Почти смерть на Ниле. Египет. 21 - 27 июня 2009.
Расскажу-ка я еще раз про Египет. Благо и фоты разобрала. Я никогда не отдыхала в Египте. И, наверное, уже не отдохну. Потому что работа в этой стране отбила всякое желание там отдыхать. Вообще, отдыхать наверное туда ездить проще, чем работать. Прилетели мы. Мы - кремлевский пул, освещать визит президента Медведева. Каирский аэропорт. Толпа, духота, поздний вечер, скорее хочется в гостиницу. Получили багаж и пошли было… э, нет, не пошли, как обычно, к встречающему журналистскую братию автобусу. На выходе были заловлены охраной. Долго пытались понять, чего от нас хотят. Не поняли. Сначала из нас построили очередь. Потом разбили на две группы. Потом снова выстроили гуськом. Выяснилось, что, поскольку в Египте на улицах любая телесъемка запрещена под угрозой ареста, сейчас охрана будет проверять все наши разрешения и аппаратуру. Беспорядочная и суматошная процедура длилась часа полтора. Охранники ходили от одной съемочной группы к другой, что-то проверяли, мы все это время стояли на проходе, в метрах от дверей на улицу, периодически толкаемые другими пассажирами, которые не были обременены опальной телеаппаратурой и потому беспрепятственно выходили. Когда погрузились и доехали до гостиницы, была уже глубокая ночь. Не задался прилет, в общем.
А в гостинице нас ждало второе отделение мерлезонского балета. Никто из нас еще не успел поменять свои евро и доллары на местную валюту. А предоплату человек на ресепшене затребовал исключительно в местной валюте. Кредиткой я, уже наслышанная о горьком опыте коллег, потерявших в славном Египте изрядные суммы, расплачиваться не хотела. Разговор с человеком с ресепшена тоже как-то не пошел. Мы: «Вы принимаете евро или доллары?» Он: «Конечно! Но заплатить вы можете только в египетских фунтах.» Мы: «Погодите-погодите, так мы можем заплатить в евро или долларах или нет?» Он: «Можете, конечно, но только в египетских фунтах. У нас вон там есть обменник!» Мы: «Так там никого нет! Давайте тогда до утра.» Он: «Конечно, вы можете внести предоплату завтра утром, только сделать это нужно сейчас, у нас вон там есть обменник.» Были испробованы английский, французский и русский не совсем цензурный. Через час переговоров, сошлись-таки на оплате следующим утром. Спать!
А следующим утром у нас поездка на подсъемки к пирамидам. Ура, пирамиды! В назначенное время выходим на улицу. А автобусов нет. Здесь никто никуда не торопится, это мы поняли. Ждали долго. В итоге, вместо обещанных двух, автобус приехал один, старенький и побитый жизнью. По Каиру ехать страшно. Многоярусные дороги из окна высокого автобуса смотрятся особенно ненадежно. Когда твое окно находится на уровне окон третьего этажа стоящих вдоль дорог домов, никакого ограждения по бокам дороги не видно, нет, оно есть, но где-то там, внизу, а автобус при этом дребезжит и прыгает так, будто все четыре колеса сейчас поедут каждое в свою сторону, становится… хм, не по себе. Доехали.
Как заправские египтологи ринулись мы к пирами… вообще, нет. Не ринулись.
Осоловев от жары, ползем среди камней. «Блин, жара-то какая», сказал кто-то. «Верблюды воняют», сказал еще кто-то. «А чо Сфинкс такой маленький?!» хором сказали все. Но все же при виде Сфинкса, пусть и гораздо меньших размеров, чем представлялось по книгам и фильмам, народ приободрился и принял воинственные позы. Я тоже сфотографировалась, и на этом силы иссякли. Когда после пирамид нас повезли еще и в какой-то православный храм, который должен был посетить Медведев, мне уже было не до храма. «Мы же это не снимаем?» с надеждой спросил оператор. На экскурсию осталась группа самых стойких, остальные расползлись во дворике по лавкам, прижимая к груди бутылки с водой. Сильно захотелось домой.
Потом мы еще ездили снимать город, уже сами по себе, без коллег и автобуса, на такси. Такси были, как и Сфинкс, все какие-то маленькие и, как наш утренний автобус, пытались рассыпаться на ходу. Приходилось складываться пополам, а высокому оператору вчетверо, штатив торчал из окна, вместе с ногами оператора. После этого оператор сказал, что больше он по этому Каиру вообще никуда не поедет.
