небеса холодно и высокомерно взирают на безнадёжно увядающую природу. Чуть ощутимый ветерок поигрывает стремительно желтеющими листьями.
Её рыжие волосы покрашены, по всем канонам навязшей в зубах телевизионной рекламы, настолько ярко, что в ослепительном солнечном свете мне даже мерещится нимб над её головой. Её точеная фигурка заставляет меня замедлить ход и залюбоваться. В её лучистых глазах я угадываю, по меньшей мере, пару пудов интеллекта. Одним словом, как в своё время изволил выразиться этот сластолюбивый кучерявый арапчик с густыми бакенбардами, она - гений чистой красоты.
Сказочное видение поворачивает к находящемуся вблизи банкомату и приостанавливается. Я, с колотящимся сердцем, тоже притормаживаю поодаль.
-- Блядь, народу пиздец, - задумчиво бубнит она себе под носик и, неземной красоты походкой, удаляется в гору - туда, где в ярком солнечном свете переливаются позолотой купола Храма.
Её рыжие волосы покрашены, по всем канонам навязшей в зубах телевизионной рекламы, настолько ярко, что в ослепительном солнечном свете мне даже мерещится нимб над её головой. Её точеная фигурка заставляет меня замедлить ход и залюбоваться. В её лучистых глазах я угадываю, по меньшей мере, пару пудов интеллекта. Одним словом, как в своё время изволил выразиться этот сластолюбивый кучерявый арапчик с густыми бакенбардами, она - гений чистой красоты.
Сказочное видение поворачивает к находящемуся вблизи банкомату и приостанавливается. Я, с колотящимся сердцем, тоже притормаживаю поодаль.
-- Блядь, народу пиздец, - задумчиво бубнит она себе под носик и, неземной красоты походкой, удаляется в гору - туда, где в ярком солнечном свете переливаются позолотой купола Храма.