Но ехать пришлось. Потому что прилетел наш президент, и начался официальный визит. Проходим рамки в резиденции со звучным названием «Иттихадия». Вроде слух, что мобильники отберут. На первой рамке, на улице, пропустили. Но на второй, уже внутри, средства связи решили изъять. Представляя головную боль при невозможности связаться с редакцией, делаю ход конем. Мобильника у меня два. Один прячу в дальний карман сумки, сверху - бутылка лака для волос. Второй честно отдаю охране. Они ж не могли предполагать, что я с двумя телефонами. К тому же я знаю - бутылка лака подозрительна всегда. Конечно, ее просят достать. Конечно, пока они возятся с лаком, забывают как следует проверить карманы сумки. Контрабанда во дворец пронесена. И не только мной. У нас у многих по два телефона. Один отдавался, второй прятался в пиджаки и под блокноты… Доблестная дворцовая рать была объегорена на удивление легко…
А вот трудности перевода, как и в ночь прилета, преследовали нас повсюду. В нашей гостинице имелся спа-салон, обещавший сделать прекрасный французский маникюр. Ну я и пошла. «А вот можно ли у вас маникюр сделать?» «Можно», елейно улыбается девушка. «Когда?» «Сегодня нельзя», говорит. «А завтра?» «Завтра можно. Только у нас нет маникюра.» «В смысле? Вы же только что сказали, что можно.» «Да, все можно, только у нас нет маникюра.» «Вообще не делаете?» «Нет, не вообще, только у нас его не делают.» Поняв, что лучше понять не пытаться, ухожу.
А тут зовет оператор. У него был ваучер бонусной программы, в которой этот готель оказался участником. Он-то думал, он в цивилизацию попал. Щас прям, как в Европах, часть счета за проживание оплатит этим ваучером. Конечно. После того как его переговоры с человеком с ресепшена не увенчались успехом, он вызвал мой инглиш на подмогу. Далее все происходило по схеме маникюра. Правильно, в итоге мы ушли ни с чем. У меня, кстати, тоже есть карточка этой программы. Карточку скопировали, все, мадам, сделаем, сказали. Думаете, они в отеле в этом зачислили мадам бонусы? Правильно, мадам обломалась. Не зачислили.
Что еще было примечательного в Египте? Тетеньки в паранджах. Утром за завтраком к нашему столику подскочил коллега. «А вы когда-нибудь видели, как они едят? Вон там сидит мусорный мешок и складывает в себя еду. Там еще мужик рядом, когда мы их стали разглядывать, он так напрягся!» Мужик напрягся еще больше, когда мы все дружно развернулись и тоже стали их разглядывать. Да, существо, видимо женского пола, с ног до головы было укутано в черное. Рот завешен тоже, и, чтобы позавтракать, существо одной рукой приподнимало «слюнявчик», другой отправляло под него еду. Без помощи ножа, ложки и вилки. Хорошо, что она не взяла йогурт. Смотрели мы до тех пор, пока мужик не встал в позу быка на арене и не сделал телодвижение в нашу сторону «сейчас стукну больно».
Но до истерики довела нас не жара. Не особенности местного общения. И даже не премудрости потребления пищи с зашторенным ртом. Уже на пути в аэропорт, покидая славную страну пирамид (как был рад оператор!), мы из окна автобуса увидели... сначала думали, показалось. На жаркой каирской улице стоял полицейский с дубинкой. Полицейский, как полицейский. В форме. С кобурой, вид суровый. Только дубинка была розовая. Ярко-розовая. И, глядя куда-то вдаль, он ее задумчиво поглаживал вверх-вниз. Нежно так. Мы почему-то поняли, что в эту страну вряд ли вернемся.
У пирамид.
А вот и верблюды!
Узнали?
Местные красотки.
На улице Каира.
А в гостинице нас ждало второе отделение мерлезонского балета. Никто из нас еще не успел поменять свои евро и доллары на местную валюту. А предоплату человек на ресепшене затребовал исключительно в местной валюте. Кредиткой я, уже наслышанная о горьком опыте коллег, потерявших в славном Египте изрядные суммы, расплачиваться не хотела. Разговор с человеком с ресепшена тоже как-то не пошел. Мы: «Вы принимаете евро или доллары?» Он: «Конечно! Но заплатить вы можете только в египетских фунтах.» Мы: «Погодите-погодите, так мы можем заплатить в евро или долларах или нет?» Он: «Можете, конечно, но только в египетских фунтах. У нас вон там есть обменник!» Мы: «Так там никого нет! Давайте тогда до утра.» Он: «Конечно, вы можете внести предоплату завтра утром, только сделать это нужно сейчас, у нас вон там есть обменник.» Были испробованы английский, французский и русский не совсем цензурный. Через час переговоров, сошлись-таки на оплате следующим утром. Спать!
А следующим утром у нас поездка на подсъемки к пирамидам. Ура, пирамиды! В назначенное время выходим на улицу. А автобусов нет. Здесь никто никуда не торопится, это мы поняли. Ждали долго. В итоге, вместо обещанных двух, автобус приехал один, старенький и побитый жизнью. По Каиру ехать страшно. Многоярусные дороги из окна высокого автобуса смотрятся особенно ненадежно. Когда твое окно находится на уровне окон третьего этажа стоящих вдоль дорог домов, никакого ограждения по бокам дороги не видно, нет, оно есть, но где-то там, внизу, а автобус при этом дребезжит и прыгает так, будто все четыре колеса сейчас поедут каждое в свою сторону, становится… хм, не по себе. Доехали.
Как заправские египтологи ринулись мы к пирами… вообще, нет. Не ринулись.
Осоловев от жары, ползем среди камней. «Блин, жара-то какая», сказал кто-то. «Верблюды воняют», сказал еще кто-то. «А чо Сфинкс такой маленький?!» хором сказали все. Но все же при виде Сфинкса, пусть и гораздо меньших размеров, чем представлялось по книгам и фильмам, народ приободрился и принял воинственные позы. Я тоже сфотографировалась, и на этом силы иссякли. Когда после пирамид нас повезли еще и в какой-то православный храм, который должен был посетить Медведев, мне уже было не до храма. «Мы же это не снимаем?» с надеждой спросил оператор. На экскурсию осталась группа самых стойких, остальные расползлись во дворике по лавкам, прижимая к груди бутылки с водой. Сильно захотелось домой.
Потом мы еще ездили снимать город, уже сами по себе, без коллег и автобуса, на такси. Такси были, как и Сфинкс, все какие-то маленькие и, как наш утренний автобус, пытались рассыпаться на ходу. Приходилось складываться пополам, а высокому оператору вчетверо, штатив торчал из окна, вместе с ногами оператора. После этого оператор сказал, что больше он по этому Каиру вообще никуда не поедет.
Но ехать пришлось. Потому что прилетел наш президент, и начался официальный визит. Проходим рамки в резиденции со звучным названием «Иттихадия». Вроде слух, что мобильники отберут. На первой рамке, на улице, пропустили. Но на второй, уже внутри, средства связи решили изъять. Представляя головную боль при невозможности связаться с редакцией, делаю ход конем. Мобильника у меня два. Один прячу в дальний карман сумки, сверху - бутылка лака для волос. Второй честно отдаю охране. Они ж не могли предполагать, что я с двумя телефонами. К тому же я знаю - бутылка лака подозрительна всегда. Конечно, ее просят достать. Конечно, пока они возятся с лаком, забывают как следует проверить карманы сумки. Контрабанда во дворец пронесена. И не только мной. У нас у многих по два телефона. Один отдавался, второй прятался в пиджаки и под блокноты… Доблестная дворцовая рать была объегорена на удивление легко…
А вот трудности перевода, как и в ночь прилета, преследовали нас повсюду. В нашей гостинице имелся спа-салон, обещавший сделать прекрасный французский маникюр. Ну я и пошла. «А вот можно ли у вас маникюр сделать?» «Можно», елейно улыбается девушка. «Когда?» «Сегодня нельзя», говорит. «А завтра?» «Завтра можно. Только у нас нет маникюра.» «В смысле? Вы же только что сказали, что можно.» «Да, все можно, только у нас нет маникюра.» «Вообще не делаете?» «Нет, не вообще, только у нас его не делают.» Поняв, что лучше понять не пытаться, ухожу.
А тут зовет оператор. У него был ваучер бонусной программы, в которой этот готель оказался участником. Он-то думал, он в цивилизацию попал. Щас прям, как в Европах, часть счета за проживание оплатит этим ваучером. Конечно. После того как его переговоры с человеком с ресепшена не увенчались успехом, он вызвал мой инглиш на подмогу. Далее все происходило по схеме маникюра. Правильно, в итоге мы ушли ни с чем. У меня, кстати, тоже есть карточка этой программы. Карточку скопировали, все, мадам, сделаем, сказали. Думаете, они в отеле в этом зачислили мадам бонусы? Правильно, мадам обломалась. Не зачислили.
Что еще было примечательного в Египте? Тетеньки в паранджах. Утром за завтраком к нашему столику подскочил коллега. «А вы когда-нибудь видели, как они едят? Вон там сидит мусорный мешок и складывает в себя еду. Там еще мужик рядом, когда мы их стали разглядывать, он так напрягся!» Мужик напрягся еще больше, когда мы все дружно развернулись и тоже стали их разглядывать. Да, существо, видимо женского пола, с ног до головы было укутано в черное. Рот завешен тоже, и, чтобы позавтракать, существо одной рукой приподнимало «слюнявчик», другой отправляло под него еду. Без помощи ножа, ложки и вилки. Хорошо, что она не взяла йогурт. Смотрели мы до тех пор, пока мужик не встал в позу быка на арене и не сделал телодвижение в нашу сторону «сейчас стукну больно».
Но до истерики довела нас не жара. Не особенности местного общения. И даже не премудрости потребления пищи с зашторенным ртом. Уже на пути в аэропорт, покидая славную страну пирамид (как был рад оператор!), мы из окна автобуса увидели... сначала думали, показалось. На жаркой каирской улице стоял полицейский с дубинкой. Полицейский, как полицейский. В форме. С кобурой, вид суровый. Только дубинка была розовая. Ярко-розовая. И, глядя куда-то вдаль, он ее задумчиво поглаживал вверх-вниз. Нежно так. Мы почему-то поняли, что в эту страну вряд ли вернемся.
У пирамид.
А вот и верблюды!
Узнали?
Местные красотки.
На улице Каира.